Хотя, нет! Произошло ещё кое-что — ревнивица Бринна, сражённая внезапным приступом «фатальной неуклюжести», чуть не облила меня горячим чаем вперемешку с местным ярко-зелёным супом из перетёртых овощей. Увидев летящую в лицо тарелку, я только и успела, что обречённо попрощаться с платьем, на то, чтобы увернуться времени уже не было.
Однако катастрофа так и не грянула.
Поднос, тарелка и стакан вместе с их содержимым сначала просто зависли в воздухе, а потом и вовсе мирно улеглись на край стола.
Бринна, от удивления забывшая даже изобразить падение, растерянно переводила взгляд с меня на еду, и никак не могла взять в толк, что же пошло не так.
И не она одна.
Левитация нескольких предметов — развлечение, которое не каждому третьекурснику по плечу, так что ни я, ни Май, ни даже Гэлд были тут совсем не причём. Меня защитил кто-то другой. Но кто? Оглядев столовую, я так в этом и не разобралась. Смотрели на нас многие, да. Но взгляда, в котором было бы что-то, помимо праздного любопытства, я так и не отыскала.
А в остальном в школе царит тишина. Привидения не шалят, ничего нигде не взрывается и даже лэсс Рин’тар добросовестно начитывает лекции, как самый обычный преподаватель. Больше того! После уроков инкуб с видимым удовольствием помогает тем, кто подходит с вопросами! Серьёзно, он настолько доброжелателен с учениками, что впору заподозрить самое худшее. Таких терпеливых попросту не бывает! У него точно есть какой-то жуткий секрет!
Но смотреть на рыжего учителя я опасаюсь отнюдь не поэтому.
Инкубы — ходячий концентрированный соблазн и, видимо, из-за того, что в голове я всё-таки взрослая женщина, а не ребёнок, от глубоких, чарующе-мягких интонаций его голоса по рукам пробегают мурашки. Надо отдать должное, он правда старается говорить нейтральным тоном, да только какой с инкуба нейтралитет?
Каждый урок — испытание.
Девчонки почти поголовно пожирают его влюблёнными глазами, так что внимание мужчине, конечно, не в новинку, но, в отличие от них, моя проблема более прозаична. Она, скорее, гастрономического толка. Лэсс Рин’тар и так подозревает, что я опасна, а если ещё заметит, как мой голодный взгляд приклеивается к его шее, неприятностей не избежать.
Как в таких условиях дожить до звонка?
— К доске пойдёт… — выдерживая паузу, инкуб по-орлиному оглядывая притихший класс. — Тирайла Тартлар.
Это — я. Страшно вспомнить, сколько пришлось помучиться, чтобы придумать имя, подходящее для нового мира! Без блокнота и ручки, не зная местных традиций… На руках у меня имелась тогда только брошюрка о распрекрасной жизни вампиров и об их королеве — Эльвирии де Васаэрти. По сравнению с ней, «Ира Соколова» звучало чуждо и совсем уж непритязательно. Пришлось добавить фантазии.
Аккуратно поднявшись из-за парты, иду к доске, чувствуя, что лэсс Рин’тар провожает меня внимательным взглядом. Темой сегодняшнего домашнего задания, которое мне нужно озвучить, были расы и их специфика с точки зрения магии — ничего особенного, но с каждым шагом отчего-то всё больше кажется, что стоит ждать неприятностей.
Почему никто не замечает, что этот инкуб не так прост? Смотрят только на внешность, не видя сути…
Впрочем, не мне упрекать в этом.
— Начинай, Тирайла, — благодушно разрешает учитель.
Краем глаза вижу, что он встал со своего места, развернулся ко мне и знакомо опёрся бедром о столешницу.
Зачем эти манёвры?
Между нами полтора метра, не больше. Уверена, на таком расстоянии я, при желании, могла бы настроиться на него, ощутить аромат, пульс, тепло, но зачем, если горло и так раздирает немилосердно?
— Все расы, населяющие Алланиссию, делятся на три категории, — начинаю размеренно. — Иммунные к магии, неодарённые и одарённые. Последние в свою очередь могут черпать силу из внутреннего источника, как драконы, или же собирать и преобразовывать её извне, как люди и эльфы.
— К какой же категории относятся вампиры? — уточняет он, и я прямо-таки вижу этот прищуренный взгляд, хоть и не оборачиваюсь, глядя в стену напротив.
— Их магия идёт изнутри.
— А кровь? Ты знаешь, что это важнейший источник жизненной силы, и хотя бы раз в месяц вампирам обязательно нужно её употреблять?
Становится не по себе, но отступать некуда.
— Это — просто еда, — настаиваю. — Насколько я знаю, на способности она не влияет.
— Всё так. Но голодающий вампир — существо крайне опасное. В конце концов, он или набросится на кого-нибудь, или погибнет… Но что-то мы отвлеклись. Продолжай, пожалуйста.
Ага, «отвлеклись», как же… Как будто без этих его предупреждений я не понимаю, что нужно как-то решать проблему! Уже даже всерьёз подумываю о том, чтобы купить у мясника крови. Гадость, конечно, но жажда в последнее время становится ну совсем уж невыносимой.
Пожалуй, сегодня же и займусь. Заодно подберу тёплые вещи на зиму и обзаведусь, наконец, мольбертом. В будний день народу в магазинах должно быть меньше, чем в выходной.
Пока не спеша пересказываю содержание параграфа по особенностям рас, в голову приходит идея ответной «любезности».
— Кстати, вампиры — не единственные, кто опасен. Нимфы и некоторые виды демонов тоже черпают силу из окружающих. В своей книге «Империя Сах’халлат» арр Омарэллин даже утверждает, что энергетический вампиризм — их врождённое неконтролируемое свойство.
Услышав это, только трое из тридцати семи моих одноклассников сообразили, что речь о суккубах и инкубах, к чьей озабоченной братии, если верить слухам, относится и сам лэсс Рин’тар. Остальные, расслабившись от того, что к доске позвали не их, просто занимаются своими делами или мечтают, разглядывая облака.
— Припоминаю, — невозмутимо соглашается учитель.
— Но я нигде не нашла пояснения о последствиях такого воздействия, — продолжаю, устремив на него взгляд. — Нам опасно находиться рядом с представителями этих рас?
Впрочем, долго смотреть не рискую. Да и не хочу, если честно. После того, чего я начиталась об инкубьих и суккубьих привычках, этот красивый мужчина и его соотечественники вызывают чувство лёгкой брезгливости. Секс для них — всё равно что перекус. Как и с едой, они не испытывают к своим партнёрам никакой нежности. Их близость — просто физиологический акт, позволяющий насытиться и получить удовольствие.
— Что ж… Ты можешь присаживаться, Тирайла. Спасибо, — он тоже возвращается на свой стул и в задумчивости начинает на нём покачиваться. — Насчёт твоего вопроса. Так уж вышло, что я довольно много времени прожил в Империи, поэтому могу с уверенностью утверждать, что ни нимфы, ни инкубы с суккубами не опасны. Дело в том, что арр Омарэллин — эльф старой школы. Он застал времена, когда между королевством Элдигрейн и империей Сах’халлат ещё была вражда, и до сих пор придерживается мнения, что эльфы — светлейшие и достойнейшие, а остальным народам стоит склонить головы, признав эльфийского владыку королём над королями.
— То есть, получается, он солгал? — хмурится Иригит, сидящий через проход от меня.
Я тоже с интересом ожидаю ответа. Если он сейчас начнёт всё отрицать… Не зря же умолчал о том, что и сам — инкуб!
— Не совсем, — чуть поджимает губы лэсс Рин’тар. — Когда на втором курсе вы научитесь видеть энергию и ауры живых существ, поймёте, что энергообмен — неизменная часть любого взаимодействия. Нимфы, инкубы и суккубы действительно извлекают из этого пользу, впитывая некоторые виды чужих эмоций и восполняя тем самым резерв, но это, как правило, совершенно безвредно. Во-первых, такой фокус срабатывает только с искренними чувствами. Различные приворотные зелья, внушения или принуждение не дадут никакого эффекта. А во-вторых, умение насыщаться эманациями чужих чувств — такая же расовая особенность, как и эльфийская связь с природой. В этом нет ничего плохого.
— Лэсс Рин’тар, а вы правда инкуб? — игриво улыбается Эрена, сидящая за первой партой соседнего ряда. Как раз напротив учителя.
Такого я не ожидала и, вообще-то, не хотела. Раз директор пригласил его в школу, значит, посчитал это необходимым, и вмешиваться в их дела мне совершенно не с руки.
