Подняв глаза к потемневшему хмурому небу, вздыхаю: прогулка и шопинг здорово подняли настроение, но, похоже, пора возвращаться. Как бы дождь не полил, у меня ведь даже зонта нет. И пальто… Впрочем, последнее поправимо. Быстренько окидываю взглядом торговые ряды, но вместо верхней одежды натыкаюсь на совершенно восхитительное пастельно-розовое платье. По виду оно кашемировое, а на ощупь ткань оказывается ещё тоньше и мягче. М-м-м… В такую нежную вещь хочется укутаться с головой!
— Из шерсти аврийских овечек, — с гордостью улыбается огненно-рыжая хозяйка лавки, выйдя ко мне навстречу. — Есть ещё голубое, сиреневое и бежевое.
— Сколько? — спрашиваю, не в силах отвести взгляда.
Обожаю платья! Джинсы и брюки — это практично, однако только в платье женщина по-настоящему чувствует себя таковой! Раньше, конечно, такая натуральная роскошь была мне не по карману, но вдруг теперь хотя бы на одно хватит? Хоть фигура у меня пока по-подростковому угловатая, она быстро меняется. За два месяца по собственным прикидкам я «повзрослела» с двенадцати лет до четырнадцати.
— Десять серебряных, — чуть виновато отзывается хозяйка. — Это редкость, за все годы только второй раз достать получилось…
— Возьму все четыре!
Могу же я порадовать себя? После всех пережитых стрессовто чно положена компенсация!
— Тогда я сделаю вам скидку! За всё — тридцать две серебрушки!
Рассчитавшись, добавляю к своим трём пакетам ещё один и, вновь обеспокоенно покосившись на затянутое тучами небо, торопливо шагаю в сторону школы. Пора. За пальто приду в другой раз.
Миновав основную часть прилавков, слегка расслабляюсь. Здесь соблазн меньше. Оглядываюсь… Мольберты. Слева мастерская художника и небольшой магазинчик.
Успею!
Давно нужно было купить краски и кисти, сколько можно баловаться карандашом?
Осторожно протиснувшись со своими вещами в заставленное подрамниками, мольбертами, подставками и подсвечниками пространство благоговейно замираю, любуясь вывешенным на дальней стене портретом эльфийки в чёрно-алом шёлковом платье. Очерченный порывом ветра изгиб бедра, нежная ложбинка груди, восхитительно красивые плечи, соблазнительная полуулыбка, игривый и в то же время открытый взгляд…
— Потрясающе… — выдыхаю восхищённо.
— Спасибо.
Опустив взгляд к прилавку, замечаю улыбающуюся девушку, чья грива золотистых волос и огромные зелёные глаза подозрительно напоминают…
— Это моя мама! — смеётся она. — Мы очень похожи.
— Портрет писал ваш отец?
— Ага! — в глазах девушки вспыхивают смешинки. — У нас таких ещё четырнадцать штук! Все стены уже заняты, так что этот мама велела сюда повесить.
— Скажите, а ученики у него есть?
Я бы хотела и дальше учиться живописи. Конечно, сейчас я не смогу отдаваться ей так же полно, как прежде, и понимаю, что настоящей художницей мне отныне не быть: чтобы добиться хоть чего-нибудь стоящего, недостаточно просто заниматься пару раз в неделю, а для ежедневных упражнений нужно выбрать что-то одно — заклинания или кисти. Но и представить себе жизнь совсем без рисования я уже не могу. Художественных школ в этом городе нет, так что остаётся только искать учителя. Всё-таки развиваться и оттачивать навыки под чьим-то руководством гораздо лучше, чем самостоятельно. По крайней мере, на моём нынешнем уровне. Но до сегодняшнего дня ни одна картина не зацепила меня так, как этот портрет.
— Нет. Был, вроде, один когда-то давно, но много лет назад переехал, — она присматривается ко мне повнимательнее и пожимает плечами: — Если хотите, приходите в субботу. Отец как раз вернётся, и вы сможете поговорить с ним.
— Спасибо!
— Я могу помочь вам с выбором? Кисти? Холсты?
— Да…
Не знаю, как это произошло, но из магазинчика я выползаю дополнительно нагруженная мольбертом, связкой кистей и целой авоськой красок. А ведь брала только самое необходимое!
Погода всё больше портится. Тучи стали ещё ниже, появился холодный пробирающий ветерок.
Поёживаюсь.
Прохожие ускоряют шаг, пытаясь успеть укрыться дома до наступления непогоды, и я тоже пытаюсь не отставать, но с таким количеством покупок идти тяжело. Мольберт сравнительно маленький, но нести его неудобно, приходится постоянно останавливаться, поправлять, перекладывать из одной руки в другую и это словно увеличивает расстояние до школы в несколько раз.
Ветер стремительно набирает обороты. В лицо бьют первые холодные капли.
— Эй, ты! Тира! — окликает кто-то.
В проулке компания незнакомых парней. Тот, что стоит впереди, хамоватый и наглый, скалит зубы в усмешке:
— А ну-ка…
Не замедляя шага, внутренне напрягаюсь, готовясь к неприятностям, но хулиганы вдруг резво разворачиваются и исчезают, разбежавшись по щелям, как крысы. Раз — и нет никого!
— Осторожно!
Меня дёргают за руку, оттаскивая назад, а в следующий миг на место, где я стояла, с грохотом падает глиняный цветочный горшок.
— Спасибо… — слова благодарности чуть не застревают в горле, потому что я, наконец, оборачиваюсь и вижу его, своего спасителя.
Дыхание задерживаю уже автоматически.
Даже не знаю, что хуже — лэсс Рин’тар или банда, от которой они с директором так вовремя меня защитили. С подростками-то я бы, скорее всего, справилась: хоть по мне и не скажешь, вампиры всё же сильнее людей.
Но откуда им известно моё имя, хотелось бы знать?
— Всё хорошо, Тирайла? — обеспокоенно спрашивает господин Динрар.
Киваю ему, отступая подальше от неподвижно гипнотизирующего меня взглядом учителя магической теории, и неловко путаюсь в упавших пакетах.
Лэсс Рин’тар подхватывает мольберт.
— Я помогу.
— Спасибо, — цежу вежливо.
— Давайте поторопимся, — напоминает директор. — Сейчас настоящий ливень начнётся.
Глава нашей школы — располагающий к себе темноволосый мужчина со спокойным и добрым взглядом. По большей части он человек, но точно имеет толику крови одной из старших рас, ведь, как выяснилось, занимает свой пост вот уже семьдесят лет. Потрясающий педагогический стаж!
Мой мольберт в заложниках у лэсса Рин’тара, но, будто этого мало, он с самым невозмутимым видом забирает ещё и большую часть пакетов с покупками.
Чёрт… Не отбирать же теперь. Придётся идти рядом. Хорошо хоть, что ветер относит от меня их с директором запахи, позволяя сохранять разум. На взрослых мужчин, почему-то, вампирья сущность реагирует острее, чем на детей или женщин, так что остаться с ними наедине где-нибудь в школе было бы нелегко.
— Ты рисуешь, Тирайла? — на ходу уточняет очевидное господин Динрар.
— Да, немного.
— Она скромничает! — хмыкает лэсс Рин’тар. — У Тирайлы явный талант.
Откуда он-то об этом знает?!
— Правда? — задумчиво прищуривается директор, явно что-то прикидывая.
— Вы видели мои работы? — спрашиваю, обернувшись к учителю.
Если да, получается, это он был у нас в комнате? И в шкафу — тоже?
Но, разумеется, выдавать себя этот тип не спешит.
— Ты ведь знаешь второкурсницу Майрин? — улыбается. — Так уж вышло, что во время урока я услышал, как они с подругами обсуждали мой портрет, и не сдержал любопытства.
Угу, как же…
Ну, Майрин… Ну, удружила! Хоть бы предупредила тогда, что так попалась!
— Может быть, ты поможешь нам с подготовкой ко дню Сияния, Тирайла?
— Нужно оформить зал?
— Да. А если всё пройдёт хорошо, школа могла бы нанять тебя и для обновления флигеля. Как думаешь, справишься?
— Сначала я хотела бы посмотреть, что там, — отвечаю уклончиво.
Мало ли, сейчас соглашусь, а потом окажется, что флигель проще снести и заново выстроить, чем пытаться что-то отреставрировать! Деньги, конечно, лишними не бывают, но в ближайшее время знания и магия несравнимо важнее.
— Хорошо. Эта работа не срочная, так что можешь дать ответ после праздника.
К моему облегчению, больше мы не разговариваем. Ветер становился всё злее, дождь усиливается, превращаясь в сплошную слепящую стену. Мы все трое промокли до нитки, хотя я до последнего верила, что мужчины как-нибудь защитятся от непогоды с помощью своей магии. Увы, этого не случилось. То ли в этом мире не принято прибегать к волшебству по такому пустячному поводу, то ли у них обоих просто не было сил, что, вообще-то, странно.
