— Мне пора. Увидимся завтра.
Люк — вероятно, это не его имя — просто уставился на нее.
— Надуешь меня, и я лично пойду к Моцарту.
— Да, удачи с этим. Он ни с кем не идет на прямой контакт.
— У меня есть особенные таланты.
— У многих есть. — Скучающий тон служил прикрытием стрессу, который сковал все ее тело. — Я свяжусь с тобой, попытаемся встретиться завтра ночью.
И словно Отделение Полиции Колдвелла прочитало ее мысли — звук сирен, на которые указывал парень, стал в два раза громче, либо потому что еще двадцать машин выехали в их строну, либо потому что те две дюжины, что уже неслись к ним, завернули за последний угол.
— Как пожелаешь, — ответил поставщик. — Я хотел заключить сделку сегодня… и я уйду к другим, если вы не возьмете больше той партии, что я передал вашей организации прошлой ночью. К тому же, ты у меня в долгу.
— Прошу прощения?
— Я спас тебе жизнь. Дважды. — Его злотые глаза прищурились. — Рио, ты у меня в долгу. А долги я взыскиваю.
— Я тебя ни о чем не просила.
— Предпочла бы быть мертвой?
— Чем казаться в чьем — то долгу? Уж поверь. И я нужна тебе. Ты не сможешь вести дела ни с кем кроме меня. Моцарт — единственная организация, которая купит все, что ты готов толкнуть.
— Тогда давай уже заключим сделку.
Рио оглянулась по сторонам, и мысленно услышала предупреждение, которое поступило ей по телефону.
— Я свяжусь с тобой по номеру…
Мужчина схватил ее за руку.
— Не играй со мной. У меня есть варианты, о которых ты даже не знаешь.
Прежде чем она успела отреагировать, хватка разжалась, и мужчина отступил, темные одежды помогли ему раствориться в ночи.
— Черт, — прошипела она, уклоняясь и также исчезая из виду.
Прижимаясь к стене клуба, она достала свой пистолет и окинула взглядом окна дома напротив, проулка за ней, вперед нее. Патрульные сирены раздавались всего в одном квартале, и она видела припаркованные машины на перекрестке.
Ноги подводили ее, особенно убивала левая ниже колена.
Вспышка молнии дала ее взгляду больше, чем свет города… но также раскрыла ее. Рио укрылась в дверном проеме, потом, хмурясь, высунулась обратно. Мгновение спустя… мелькнула еще одна молния.
— Куда ты исчез? — выдохнула она под нос.
Поставщик неизвестно как… испарился. Только если он не скрылся в одном из домов? Вероятно. Это было единственным объяснением. В том направлении, где он исчез, в сторону от реки, не было углов, проулков, никаких вариантов — только шагать два квартала по прямой линии.
Может, он бежал как спринтер…
Она не могла заморачиваться этим. Не сейчас.
Проверив обойму, Рио опустила пистолет к бедру и зашагала вперед. Она нашла тело примерно в сорока футах, оно лежало лицом вниз на асфальте возле «Дампстера». Это был мужчина, судя по сложению и волосам, и размеру обуви тоже. Когда она опустилась на колени рядом с трупом, мозг сложил два плюс два.
Куртка. Она узнала черную кожаную куртку по красному шву крест — накрест на плечах и по подолу.
— Эри.
Один из подельников Моцарта.
Он стрелял в нее? Или в «Чарджер»?
Посмотрев на расплывающуюся красную лужу под трупом, Рио подумала об убийстве на Манхэттене двумя неделями ранее. Джонни Два Ботинка, соратника картели Моцарта убили и сбросили в Гудзон. Ходили слухи, что месть неминуема.
Может, Эри защищал ее, страховал сделку. Водитель «Чарджера» пытался убить ее в отместку?
Протянув руку, Рио прикоснулась кончиками пальцев к все еще теплому запястью Эри. Чувствуя… не — а, пульса не было. Перекрестившись, она выпрямилась… и покинула место, чтобы доложить о деталях происшествия в штаб — квартиру из более безопасного места.
Она шла, всего лишь прихрамывая — на лучшее она не могла и надеяться.
Хорошо еще, что на сегодня все ее дела выполнены.
Глава 5
Люкан принял форму прямо в том месте, где напугал двух мальчишек с оборудованием для охоты за привидениями. Подняв лицо навстречу дождю, он позволил невесомым каплям коснуться его щек и лба. На обратной стороне век он видел, как ту человеческую женщину в лобовом столкновении сбивает машина. Потом представил, как она после поднимается, отряхивается и смотрит на него с выражением «И с какой стати?» на лице.
У нее было волевое лицо, сильные черты, полные губы, большие темные глаза под пушистыми ресницами. Кожа была бледной из — за того, что пришлось переносить вес на поврежденную ногу, но она отказывалась сдаться на милость боли.
Он не мог решить, была ли эта бравада глупой или же сексуальной.
Ну… должно быть глупой, но он находил ее сексуальной.
Смахнув капли дождя с лица на волосы, Люкан выровнял голову и посмотрел впереди себя. Если она не позвонит ему в течение ночи или завтра днем он отправится на улицу и найдет ее.
А дальше что? — спросила самая мужественная часть в нем.
— Не твое собачье дело, — огрызнулся он.
Ты хочешь ее.
— Да, чтобы Палач слез с моей шеи.
Понимая, что спорит сам с собой, Люкан направился к своему новому дому… и под «домом» он имел в виду принудительное проживание под этой крышей. «Исправительная колония» — прежнее название места под землей, где они содержались и которое они покинули. Сейчас наступил новый мировой порядок, никаких вам камер, хотя все еще под землей, и с электронными ошейниками.
Забавно, как легко контролировать других, когда можешь одним нажатием кнопки на пульте распылить мозги. Для ограничения свободы вампиров не было других вариантов.
Он один из немногих не носил ошейник. Но ему нужно было дематериализоваться к Колдвеллу и назад для ведения дел, а со стальным обручем вокруг шеи далеко не улетишь.
И Палач не боялся, что он даст деру. Ублюдок имел рычаг давления на него, настолько же основательный, как и ожерелье с взрывчаткой. И это продлится недолго, поэтому он просто выжидал подходящий момент. Одна смерть, и он свободен… и он лично позаботится о Старухе с косой. И это будет убийство из милосердия, две жизни по цене одной вспоротой глотки.
Дешево, принимая все во внимание.
Впереди над ним нависало старое здание бывшей человеческой больницы, словно декорация из фильма Джона Карпентера [16], в котором благонравная девушка, отказавшаяся заниматься сексом со своим парнем, умирает очень кровавой, изощренной смертью.
Боже, он скучал по восьмидесятым. С другой стороны, последний раз он смотрел ТВ или слушал радио прямо перед тем, как его бросили в тюрьму. Так что, да, его жизнь остановилась на весне тысяча девятьсот восемьдесят третьего. И, может, он пропустил не поколение, он лишился… жизни и простых свобод, которые раньше принимал за данность.
Люкан остановился на разбитых каменных ступенях входа в санаторий. Центральной осью здания была башня с закрытыми окнами, этажи уходили ввысь как квадратное копье, на вершине которого восседал громоотвод. По обе его стороны расположились два пятиэтажных крыла с открытыми террасами, каждое расширялось к краю, чтобы увядающие легкие пациентов могли уловить как можно больше свежего ветра.
Место было построено для лечения туберкулезных больных, которые с восемнадцатого и вплоть до двадцатого века умирали в муках от удушья. В те времена бактериальные инфекции лечили только свежим воздухом, обильными воздушными ваннами вне зависимости от времени года. Ну, этим и выхаркиванием легких по частям, а также рыбьим жиром и кедровыми ингаляциями.
Пока на подмогу в конце сороковых не пришел стрептомицин и другие лекарства.
Почему он знал такие подробности о бесхвостых крысах? Ему нравились мелкие детали, даже если они не касались вампиров. Или полукровок с кровью оборотней и вампиров.
Он обожал кроссворд в «Нью — Йорк Таймс».
Посмотрев на южное крыло, Люкан окинул взглядом террасы по всему дальнему краю. Комнаты пациентов располагались за лоджиями, тесные пространства были заставлены ржавыми железными койками, в коридорах валялся строительный мусор, а гниющие стены были испещрены граффити. Северное крыло ничем не уступало, равно как и административный корпус, связывающий две половины.
