Сердце отчаянно забилось. Что они хотят?
А Гордан берет щипцы. Цепляет ими в жаровне стальной прут, раскаленный до красна… У меня дыхание перехватывает. Нет, я не хочу на это смотреть!
— Пусть она сама, — вдруг говорит Джон, я даже не сразу понимаю, о чем он. — Айлин, возьми у него щипцы. Сделай это сама, покажи мне, насколько ты его ненавидишь.
Он ухмыляется. Ухмылка такая жуткая.
Да нет, ну… не может быть.
— Что? Джон, ты серьезно? Я не могу…
— Почему? — холодно говорит он. — Ты его жалеешь? Он мою дочь не жалел! Тварь!
Ярость в голосе.
Я понимаю Джона, и была бы у меня дочь, пожалуй, я думала бы так же. И дело не в том, что мне жаль… Но я не могу!
— Я не могу… — говорю тихо, горло перехватывает, говорить удается с трудом. — Я просто не могу, Джон. Что бы он ни сделал… не в нем дело… я просто не могу…
— Давай! Живо! — рявкает Джон страшно. — Бери щипцы и покажи мне. Иначе окажешься с ним рядом!
Страшно так, что кажется, меня вырвет сейчас. Жаль, что в обморок упасть не выйдет, это помогло бы потянуть время. Давно я разучилась в обморок падать.
Словно во сне подошла.
Представить, что так пытать будут меня… нет! Я не вынесу этого. Я этого точно не заслужила. Я ничего не сделала.
Но не могу.
— Бери, — говорит Гордан, сам вкладывает щипцы с раскаленным прутом мне в руки. Тяжелые… Подталкивает спину.
Я готова разрыдаться на месте. Не могу!
— Давай! — требует Джон.
У меня руки дрожат. И колени. Я пытаюсь шагнуть к Нэту…
Смотрю на него… Что мне делать?
— Не бойся, — шепотом говорит Нэт, смотрит мне в глаза. Спокойно смотрит.
Он не боится. По крайней мере, изо всех сил старается показать, что это так.
Не могу, нет!
Всхлипываю громко. И просто роняю все… щипцы разжимаются, прут катится в сторону. Не знаю, что будет теперь, но я не могу.
— Гордан! — слышу сквозь шум в ушах. — Раздень ее!
И даже не сразу могу все это осознать.
Только пальцы Гордана касаются моего плеча.
— Эй, Боб! — говорит он. — Принеси нашатырь, а то вдруг леди станет плохо.
Усмехается.
— Нет! — я вскрикиваю. — Не надо!
Поздно. Гордан крепко держит меня. И вдруг склоняется к уху.
— Не бойся, — говорит шепотом. — Ничего не будет. Это игра.
Какая к черту игра! Если тут же, я чувствую, как он с треском режет шнуровку на моем платье. Глупая мысль мелькает, что все, платье теперь испорчено, а ведь отличное было… но какое дело до платья, если то, что хотят сделать со мной — намного страшнее. Это сложно осознать.
— За что? — я почти плачу. — Не надо!
— Не смей! — рев Нэта словно рев зверя. — Не трогай ее! Ублюдок, мать твою! Отпусти!
И звон цепи. Нэт дергается, пытается вырваться так, что кажется, цепи лопнут вот-вот, или крюк в полотке не выдержит, выскочит.
— Не дергайся, — холодно говорит ему Джон. — А то будет хуже.
— Ты обещал! Какого черта! — рычит Нэт. — Не смей!
Джон криво ухмыляется.
— Ты тоже клялся мне в верности. И где же она?
— Ублюдок! Не трогай!
Нэт рвется, что есть сил, тянет цепи… Что толку от этого? Даже если вырваться, то что? Драться с королем? Стоит только свистнуть, и сбежится охрана.
Гордан методично раздевает меня. Я судорожно пытаюсь ухватиться хоть за что-то, хоть за сорочку, но он просто режет от воротника и вниз, сорочка падает, Гордан вырывает из моих рук.
— Не надо, — прошу я. От страха хочется расплакаться… И все же, надежда на Гордана не оставляет. Они только пугают меня? Пугают Нэта. — Не надо, я не виновата!
— Чего ты хочешь? — требует Нэт. — В чем еще признаться? Говори, я признаюсь, в чем угодно! Только отпусти ее!
Гордан берет веревку и связывает мне руки.
Я стою перед ними голая, меня трясет.
— Ты не все рассказал мне, — говорит Джон. — Расскажи. И я отпущу.
— Я все рассказал! — чувствую, как голос Нэта тоже вибрирует от напряжения и ярости. — Мне нечего добавить. Я был пьян, я не помню ничего. Вечером Майрет подходила ко мне, что-то рассказывала, очень взволнованно. Но я не помню. Я был пьян и не помню, Джон. А проснулся уже в той постели.
— О чем рассказывала?
— Я не помню… — почти отчаянье. Он тянет цепи, скрежет и даже треск крошащегося камня под потолком. — Отпусти ее!
Джон качает головой, потом кивает Гордану. Тот спускает еще один крюк, поднимает мои руки, закидывает на него веревку. Поднимает так, что я теперь едва могу стоять, почти висну, веревка впивается в кожу.
— Пожалуйста… — шепотом говорю я, понимаю, что бесполезно.
Джон подходит ближе, обходит вокруг меня, разглядывая.
— А ты ничего, — говорит он. — Почти как молоденькая, даже грудь не сильно обвисла.
Тянет руку, кладет мне на грудь, сжимает… Я понимаю, что у меня по щеке течет слеза.
— Ублюдок! — Нэт дергается изо всей силы. — Не смей!
— Почему? — удивляется Джон, с ухмылкой, задумчиво окидывает меня взглядом. — Ты просто взял и трахнул мою дочь. А если я сейчас сделаю то же самое с твоей женой?
— Не смей! Я убью тебя!
— Ты угрожаешь королю, — говорит Джон. — Подумай? А то я заменю плаху на четвертование.
— Да мне плевать! Ублюдок! Я убью тебя! С того света достану!
Джон кивает Гордану, тот берет у стола увесистую дубинку, примеряется, подходит к Нэту и резко бьет под дых. Нэт сгибается пополам… как может, как позволяют цепи, пытается вздохнуть, но почти не может, воздуха нет… Но лишь только может дышать, рвется снова…
— Я убью тебя! — хрипит, весь красный от напряжения, цепи трещат…
Гордан бьет его по ногам. Сильно. Нэт разом падает, повиснув на цепях, колени подгибаются. По рукам, от содранных кандалами запястий, течет кровь.
— Тихо! — говорит Джон. — Не перестарайся, Гордан. На казнь он должен выйти на своих ногах.
У меня кружится голова…
И вот тут неожиданно стук в дверь.
— Лорд Макинтайр!
Слуга появляется на пороге.
— Простите, милорд! Ваше Величество… — он замирает.
— Что там? — говорит Гордан. Подвалы это его территория.
— Вам письмо, милорд! Простите, я не знал…
— Давай! — Гордан подходит и письмо забирает. Пробегает глазами. Очень выразительно смотрит на Джона. — Хм… — говорит он.
— Что там? — Джон тоже хочет знать. Раздраженно. Его отвлекли.
— Фергюс пишет, что приедет на днях. Пишет, что хочет поговорить с ней, — кивает на меня.
Фергюс Бейтан, герцог Уолша, дядя Джона по матери. Ему принадлежит южное побережье и контроль едва ли не над всей морской торговлей. А еще золотые шахты. Денег у него втрое больше, чем у короны. Джон предпочитает с ним не связываться, хотя в политику Фергюс не лезет никогда.
А еще… нас с Фергюсом кое-что связывает. Нет, ничего такого, конечно, он едва ли не вдвое старше меня, притом, что и я далеко не девочка. Но кое-что было… Теперь он называет меня дочкой и милой девочкой, так и норовит усадить к себе на колени. Впрочем, не позволяет себе ничего лишнего.
Самое главное, что Фергюс не позволит издеваться надо мной.
Джон смотрит на Гордана, на меня. Тихо ругается.
Гордан ждет.
— Это ты позвал его? — рявкает Джон.
— Что вы, Ваше Величество! — Гордан разводит руками. — Вести быстро разносятся. А у Фергюса всегда были свои источники.
Джон ругается, потом вздыхает.
— Ладно, развяжи ее. Пусть проваливает.
Когда Гордан режет веревки, я едва не падаю к нему на руки, он поддерживает меня.
— Вот видишь? — шепотом говорит он мне на ухо. — Не стоило бояться.
— Твоих рук дело? — так же шепотом говорю я.
— Конечно. Я не позволю причинить тебе боль.
Гордан улыбается. Даже помогает мне влезть в платье, хотя оно испорчено и сползает. А меня до сих пор трясет. Гордан накидывает мне на плечи плащ.
— Все будет хорошо, не бойся.
Оглядываясь на Нэта, я вижу, что он смеется.
Глава 6. Обо всем том, что так не нравится королеве
— Шибел… я, наверно, сейчас очень странный вопрос задам, — облизала губы, собираясь с духом. — Но ты уверена, что у них действительно что-то было?
