могли связывать только своих истинных пар, но я абсолютно наслаждался им. Я чувствовал каждый спазм тела Боба, каждое маленькое сотрясение, продлявшее мой оргазм, пока он не растянулся на несколько минут.
Вытащив зубы, я вздрогнул, осознав, что мой рот наполняет медный привкус, и лизнул след от укуса, который оставил. Останется шрам. Чем глубже укус, тем глубже шрам. Это был глубокий укус. Я вздрогнул, когда хорошенько его рассмотрел.
— Блять!
Я был слишком груб с Бобом. Я возможно даже оставил синяки на его бедрах, учитывая с какой силой я их сжимал. Я надеялся, что нет. Я знал, что буду опустошен, если причиню боль своей паре.
Как только узел опустился, я осторожно высвободился из тела Боба и потянулся на пол, чтобы схватить рубашку. Я вытер его, затем себя, и бросил рубашку обратно на пол. Рухнув на матрас рядом с Бобом, я притянул к себе своего мужчину.
Я все еще не оправился от оргазма, который сотрясал мое тело, поражая каждый нерв и вознося меня к вершинам экстаза, которого я никогда раньше не испытывал. Мои мышцы чувствовали себя так, словно я только что пробежал марафон. Я просто хотел лежать там с моей утвержденной парой в объятиях, и притворяться, что остального мира не существует.
Впервые за все время, что себя помню, я ощущал удовлетворение.
Боб
Я чувствовал, как утреннее солнце проникает сквозь щели между занавесками и греет мою кожу. Вытянув руки над головой, я тут же поморщился, когда заныло больное плечо.
Должно быть, отлежал во сне.
Подождите.
Я отчетливо помню, как вчера вечером надел пижаму и съел пинту мороженого. Как может солнце обжигать мою кожу, если я был в пижаме?
И где же мой кот?
Я открыл глаза, ожидая увидеть растянувшегося на кровати рядом со мной Усатио. Однако дымчато-серые глаза, смотревшие на меня, не принадлежали моему пушистому другу.
— Привет.
Это казалось самым вежливым, что можно сказать.
На лице мужчины появилась улыбка.
Или это ухмылка?
— Привет, — ответил он самым глубоким голосом, который я когда-либо слышал. Я был рад, что укрыт одеялом, иначе бы ужасно смутился, когда мой член стал твердеть.
Я пялился на него еще мгновение, потому что, черт возьми, как я мог этого не делать? Он был великолепен. Волосы у него были короткие и темные, но они лишь подчеркивали его серые, как буря, глаза.
— А вы кто?
— Меня зовут Шейд, — глаза мужчины блеснули, он усмехнулся. То, что я принял за бурный серый шторм, превратилось в сверкающие звезды.
О боже.
— Ты тот парень из кафе.
Темные брови слегка приподнялись.
— Да, хотя я удивлен, что ты меня помнишь.
— Тебя трудно забыть.
Да уж.
— Правда? — Шейд — что за странное имя? — казалось, искренне заинтересовался моим ответом.
— О да, — выдохнул я. Я никак не мог забыть этого человека. Просто невозможно. Слова «красавец» недостаточно, чтобы описать Шейда. Потрясающий, экзотичный, отрада для глаз любого, у кого есть пульс.
В нем чувствовалась какая-то опасность, отчего он казался еще более интригующим. Я знал, что если окажусь слишком близко, то обожгусь, и все же не мог удержаться. Если уж на то пошло, мне хотелось придвинуться поближе.
Так я и сделал.
Я сглотнул, мои глаза округлились.
— Ты же голый.
— Ну да.
— И я голый, — я чувствовал теплую кожу Шейда на своей.
Ухмылка Шейда стала шире.
— Ну да.
О боже.
О боже.
О-о-о, бооожеее!
— Почему? — я должен был знать. Я не ожидал, что меня схватят и перекатят на спину, а крупный мужчина опустится сверху.
О, любвеобильные кролики, он на самом деле голый. Типа, супер, обалденно голый.
Я мог чувствовать каждый изгиб более чем впечатляющего тела Шейда, прижатого к моему. Когда он двигался, по мне скользили слои мышц.
Я упоминал, что он был голым?
— Ты действительно хочешь это знать? — спросил Шейд.
— Да? — я не узнал прозвучавший писк.
Глаза Шейда блеснули в моих, и медленная порочная усмешка скользнула по его губам. Какое-то интуитивное чутье подсказывало мне, что я только что стал добычей этого человека. Но именно дикое рычание, когда Шейд смотрел на мое обнаженное тело, всерьез напугало меня.
Повинуясь инстинкту, я скатился с кровати и побежал. Не успел я сделать и двух шагов, как две большие руки обхватили меня сзади и притянули к твердому телу Шейда. Я вздрогнул, когда длинные зубы поцарапали мою шею. Место, которое несколько минут назад было болезненным, внезапно превратилось в эрогенную зону, от которой у меня подогнулись колени.
— Шейд, — простонал я.
Я закинул руку за голову и обнял Шейда за шею. Склонил голову набок, предоставляя беспрепятственный доступ к горлу. Это был жест покорности. Я осознавал это, но не мог остановить — что-то во мне требовало, чтобы я подчинился. Я больше не мог сопротивляться этому, как не мог перестать дышать.
Длинные пальцы обхватили мой твердый член, яростно надрачивая, в то время как острые зубы впились в мягкую плоть между шеей и плечом. Меня пронзил шок, когда я понял, что Шейд укусил меня, и я закричал, задыхаясь от сочетания удовольствия и боли.
Широкое мускулистое бедро скользнуло между моих ног и плотно прижалось сзади. С моих губ сорвались тихие жалобные звуки. Каждое прикосновение рук и тела Шейда было подобно горящему пламени.
Я хотел утонуть в этом ощущении.
Я хотел сгореть для него.
Я вцепился руками в темные волосы Шейда, отчаянно дергая. Я чувствовал, как он присасывается к моей шее, отмечая меня, заявляя права, но мне нужно было больше. Мне нужно… Мне нужно…
— Шейд! — взмолился я. — Пожалуйста!
Зубы, впившиеся в мою плоть, исчезли. Меня толкнули на пол, и я приземлился на четвереньки. Прежде чем я успел возразить против грубого обращения, пальцы Шейда проникли в мою тугую дырочку.
— А-а-а, да! — я захлебнулся криком.
Шейд начал растягивать меня, добавляя еще один палец, потом еще. Какая-то часть меня задавалась вопросом, где этот человек взял смазку, но я был слишком охвачен жжением, чтобы действительно волноваться. Я был просто благодарен, потому что почти уверен, что Шейд собирается втрахать меня в пол.
Я заскулил, когда почувствовал, как Шейд отдернул пальцы. Мгновение спустя я застонал, когда в меня вошел толстый член, растягивая меня почти до боли.
Я слышал тяжелое дыхание Шейда, когда он вонзился в мою задницу. То ли я был очень тугим, то ли Шейд был действительно огромным, потому что мужчина едва помещался.
Я чувствовал запах его возбуждения,
