пытаются обмануть, а может, провезти под видом безобидных тканей что-то запрещенное и очень опасное.
Открылся секрет и специй, которые я опознала как иноземные. Иногда хитрые хозяева обозов, что шли через границу, пытались пристроить пару-тройку лишних мешочков. Если бдительная таможня находила не указанный в бумагах груз, по негласному соглашению такие товары уступали городу за полцены, а мэр продавал их в таверны с небольшим наваром. В Расфилде в те ресторации, где подавали подобные яства, я даже не мечтала зайти.
Меня срочно доучили ездить верхом, и уже на третью неделю я тряслась вслед за Сантром с охраной по горным дорогам. В военном гарнизоне я была впервые. От городского парня не ожидали знакомств с военными порядками, поэтому я не стесняясь рассматривала новый для меня быт. Вслед за начальством я прошлась по плацу, где невзирая на нешуточный мороз бравые воины отрабатывали удары саблей. На полигоне из кристалружия палили по куче камней, и та разлеталась опасными осколками. Кажется, я неприлично открыла рот, дивясь на это зрелище.
В один из выездов, мы едва не застряли на перевале, который завалил снег. В сопровождающие нам непременно давали огненного мага, но и его сил не хватило. Сменяя друг друга мы расчищали путь короткими лопатами, которые брали с собой на подобный случай, и ввалились в ближайшую к окраине таверну полуживые от усталости и совершенно мокрые. Нас отпоили горячим вином, накормили похлебкой, но от предложения переодеться я отказалась, предпочитая оставшийся до флигеля путь померзнуть, чем рисковать раскрыть свою сущность. Прихватив из таверны с собой небольшую бутыль вина и жестяную кружку я разогрела питье на огне камина и грелась, завернувшись в одеяло и потягивая теплый пьянящий напиток. По счастью, наутро госпожа Сантра прислала мне завтрак во флигель наказав, что сегодня я могу отдыхать после вчерашних невзгод. Я все равно не смогла бы работать, поскольку изрядно перебрав вина мучилась головной болью.
* * *
В тот день легкий морозец пощипывал за щеки, ветра почти не было, и хоть плотный слой облаков укрывал небо от гряды до гряды, жители Давенрока были единодушны в том, что ни сегодня, ни завтра снега не будет. Демоны их знают, как они это определяли. Я трюхала по горной тропе за огненным магом, двумя солдатами, Унисом и Сантром. Начальник зачем-то пожелал проверить небольшую пограничную заставу, куда из гарнизона еженедельно уходила новая смена нести караул.
Мы ехали по узкому ущелью, спустившись с опасного участка, где слева был обрыв. Радуясь тому, что жива, я вертела головой по сторонам, рассматривая игру солнца на шапках снега. Подумать только, я никогда бы этого не увидела, если бы осталась в Расфилде или уехала назад, к семье.
Странный звук вклинился в мой восторг, будто треснула очень большая и очень сухая ветка. Снег слева от нас внезапно растекся лужей.
— Ложись! — крикнул один из солдат. Оба спрыгнули с лошадей и растянулись на снегу. Унис и Сантр последовали их примеру.
Огненный маг, спешившись, прижался к каменной стене и осторожно выглядывал из-за выступа. Обернувшись, он увидел меня и выругался. Только тут я сообразила, что единственная осталась сидеть в седле, являя собой прекрасную мишень. Едва я зарылась в снег, как над моей лошадью просвистел еще один огненный шар и меня обдало паром от враз растаявшего снега.
— На контрабандистов наткнулись, — вполголоса сказал солдат. — Вот же свезло.
Маг сделал им знак, те поднялись и пригнувшись пошли за ним. Они крались до поворота, потом исчезли из виду. Услышав трещащие звуки и крики, я уткнулась в снег и пожелала стать маленькой-маленькой и совсем незаметной. Не знаю, сколько мы так лежали, но вскоре вернулись солдаты с магом, а за ним другие пограничники. Им удалось захватить два мешка запрещенных в королевстве черных кристаллов, семян драконова дерева и обыкновенных драгоценных камней, за которые не хотелось платить пошлину. Контрабандистов они упустили.
Посмотрев на мои круглые глаза лейтенант пограничников рассмеялся:
— Не дрейфь, парень, если б они хотели вас убить, убили бы. Для острастки пуляли, чтоб лежали и вперед не рвались. За убийство их бы порешили на месте, когда б поймали, а ловили бы уж не только мы, но свои же. Не любят тут убивцев, не надо им, чтоб сюда пару полков пригнали и все горы перекрыли.
Н-да, хотели бы убить — убили бы? Спасибо, утешил.
Ловких контрабандистов, как нам сообщили, звали Фил и Пит. Их уже два года пытаются поймать, но те уходят из всех ловушек.
Мы доехали до заставы, я прилежно выписала из книги учета все, что требовалось Сантру и заслужила похвалу, что после такой переделки все еще твердо держу перо. Ночевать пришлось на заставе, но это не впервой. Я возила с собой мешок с нужными мелочами на такой случай. Еще в первую поездку я отучилась вздрагивать и краснеть при разговорах, не предназначенных для женских ушей, и при зрелищах, не предназначенных для женских глаз. Пожалуй, в некоторых делах Сантру и впрямь было лучше иметь помощника мужеского полу. Но раз уж я ввязалась в приключения, отступать было поздно.
Моя расторопность сыграла со мной злую шутку. Засидевшись за бутылочкой виски, Сантр поспорил с мэром, что его помощник в три дня может найти недоимки в городской казне. Наутро Сантр пришел с коробкой дорогущих конфет, пакетом моих любимых булочек, кувшином взвара и двенадцатью толстенными папками из мэрии.
Справедливо решив, что десяток гольденов мэра не заинтересует, я начала с проверки полудюжины самых оборотистых коммерциантов Давенрока. Унис и Дувос принесли мне вырванные со слезами у торговцев книги учета.
Через два дня заплетающимся от усталости языком я дорожила Сантру, что нашла не только недоимки, но и одну странность. Я положила ему на стол выписки и расчеты. Уже вечером к ювелиру пришли с вопросом, а не хочет ли он доплатить пару мешочков гольденов городу. А если он вспомнит, кто у него покупал множество дорогих украшений в августе, его даже оставят на свободе.
Покупателя ювелир сдал. Господа Унис и Давос с магом отправились в гарнизон за капитаном, который решил поправить свое благосостояние работой на разведку кого-то из соседей. Дальше Сантр сказал, что не моего ума дело. Судя по тому, каким довольным начальник был после допроса, ниточки он потянул длинные и крепкие.
* * *
Приближалась Длинночь — самая длинная ночь года, ознаменовавшая его конец и начало нового. В Длинночь непременно устраивали праздник с гуляньями
