более точным, называя его игроком и ловеласом, влипающим во всякое дерьмо. Клод уже сбился со счета, сколько раз ему приходилось вытаскивать его из полицейского участка, гасить долги и утешать брошенных им девиц.
Дон схватил со стола стакан воды, что слуга налил Клоду и залпом осушил его. Шумно плюхнулся на стул и откинулся на спинку.
— Я сегодня был в клинике. На следующей недели Верджила выписывают, — сказал Дон.
— Но… Разве он уже здоров? — с сомнением произнес Клод. Ему совсем не хотелось, чтобы брата выпускали на свободу. Это означало еще один вариант проблем, а ему уже хватало того, что сеть.
— Доктор говорит, что да. Кто мы такие, чтобы сомневаться? — пожал плечами Дон. Он больше общался с их младшим братом, Верджилом, на которого возлагались особые надежды. Сперва он их блестяще оправдал, а потом жестоко разрушил.
— Но прежде он говорил, что лечение займет больше времени, — сказал Клод.
— Я присмотрю за ним, — с воодушевлением произнес Дон. — Тебе не о чем волноваться. Пойду поздороваюсь с племянником.
Дон вскочил и легкой походкой направился к лестнице. Клод вздохнул и принялся за еду.
Попытка разузнать о Мэри и не вызвать подозрений была обречена н провал. Поняв, где живет колдунья, он понял, что проще будет съездить лично и обо всем договориться. Жуан говорил, что она добрая и никого не оставляет на произвол судьбы. Клоду очень хотелось в это верить. Он составил договор и мысленно отрепетовал несколько раз, что ей скажет. В воображении все получилось очень складно.
Ехать он решил рано утро один. Он никому не сказал куда направляется, лишь предупредил Нэнси и Брендона, что может вернуться завтра утром, беспокоиться о нем не стоит. Когда он заглянул к Генри, тот снова спал. Доктор Шульц давал ему много снотворных, надеясь, что сон поможет исцелить ему тело. Он поцеловал сына в лоб и пообещал, что с этого дня с ним все будет хорошо.
Дорога к дому колдуньи не заладилась с самого начала. Клод пропустил нужный поворот и ему пришлось возвращаться, сделав приличный крюк. Он заметил, что погода начала портиться, как обещалось в прогнозе. Он не любил водить в дождь после аварии, но поворачивать назад было абсурдом. Когда ливень стал неизбежным, случилось решающее. Автомобиль заглох. Клод сделал все, что предлагала инструкция в таких случаях, но чуда не случилось. Он беспомощно огляделся по сторонам. Справа было поле, слева тоже поле. Никаких деревень или селений. Никого, кто мог бы ему как-то помочь. Хотя он сомневался, что кто-то из деревенских жителей разбирался в автомобилях, но тогда ему было хотя бы не так одиноко.
Когда первые капли упали ему на лицо, Клод решил идти вперед. Он посмотрел на карту и понял, что путь к дому Мэри намного короче, чем обратно. Он не стал снимать автомобильные перчатки и со спокойной душой оставил транспорт посреди поля. Покалечит его, конечно могут. А вот угнать вряд ли. Даже если получиться починить.
Дождь превратился в ливень за долю секунды. Спрятаться было негде. Клоду казалось, что он тонет. Было скользко, временами он переставал понимать, куда двигается. И только молния, как благословение, помогла ему понять, что он все еще не сбился с пути. Его переполняло отчаянье, смешанное со страхом. Каждый шаг давался с трудом, дыхание сбилось. А еще он очень сильно замерз. Ему казалось, что холод заполнил все его тело и он вот-вот умрет от него. Когда сил уже почти не осталось, он увидел слабый огонек. А когда вспыхнула молния, едва не задохнулся от радости, что смог дойти до цели. Едва переставляя ноги, он дошел до двери и постучал.
Клод открыл глаза и посмотрел в потолок. Судя по тому, как ныла спина, он лежал на чем-то твердом. Пару мгновений он пытался понять, где находится и вспомнить, что с ним произошло. Память возвращалась неохотно, словно не хотела его пугать.
— Выжили значит, — донесся до него приятный женский голос. Клод повернул голову и движение сразу отдалось болью. Но он увидел обладательницу голоса — темноволосую девушку, которая сидела в кресле. Она была закутана в плед и, судя по ее осунувшемуся бледному лицу, не спала пару ночей. Мэри, кажется. Да, ее зовут Мэри. Колдунья.
— Извиняться как-то не хочется, — заставил себя сказать Клод. Он понял, что лежит на полу, под двумя одеялами. Под головой у него подушка, а голова перебинтована. Мэри тут же оказалась рядом. Встала возле него на колени и положила руку на лоб. По ее едва заметной улыбке, он понял, что ему стало лучше.
— Жар спал, — довольно произнесла Мэри. — Вы помните, как упали?
— Смутно.
— У вас разбита голова. И ко всему прочему, вы сильно простыли. Видимо, пока гуляли под дождем, — сказала Мэри. — Вы меня хорошо видите?
— Ну… У вас два следа от оспы возле левого глаза и родинка над губой в форме капли, — ответил Клод и облизал сухие губы. — А еще…
— Достаточно.
— Попить бы…
Мэри тут же вскочила на ноги и убежала. До него донесся звук посуды, а потом льющейся воды. Клод попытался приподняться, но не смог. Он был еще очень слаб. Со стаканом воды вернулась Мэри. Он жадно осушил его, пролив себе немного на грудь.
— Не спешите, — осадила его Мэри. — Воды дома много.
— Как давно я здесь?
— Второй день, — ответила Мэри, вытирая ему рот.
— Мне надо домой, — засуетился Клод. Заметался, стараясь подняться. Генри, наверное, уже волнуется, куда он делся! Мэри снова уложила его на пол. Ее лицо оказалось слишком близко к его лицу. Взгляды встретились. Он увидел, что глаза у нее карие, а на носу и щеках россыпь бледных веснушек. Темные волосы длиной чуть ниже подбородка и упали на скулы. От нее пахло гвоздикой и еще какими-то травами, он не понял. — Меня сын ждет…
— Знаю. Но сейчас вы все равно не сможете идти, — спокойно сказала Мэри. — Надо отлежаться. Вас будут искать?
— Конечно. Но явно не здесь, — вздохнул Клод.
— Понятно, — сказала Мэри и отстранилась от него. — Ну ничего. Сейчас подсохнет дорога и я доберусь до города, чтобы попросить помощи. А теперь спите, вам нужны силы.
Клод хотел возмутиться, что он и так только что проснулся, но не смог. На него навалилась усталость, и он снова уснул.
Когда Клод проснулся в следующей раз, Мэри рядом не было. В окно, с которого сняли черную ткань, рвалось яркое солнце. Одна створка была приоткрыта и в доме пахло палой листвой. Клод потянулся и понял,
