Он опустился в кресло, которое стояло напротив места, где я завтракала. Чашка с недопитым кофе манила, но я не могла даже сесть без разрешения, не то что нагло взять чашку.
– Если вы не хотели устраивать представление, потребовали бы проверку раньше.
– Я забыла об этой возможности, ваше величество. – Внешность Эстефании как нельзя лучше подходила для такого ответа. Ресничками хлоп-хлоп, потом глазки в пол и смущенная улыбка. – Вспомнила, когда священник стал грозить карами нераскаявшейся грешнице.
Говорить, что именно священник напомнил про артефакт, не стала, а то еще станется с моего собеседника отыграться на бедном толстячке. Для его казни даже народ собирать не будут, придушат втихаря. Ему же право на эшафот не положено в отличие от аристократов.
– Вы думаете, я вам поверил? Вы не первая, кто пытался меня отравить, но единственная, кому удалось ускользнуть от расплаты. Кто бы мог подумать, что за внешностью нанда [2] скрывается ксуорс [3].
– Я вас не травила, а вот… – хотела сказать «ваш придворный маг», но поняла, что язык меня не слушается.
Странное дело, клятву давала не я, но она оказалась завязана на тело, а не на душу.
– Вот что, Эстефания? О чем вы хотели сказать?
– Хотела посоветовать вам приглядеться к своему окружению, ваше величество.
Это клятва пропустила. Окружение у монарха большое. Поди догадайся, кого я имею в виду. Он прищурился, наверняка поняв куда больше, чем я сказала, потому что лицо у него стало задумчивое-задумчивое. И это выражение ему необычайно шло. Если бы король молчал, им можно было бы любоваться, как произведением искусства, бесконечно. Увы, молчал он недолго.
– Оставить вас без присмотра я не могу, поэтому выдаю замуж, – заявил он. – В моей свите есть подходящий для вас жених. Граф Нагейт. Контракт уже составляют.
О графе я услышала впервые, в памяти ровным счетом ничего не шелохнулось. Но даже если бы его величество предложил мне себя, я все равно возмутилась бы, несмотря на то что короля в отличие от графа видела аж целых два раза.
– С каких это пор, ваше величество, согласие невесты на брак не требуется?
– Если невеста не достигла возраста дееспособности, за нее решает опекун. – Выглядел он сейчас гадко и уже не казался мне таким красивым. – Поскольку ваша опекунша не может исполнять свои обязанности, за нее решил я.
А также решил, если уж отдал что-то графу, то пусть забирает и ту, кому это принадлежало. Элегантное решение, ничего не скажешь. Но я ему не переходящий приз.
– То есть когда вы собирались отрубить мне голову, то я отвечала за свои действия, а когда зашла речь о моем замужестве, внезапно стала недееспособной? – Я посмотрела на ошарашенное королевское лицо и вежливо добавила: – Ваше величество.
– А вы изменились, Эстефания. – Он прищурился. – Когда мы с вами разговаривали в последний раз, вы напоминали блеющую овечку.
– Я была сражена вашей неземной красотой и не осознавала, что говорю.
– Смотрю, вам удалось оправиться от удара.
– А что делать? Вы были ко мне слишком жестоки и заставили вспомнить, что овечек часто приносят в жертву. Я решила, что этот образ мне не подходит.
Он хмыкнул. То ли одобрительно, то ли нет – кто этих королей разберет? Общение Эстефании с ним ограничилось одним разом, после чего ее отправили на плаху. Мне же с королями общаться вообще не довелось, почему-то не баловали меня монаршие особы визитами, разговорами и другими знаками внимания.
– И тем не менее, Эстефания, вы выйдете замуж по моему решению. От вас требуется только подписать брачный контракт.
– Не буду ничего подписывать, не читая.
– Можете прочесть, – милостиво разрешил он. – Но подписать все равно придется, раз уж вы дееспособны, как мы недавно выяснили.
– А если не подпишу?
– За вас это сделаю я. Имею такое право. Свадьба через пару часов. Как раз успеют составить контракт и сообщить графу.
– Вот он обрадуется, – улыбнулась я сладко. – Или он тоже недееспособен? Сколько ему лет, ваше величество? Мне не придется ему читать сказки на ночь?
– От сказок на ночь в вашем исполнении и я бы не отказался, – неожиданно хохотнул король.
Наверняка желая вогнать в краску, он медленно обвел меня взглядом с ног до головы, задержавшись в районе декольте. Не сказать, чтобы там были выдающиеся достоинства, но стыдиться тоже было нечего. А из-за того, что снизу все было безжалостно сдавлено корсетом, грудь казалась больше и аппетитнее, чем была на самом деле.
– Мне считать это предложением руки с вашей стороны? – прощебетала, опять затрепетав ресницами. – Тогда я могу хотя бы сесть, ваше величество? А то я сегодня уже настоялась.
– Сесть можете, – милостиво кивнул он, и я сразу воспользовалась его разрешением. – Что касается предложения… Руку предложить не могу, она обещана, а вот кое-что другое, не совсем приличное…
Он подался ко мне через столик, на котором стоял недопитый кофе и лежали недоеденные булочки, которые сейчас привлекали куда больше короля. Можно сказать, манили своей недосягаемостью. А вот досягаемость короля начинала тревожить – как оказалось, зуб на меня он имел вовсе не из-за своей ориентации.
– Спасибо, ваше величество, но неприличного не надо, – сладко улыбнулась, – я не запятнаю честь герцогов Эрилейских.
– Полноте, Эстефания, – лениво ухмыльнулся король, – на этой чести уже чистых мест нет, одно маленькое пятнышко ничего не изменит. И почему я с вами не поговорил, а сразу приказал увезти? Упущение… Непозволительное пренебрежение столь красивой особой.
Он протянул ко мне руку, я отшатнулась, чувствуя, как внутри зарождается страх. Почему-то вспомнился древний анекдот.
Главный инквизитор: «Сжечь ведьму!»
Его подчиненные: «Жалко, она такая красивая…»
Главный инквизитор с тяжелым вздохом: «Ладно, но потом все равно сжечь».
И вот это «потом все равно сжечь» так явственно прозвучало в монаршем голосе, что сомнений не осталось: как бы мы ни общались, меня потом все равно ждала плаха. Красота красотой, а королевские обязанности никто не отменял.
– Ваше величество, через сколько, вы сказали, свадьба? А я еще брачный контракт в глаза не видела. Как и жениха.
Я встала из кресла и отошла за его спинку. Король тоже поднялся, цапнул со стола одну из булочек, которую я мысленно уже съела, откусил, одобрительно поиграл бровями и заявил:
– Контракт сейчас принесут. Жениха увидите на свадьбе. Ждать недолго.
И ушел. А я поняла, что столь скоропалительная свадьба для меня будет уже перебором. Не выдержит моя нежная психика казнь и свадьбу в один день.
Взяв чашку, подошла к окну, выглянула. Второй этаж. Внизу никого нет, и калитка приоткрыта. Я бы сказала, приглашающе приоткрыта.
От размышлений отвлек стук в дверь. Служащий принес мой экземпляр брачного контракта. Я поблагодарила, задвинула засов и вернулась к окну. Контракт сложила и сунула в единственно доступный мне сейчас тайник – декольте. Почитаю на досуге, когда окажусь в безопасности.
Из занавесок и одеяла получился вполне приличный канат, которым я и воспользовалась, спускаясь так, чтобы не засветиться в окне ниже. Самое смешное, что мне это удалось, хотя спуск в развевающейся юбке, которая путалась, всячески мешая, – то еще удовольствие. Очутившись на земле, целеустремленно бросилась к калитке. Куда бежать, я пока не думала, главное – подальше отсюда.
– Эй, красотка, я же говорил, что помолюсь. Как видишь, мои молитвы доходят до самого бога.
Глава 4
Давешний даритель розы перегораживал дорогу к свободе, что в моих глазах делало его намного менее симпатичным. Хотя, на беспристрастный взгляд, несмотря на некоторую наглость – или благодаря ей? – он был хорош: лет двадцати пяти, с пышной шапкой вьющихся, почти черных волос и пронзительно-синими глазами. Одежда его, вопреки простоте, выглядела дорого, а перстень на безымянном пальце был не просто украшением. Как и серьга в ухе, придававшая ему сходство с пиратом. Не настоящим, нет, а таким киношным, романтичным пиратом, который восстанавливает справедливость.
