и повертела его в руках. Ее сердце болело при мыслях, что она потеряла, но решимость сменила первоначальную волну горя. Ей нужно было увидеть Совет. Ей нужно было убедиться, что дело, которое они с Кейном начали, было завершено. Этим она была обязана брату. Потом будет время для слез.
Лита погрузилась в тревожный сон, полный сновидений о войне. Когда она проснулась, было еще темно, но она не могла больше оставаться на месте. Если жители придерживались тех же традиций, архив должен открываться на рассвете. Лита на мгновение заколебалась. Казалось неблагодарным уходить, не попрощавшись с Нией.
Но девушка еще спала, и Лита решила не будить ее и тихо ушла.
– Просыпайся.
Рональд снова кинул в Джонатана подушкой. Принц перевернулся на другой бок, но глаза не открыл.
– Уходи.
Рональд вздохнул, потому что ожидал этого и пришел подготовленным. Он вылил вазу с водой на голову Джонатана.
– Эй!
Джонатан прошипел и скатился с кровати.
– Что ты делаешь? Еще даже не время завтракать!
– Ты же собирался мне помочь до завтрака?
Джонатан взглянул в зеркало. Его короткие каштановые волосы торчали в разные стороны, как иголки у ежа. Он пригладил их, но это не помогло.
– Надень шляпу, – сказал Рональд. – Мы идем в архив.
– На улице совсем темно!
– Они открываются на рассвете, и сегодня вечером прибывает Совет королей. У нас нет времени, чтобы тратить его впустую!
Джонатан потер глаза.
– Ты говорил серьезно. Ты собираешься выбрать невесту на основе торговых записей.
– Палинар выиграет от сильного торгового партнера. Ты мне помогаешь или нет?
– Я тебе помогу. После того, как солнце встанет, и я позавтракаю. Как и любой нормальный человек.
– Отлично. Я буду ждать тебя там.
Рональд накинул плащ на плечи и оставил брата, чтобы тот снова заснул. Он торопливо шел по городу, стараясь не попадаться на глаза людям, которые спешили начать свой день. Он добрался до архива через несколько минут после того, как солнце начало подниматься.
Архонт, архивариус, уже погрузился в изучение древних свитков. Стратегически расположенные окна и зеркала освещали массивное здание от рассвета до заката. Архонт был не из тех, кто тратит впустую дневной свет.
– Вы очень рано встали, – сказал Архонт.
Рональд улыбнулся. Седовласый хранитель архива ответил на его улыбку поклоном. Принц вдохнул приятный аромат тысяч пергаментных свитков, хранящихся в архиве.
– Исследователь, проснувшийся первым, находит ответы на свои вопросы.
– О, сегодня вы не первый, – сказал Архонт. – Когда я открывал дверь, меня ждала молодая леди.
– Серьезно? Как необычно.
– Не такая уж она и необычная. Ее одежда – вот это другое дело. Должно быть, она проделала долгий путь. К разговору о дорожной пыли! Мне не хотелось впускать ее в архив. Вся эта грязь не может попасть на наши свитки. В конце концов, она согласилась надеть поверх одежды дополнительный халат и вымыть руки в фонтане во дворе, прежде чем прикасаться к чему-либо.
Рональд ухмыльнулся. Архонт защищал свитки так, словно они были его детьми. Он взял свободный хлопчатобумажный халат, предложенный ему архивариусом, и накинул его поверх одежды.
– Вы думаете, это шутка? – спросил Архонт. – Вы знаете, сколько времени требуется, чтобы очистить грязный свиток? Восстановление может занять месяцы.
– Я в этом уверен. Свитки Палинара, к счастью, находятся под вашим бдительным вниманием.
– Льстец.
Рональд поклонился и прошел дальше в архив. Там хранились исторические пергаменты на все возможные темы. Полки, ломящиеся от свитков, покрывали стены и даже куполообразный потолок благодаря зачарованному стеклу. В центральной комнате хранились пергаменты о королевской истории и строительные записи.
Торговые записи хранились в одной из внешних комнат, которые окружали центральный зал подобно спицам на колесе. Рональд нашел нужный ему пергамент и устроился в кресле в углу.
Пришло время узнать об экспорте. Он пробежал взглядом по верхней части свитка. Андари экспортировал пшеницу. За последние пятьдесят лет у них не было ни одного плохого урожая.
Многообещающе.
Но был ли это лучший выбор? Палинар производил достаточно продовольствия для народа. Может быть, текстиль был бы лучше. Рональд стал читать дальше по пергаменту. Две из пяти его лучших принцесс приехали из стран с текстильным импортом. Клеот специализировался на шелке. Элиам выращивал хлопок.
А у Палинара было достаточно коз, чтобы одеть всю страну в кашемир. Как часто напоминали ему сводные братья. От них он многое узнал о козах.
Рональд потер лоб. Возможно, торговля была не лучшим способом выбрать себе невесту. Политические союзы могут быть столь же могущественными. Он вернул свиток на место и прошелся по архиву. Рональд был так рассеян, что чуть не налетел на единственного другого посетителя.
– О, простите меня, мисс.
Молодая женщина кивнула и опустила голову. Рональд пристально посмотрел на нее. Поверх одежды на ней были надеты два огромных белых халата. По крайней мере, когда-то они были белыми. Теперь они были покрыты пятнами грязи. Насколько грязной была ее одежда, чтобы оставить столько грязи на халате? Ей еще повезло, что Архонт вообще впустил ее.
– Это моя вина. Пожалуйста, извините меня.
Ее голос застал Рональда врасплох. Он был ниже, чем он ожидал, и звучал как музыка. У нее был небольшой акцент. И старомодный, и привычный одновременно.
Она вскинула голову. От блеска ее зеленых глаз у Рональда перехватило дыхание.
– А где хранятся исторические свитки? – спросила она.
Она была загадкой, которую он никак не мог разгадать. Все в ее манерах говорило об утонченности и уверенности, но волосы были спутаны и грязны. Даже пастухи коз не были такими растрепанными.
– Исторические свитки, – повторила она. – Вы не знаете, где они сейчас находятся?
Рональд собрался с мыслями и указал на другой конец архива.
– Там история королевских семей.
Она ухмыльнулась.
– Вы думаете, я здесь для того, чтобы копаться в древних сплетнях?
– Я ... ну, большинство женщин…
Она подняла бровь.
– У вас здесь нет женщин-ученых?
– Нет. Конечно! Да, у нас есть женщины-историки. Пожалуйста, простите меня за предположение. Истории королевских семей – это просто самые популярные свитки.
– Для женщин?
Она что, дразнила его? Девушка была красивой даже под всей этой грязью. Рональд почувствовал себя неловко. Его редко кто дразнил. Даже среди его братьев Джонатан был единственным, кто шутил над ним.
Он глубоко вздохнул
