– Бабка, ты чего, бабка? Вставай давай, слышишь, бабка! Не делай из меня убийцу, бабка! Ну, милая, ты же как мать? – слова путались с рыданиями. Слёзы застилали глаза. Он поднял её голову, нащупал трещину. Потом поднёс к глазам свою ладонь, окрашенную в ярко-красный цвет. – Бабка, ты не шути так. Как же так? Ты спасла меня, а я... Бабка, слышишь меня, бабка, миленькая, ну пожалуйста! – бормотал он.
В дверь послышались удары. Мирза аккуратно уложил старушку на пол. Вскочил. Схватил со стола нож.
– Мирза, мы предлагаем вам сдаться! – раздаётся уже из прихожей.
На кухню влетает боец в камуфляже так же быстро, как и нож входит под ребро. То ли от страха, то ли от желания бежать, а может, за помощью, Мирза бросился в объятия бойца.
Лезвие, не успев выпасть из неглубокой раны, под углом проникло в лёгкое.
В маленькой кухоньке нет места для спецназа. Да и врачам негде расположиться. Носилки поставили в коридоре. Бойцы пытаются уложить старушку. Её лицо безмятежно.
– Есть у неё родные? – Серж уже здесь. Он беседует с соседями.
– Макариха одинока была. Добрая. Всех бездомных кошек и собак кормила.
– А чего же дома их нет? – таких людей оборотни отмечают. Верят, что их души потом в тело двуликих переходят.
– Так старая была. Всё говорила: «Вот помру, а им каково будет? Подумают, что бросила. Стара я уже животину заводить».
Доктор суетится около Мирзы. Тот ещё дышит.
– Капитан, — он обращается к Сержу. Кто там Серж по званию – какая разница, но надо же как-то к нему обращаться. – Капитан, в себя приходит. Но не жилец. Спрашивайте что надо, если успеете.
Серж отпускает свидетелей. Склоняется над Мирзой.
– Ты слышишь меня, Мирза, ты слышишь? Где Маша?
– Я не… — еле слышно шевелит губами Мирза.
– Мирза, успокойся. Радика не дали кастрировать. С ним всё хорошо. Тебе надо жить ради сына.
– Я не… Машу… – слова даются с трудом.
– Мы знаем, что ты не похищал Машу. Ты видел, куда она делать? Видео с камер уничтожено. Где Маша?
– Запа… Радик, прости… — голова безжизненно поворачивается в сторону. На лице застывает счастливая улыбка. Наверно, радость за сына.
4. На абордаж
Мерно тикают ходики: скрип-скрип, скрип-скрип. Какой странный звук у этих ходиков. Мягко качается колыбель. Верно, это мама её качает. Или папа? Голос знакомый, убаюкивающий, успокаивающий, подавляющий, направляющий. В общем, властный, от которого внутренности сжимаются в пружину и сразу хочется всё наперекор сделать, чтобы нервы пощекотать.
«Спи, моя девочка, спи. Уже всё позади. Опасность миновала».
«Алекс?»
Сквозь забытьё всплыло это имя. Почему Алекс? Разве папа — Алекс? Нет, папа не Алекс и Алекс не папа. Стало смешно.
«Спи, ни о чём не беспокойся. Я с тобой».
«Алекс, ты со мной? Где ты со мной? Зачем ты так?» — мозг словно троится: одна часть за мужчину вещает, вторая ему отвечает, а третья анализирует. Так и свихнуться недолго.
«Спи, моя девочка, уже всё позади. Ты будешь жить, ты справилась».
«Я ненавижу тебя! Ты разрушил мою жизнь».
«Я создам новую. Всё позади. Спи. Ничего не бойся».
«Урод бескрылый, мне надо домой».
«Не ругайся, дорогая. Я обязательно заберу тебя, спи».
«Мне надо к себе домой, я хочу к маме!»
«Ничего не бойся, отдыхай».
«Ты меня слышишь? Или только себя?»
Но в ответ повисла тишина. Осталась одна треть мыслей. Две другие куда-то испарились, словно их и не было.
Маша попыталась пошевелить рукой. Окаменелые пальцы не хотели сгибаться. Лоб покрылся испариной. Девушка провела языком по верхней губе.
Внезапно её внимание привлёк звук открывающейся двери.
— Ты уверен, что с ней всё в порядке? — голос отдавал металлическим звоном. Смутно знакомый.
— Сэр, она точно идёт на поправку. — а этот совсем чужой, хриплый, словно простуженный.
— Так объясни мне, наконец, что это было? Почему она умирала?
— Обычная аллергическая реакция. Отёк Квинке, сэр. У людей такое бывает. Например, на яд пчелы.
— Ты говорил, что этот препарат безопаснее.
— Ну да, он обладает паралитическим действием только для двуликих.
— Я не про паралич спрашиваю. Если бы её парализовало, ты был бы уже скормлен акулам. Я же спрашивал тебя, как он влияет на людей?
— Лёгкая аллергическая реакция: слезотечение, расслабление мышц, усиленное газовыделение. Как она погранца, а? Того чуть не вырвало.
— Погранца… Да там самолёт фактически уделали — никто рвотные позывы сдержать не мог. Как пилоты штурвал не бросили, диву даюсь… — голос замолчал. Где же она слышала этот голос? Не так давно. Разговор возобновился: — Отёк как там его, это что?
— Это аллергическая реакция. Я не думал…
Быстрый стук в дверь, и третий голос встревоженным тоном проговорил:
— Сэр, полиция, приказывают остановиться.
— Какая полиция? Мы в нейтральных водах.
— Межпровинциальная. Говорят, что у них разрешение на осмотр судна. Обвиняют в похищении чужого трофея.
Металлический голос, который откликался на «сэр», смачно выругался. Выдав тираду, обратился к собеседнику:
— Как он нашёл нас? Ты проверял на ней артефакты?
— Сэр, вы же знаете, что в Хивернии магия молчит. Мы посмотрели, что могло быть артефактом, но не нашли, разве только браслет… Но он не снимается.
Маша почувствовала, как чужие руки трогают её запястье.
— Дракон тебя за ногу, рубин великого дракона! — «Сэр» отпустил руку девушки. — Я ухожу. Где люк? Скажешь, что девушку как племянницу тебе всучил неизвестный. Будет лучше, если меня здесь не найдут.
— Не забудь закрыть люк, иначе потонем вместе с трофеем.
Затоптали где-то над головой, засвистели, закричали.
Высокий поджарый молодой платиновый блондин вышел в коридор, достал из кармана платок, вытер им пот на лбу, скомкал использованную вещь и кинул под порог. Наступил ногой, словно хотел его вдавить в пол. Несмотря на поспешность своих действий, он не выглядел испуганным.
— Где люк? — спросил он у одного и матросов.
Быстрым шагом продолжил путь в том направлении, куда ему показали.
— Отдел по борьбе с контрабандой. У нас санкция на досмотр судна, — послышалось почти над его головой.
Мужчина продолжил свой путь. Свернул за угол, оттолкнул ногой бочку, мешавшую на пути. Остановился, покрутил циферблат часов, установил большую стрелку на двенадцать. Тонкий как стилет луч вырвался из-под стрелки и уткнулся в обруч скинутой бочки. Бочка словно была сделана из бумаги — сложилась вдвое, упав на пол прямоугольником. Мужчина сделал шаг в центр фигуры. Вдруг его закрутило, словно неведомая сила ввинчивала в пол.
Там, под полом, он скинул серые шорты, стянул через голову рубашку-поло. Оглянулся, ища, что здесь могло быть лишним.
В подполе лежали рыболовные снасти, стояло ведро, в стены были вделаны крюки, торчали гвозди. Шум снаружи приближался. Надо было торопиться. Парень стал откидывать предметы, пытаясь понять, а к месту ли они здесь.
Неожиданно его взгляд упал на розетку. Обычную электрическую розетку прошлых времён.
«Приколисты, они бы ещё сюда модем провели», — подумал было он, как вдруг хлопнул себя по лбу.
— Приколист это я! — и с этими словами он схватился одной рукой за розетку и стал её прокручивать против часовой стрелки, а второй рукой упёрся в стену.
По всей видимости, механизмом давно не пользовались. Он заскрипел, но с места не сдвинулся. Шум приближался.
Тогда мужчина направил луч циферблата на розетку. Она задымилась. Щёлкнула. За спиной послышались шаги, и кто-то прокричал:
— Полиция, всем оставаться на местах!
Люк открылся, внутрь хлынула вода.
Парень вытянул руки над головой, соединил ладони и нырнул в солёную жидкость, прошептав: «Он не бросит свой трофей, а мне свидетели не нужны».
Полицейские остановились, увидев, как стремительно прибывает вода. В пробоине мелькнул длинный хвост, сверкнув стальным блеском.
