— Прошу вас, не нужно меня жалеть, — отступая еще на шаг, взмолилась я, — это мое решение, которому я останусь верна до конца, как и клятвам, данным лорду Грэйду. И я искренне надеюсь на ваше благородство, ваше высочество.
— Благородство в чем? — глухо вопросил принц Генрих.
О, Пресвятой, неужели он откажется?! На миг мне стало совсем страшно, и потому, когда я заговорила, голос дрожал:
— Я искренне надеюсь, что вы проявите благородство и не позволите матушке Иоланте подвергнуть меня ментальному воздействию.
Принц зажмурился и неожиданно прорычал:
— Дьявол!
И в этом голосе, в этом слове было столько эмоций ярости и гнева, которые никак не ассоциировались с принцем Генрихом! Зато я превосходно знала лорда, коему это было свойственно!
— И не говори, — неожиданно мужским, низким и подозрительно знакомым голосом отозвалась сидящая у дверей монашка, — после такой обработки я бы и сам бросился братцу на шею, с воплем «возьми меня», а малышка держится.
Мир пошатнулся!
Весь мир разом и до основания! А за окном разом ударило несколько молний, и грянул сотрясающий стены гром! Но в секундном свете слепящей вспышки разряда я увидела то, чего не замечала раньше, — криво обрезанные волосы его высочества и несколько помятый, а на манжетах с пятнышками крови бежевый сверкающий костюм… И сапоги, только сейчас я обратила внимание, что обувь принца черного цвета, что так выбивалось из светлого облика особы королевской крови.
— Ах, да, сапоги, — проследив за моим взглядом уже до боли знакомым голосом произнес лорд оттон Грэйд, — видишь ли, мой ангел, у меня размер больше, так что пришлось остаться в своих.
Я пошатнулась и, не веря собственным глазам, прошептала:
— Дэсмонд?
И в тот же миг оказалась в крепких объятиях до боли сжавшего меня герцога, и он, словно обезумев, вдруг стал покрывать поцелуями мое лицо, глаза, волосы, снова сжал, и сквозь грохот собственного сердца я услышала тихое, произнесенное со стоном:
— Тьма, Ари, я чуть с ума не сошел…
Не в силах произнести ни слова, я стояла, прижавшись к герцогу, чувствуя, как глаза жгут слезы, и мне больше ничего на свече не хотелось, совершенно ничего.
— Дэс, время, — произнес подошедший в одежде монашки принц Теодор.
Но продолжая крепко меня обнимать, его светлость ответил:
— Открывай окно.
Окно?! Я отстранилась от Дэсмонда, испуганно посмотрела на уже распахивающего створки его высочество, вздрогнула, едва воздух был сотрясен очередным грохотом грома, и, взглянув на супруга, уточнила:
— Мы улетим?
Лорд оттон Грэйд улыбнулся и, словно не сдержавшись, наклонился к моим губам, поцеловал, едва слышно простонав, и ответил шепотом:
— Да, мой ангел, мы сейчас улетим.
— И очень быстро, — произнес принц Теодор. — Дэс, прислушайся, они подняли тревогу.
Взглянув в окно, герцог стянул с головы парик, и тот рассыпался, явив плохо пригнанные волосы принца Генриха, затем, попеременно обнимая меня то правой, то левой рукой, словно боялся отпустить, стянул с себя камзол, рывком сорвал рубашку. Я же, напрочь забыв о смущении и стыде, обняла его за шею и лишь улыбнулась, едва супруг подхватил на руки.
Рывок, и черный маг встал на подоконник открытого окна. Рядом, сбросив монашеское одеяние, тоже полураздетый встал его высочество наследный принц.
— Уходим резко вверх, — скомандовал Теодор. — Будет тяжело, передашь Ари мне.
— Если решатся на атаку, — холодно ответил лорд оттон Грэйд.
— Иоланта пойдет на все, если ты этого еще не понял, — усмехнулся его высочество.
Лорд оттон Грэйд мрачно взглянул на меня, а затем стремительно передал на руки принцу, проигнорировав попытку к сопротивлению.
— Вы первые, — отрезал его светлость.
Не опускаясь до сантиментов, принц Теодор шагнул в пустоту и взмыл вверх, вытягивая и меня.
Грянул гром! А затем от вспышки молнии образовался яркий огненный синий шар, и это порождение грозы, неожиданно нарушив все законы природы, помчалось на нас.
— Держитесь, леди Грэйд, — зло произнес его высочество, которого я, вопреки страху перед падением, не смогла обнять, и мы понеслись сквозь начавшийся дождь.
А внизу, гораздо громче, чем гремевший время от времени гром усилившейся грозы, что-то громыхало и взрывалось, и это вынуждало вздрагивать каждый раз, в страхе за Дэсмонда, которого я как ни пыталась не смогла увидеть.
— Прекратите извиваться в попытке разглядеть что-либо, Ариэлла, — прикрикнул на меня принц. — Дэсу есть за что сражаться, он справится.
И после этих слов я поняла то, о чем уже начала догадываться — там, внизу, идет бой.
— Прошу вас — без истерик, слез и требований вернуться за вашим возлюбленным, без которого вы не мыслите жизни, — холодно и вместе с тем с издевкой потребовал его высочество.
Прекратив молиться, а делала я это практически неосознанно, распахнула глаза и потрясенно посмотрела на принца.
— Вас что конкретно удивило в сказанном? То, что я к дьяволу туда не вернусь, или слова о вашей безмерной любви к супругу?
Порыв ветра едва не снес нас, а шумевший вокруг дождь в любом случае не позволил бы мне быть услышанной, и потому я промолчала. Принц усмехнулся и продолжил:
— Да бросьте, леди оттон Грэйд, никакая клятва не позволила бы вам выдержать и не сломаться от всех тех перспектив, что гарантировали монашки в случае неподчинения. Ко всему прочему, у Дэса мерзкий характер, терпеть его будет только любящая, очень любящая женщина. Но, пожалуй, я дам вам один совет — ни в коем случае не признавайтесь Дэсмонду. Знаете, попытка добиться взаимности великолепно держит в тонусе, так что пусть не расслабляется.
И едва договорив, принц Теодор рухнул вниз. Я с трудом удержалась от крика, сжавшись и зажмурив глаза, но вскоре последовал толчок, едва маг опустился, затем раздался его голос:
— Помогите леди Грэйд.
Незнакомый немолодой мужчина забрал меня у его высочества, поставил на ноги и, придерживая, увел с крыши. Оглянувшись, в свете сверкнувшей молнии увидела, как принц вновь взмывает вверх, раскинув руки и подставив лицо струям дождя.
Чувство глубокой признательности к его высочеству наполнило сердце уверенностью, что такой человек не может быть тираном, из прихоти развязывающим войны.
— Идемте, леди Грэйд, — придерживая меня, произнес все тот же мужчина в годах, — вы промокли, в доме разожжен камин.
— Благодарю вас, — дрожа на ветру, пробормотала я, не делая даже попытки шагнуть с крыши в темень оконного проема.
— Идемте, — настойчивее повторил мужчина, — его светлость не обрадует ваша простуда, а останетесь здесь, несомненно, простынете.
