В любое другое время я была бы искренне благодарна его светлости за тактичность, благородство и воспитанность. Но не сейчас. И стремительно развернувшись, я схватила Дэсмонда за руку, чтобы едва слышно взмолиться:
— Не оставляйте меня.
Лицо герцога внезапно исказилось странной гримасой абсолютной ярости, но уже в следующее мгновение он взял мою дрожащую ладонь, поднес к губам, с нежностью поцеловал и ответил:
— Никогда, мой ангел. Никогда, слышишь? — Его взгляд и голос отражали холодную решимость.
Мне же стало совестно за собственную несдержанность, и, судорожно вздохнув, я постаралась взять себя в руки, расправила плечи, выпрямилась и, сделав глубокий вдох, максимально спокойно произнесла:
— Простите, мне стоило бы вспомнить о присутствии его высочества в доме прежде, чем озадачить вас столь лишенной скромности просьбой и…
Лорд оттон Грэйд вдруг резко, со стремительностью сильного порыва ветра прижал меня к себе, стиснул в объятиях и, зарывшись лицом в мои волосы, глухо прорычал:
— Какой Тео, Ари? Ты вообще ничего не понимаешь! Да я бы как пес сидел здесь за дверью, пока бы ты не вышла!
И не позволяя мне отойти от шока после подобных наполненных чувством слов, лорд оттон Грэйд стремительно развернул спиной к себе и быстрыми порывистыми движениями стал скорее разрывать, чем развязывать шнуровку на платье. Я же дрожала исключительно из-за холода и даже не испытала положенного смущения, когда мокрая ткань упала к моим ногам.
— Забавно, у тебя белье приличное, — произнес герцог.
Невольно улыбнулась, хотя поводов для веселья, несомненно, не было, но… мне оказалось сложно в данный момент понять свои чувства, ведь и стыд неимоверным образом совершенно исчез.
— Остальное вы снимете сами? — вдруг совершенно осипшим голосом спросил его светлость.
Кивнув, я скинула намокшие туфли, прошла к ванной, в растерянности оглянулась.
Лорд оттон Грэйд стоял у двери и не сводил глаз с меня, я же не знала, как попросить, предложить, сказать о том, что не желаю оставаться одна даже в ванной.
— Я поубиваю их всех, — внезапно произнес Дэсмонд.
И я поняла, насколько жалко выгляжу. Обняла плечи руками, запрокинула голову, стараясь удержать слезы, после все же выговорила:
— Ваше отношение ко мне заметно изменилось.
— Вы только что из монастыря, стараюсь беречь ваши чувства, — пояснил лорд оттон Грэйд.
Мне вспомнились беседы с матушкой Иолантой, особенно по моем прибытии, и, опуская лямку сорочки вниз, я тихо сказала:
— Не стоит. И было бы гораздо лучше, если бы вы консумировали наш брак в первую же ночь.
И вновь Дэсмонд проявил проницательность, поинтересовавшись:
— Матушка Иоланта была рада сохранению вашей невинности?
— Этот факт оказался ей бесконечно приятен, — подтвердила я.
Герцог улыбнулся, скользнув взглядом по моему скудному одеянию, затем произнес:
— Ари, вас подвергали ментальному воздействию. Длительно, целенаправленно. Вы не поддались, и как следствие в данный момент не вполне себя контролируете. Это нормально, и стыдиться здесь нечего. Поверьте, я маг, я вижу, насколько активно вторгались в вашу ауру. И ваша злость на настоятельницу так же вполне обоснованна — это сознание не восприняло произошедшего, подсознание же отреагировало агрессивно, отсюда и злость. Но, поверь, мой ангел, — Дэсмонд улыбнулся, — ни злость, ни гнев, ни чувство опасения за будущее не являются поводом к тому, чтобы исполнять свой супружеский долг. Ты продрогла и истощена, быстро в воду. Хочешь, чтобы я остался?
Кивнула.
Не говоря более ни слова, Дэсмонд закрыл дверь, затем снял сапоги, но не стал избавляться от брюк. Стремительно подошел, присев, стащил с моих ног серые монастырские чулки, после, не предпринимая попытки снять сорочку, подхватил на руки и опустил в воду. Сам же сел на край ванны, взяв меня за руку.
Некоторое время мы молчали — я, отогреваясь в теплой воде, и его светлость, продолжая внимательно меня рассматривать. После пришло время вопросов.
— У Генриха в кармане находилось обручальное кольцо. Соответственно, он был уверен в вашем согласии. Почему?
Я сжала его ладонь, после, даже понимая, как нелепо и глупо это выглядит, схватилась за нее второй рукой, судорожно вздохнула и постаралась говорить как можно спокойнее:
— Завтра в храме Трех Дев должно было состояться наше обручение, сопровождаемое такими великолепно продуманными инсценировками, как засиявший при моем приближении камень чистоты и освещающее нашу пару сияние с небес. После столь явного «благоволения небес» старец Прений должен был благословить наш брак.
— Заключенный прилюдно, с одобрения Пресвятого, законный, освященный чудотворными явлениями брак… — задумчиво проговорил Дэсмонд.
Молчаливым кивком подтвердила его выводы.
Лорд оттон Грэйд некоторое время молчал, затем хрипло спросил:
— Когда с тебя сияли камень?
Инстинктивно схватилась рукой за то место, где должен был находиться второй свадебный дар герцога, и… ничего не нашла. Невероятно, но о кулоне я вспомнила только сейчас!
— Снять его могла только ты, — сообщил его светлость, — соответственно к ментальному воздействию сестры приступили сразу. Когда пришла в себя, голова болела?
С трудом, словно это случилось несколько лет назад, вспомнила собственное пробуждение в карете, затем и события, этому предшествующие… Слова Тория Аннельского, мой выход во двор вопреки распоряжению герцога… Миг, когда меня схватили… И теперь я знала, что черные перчатки принадлежали лорду Аури…
— Дэсмонд, — слова давались непросто, — а господин Аннельский, он?
— Похоронен за городским кладбищем, — достаточно резко ответил лорд оттон Грэйд, — и не будем более об этом.
«За городским кладбищем…» — значит, среди бродяг и самоубийц, как недостойный покоиться с уважаемыми жителями города. О, Пресвятой! Так значит, на его могиле нет даже надгробия, и родственники не смогут приходить, и…
— Избавь меня от монастырской морали, — зло потребовал Дэсмонд.
— Я не сказала ни слова, — отозвалась шепотом.
— У тебя на лице все написано, — усмехнулся герцог. Затем продолжил с расспросами: — По прибытии в столицу ты все время находилась в монастыре Девы Эсмеры?
— Да, — удивленная вопросом, взглянула на супруга.
— Весь твой путь до столичного порта мне уже известен, — пояснил лорд оттон Грэйд.
Вопрос о том, известно ли ему о моем непослушании в замке, остался висеть в воздухе. Несомненно, если был убит управляющий, значит, герцог знает все, но мне он не сказал ни слова. И, кажется, говорить не собирался.
