Как дела, папа?
Я отцепилась от Клинта и обхватила ладонями здоровую руку отца, стараясь не задеть трубку капельницы.
Отлично, отлично, — К нему вернулась прежняя ворчливость, — Эти идиоты пытаются всадить мне морфин, а я говорю им, что от этой штуковины поглупею, — Он специально повысил голос и кивнул в сторону медбрата, — Черт побери, в шестидесятом я играл против команды «Нотр-Дам» со сломанной рукой и задал им тогда жару. Пусть врачи наложат швы и отпустят меня домой.
Медбрат обернулся и сердито посмотрел на отца. В руке он держал шприц весьма зловещего вида, другой уперся себе в бок.
Голос его звучал тихо, но интонация свидетельствовала о том, что ему надоели отцовские выходки:
Видите ли, мистер как-вас-там, я прекрасно понимаю, что вы накачанный красавчик и крепкий орешек, но ваши золотые деньки, когда вы играли в футбол со сломанной рукой, закончились сорок с лишним лет тому назад, — Свободной рукой он изобразил характерный жест.
Похоже, разногласия у них начались уже давно.
Отец открыл было рот, но тут вмешалась я, чтобы помешать спору перерасти в вульгарную перебранку:
Прошу тебя, папа, согласись на укол. Не хочу, чтобы ты и дальше терпел боль. — Я нагнулась пониже и шепнула: — Не заставляй меня звонить маме Паркер. Сам знаешь, что она скажет, — Мы оба понимали, что я пригрозила пальнуть из тяжелой артиллерии, и отец бросил на меня испуганный взгляд.
Ник чему ее беспокоить, — Он сжал мою руку и прорычал медбрату: — Действуйте, я согласен на ваш чертов укол. Но только на один.
Что ж, благодарю вас, ваше величество, — закатил глаза медбрат, понимающе переглянулся со мной и с удовольствием всадил отцу укол.
Полагаю, ему это пошло на пользу. Конечно, отцу, а не медбрату.
Хирург, доктор Атина Мейсон, выбрала как раз этот момент, чтобы войти. Это была привлекательная женщина средних лет, очень профессионального вида, чей голос и манеры сразу внушали доверие. Она принадлежала к тому небольшому числу врачей, которые обращаются со своими пациентами как с людьми, здоровыми душевно и физически. К тому же, видимо, ее второй натурой было спокойствие.
В руках доктор Мейсон держала отцовскую медицинскую карту.
Она обменялась любезностями со мной и Клинтом, оглядела покалеченную руку, получила одобрительный кивок отца и посвятила меня в суть сложившейся ситуации:
У вашего отца серьезно поврежден нерв. С помощью хирургии я, вероятно, смогу вернуть руке подвижность на восемьдесят процентов. Без операции он не сможет ничего держать и вообще не будет чувствовать кисть. Мы с ним пришли к общему согласию. Операция — лучшее лечение.
Он поправится? — У меня слегка закружилась голова.
Да, — уверенно улыбнулась докторша. — Я готова немедленно отвезти его в операционную. Если вы с мужем подождете снаружи, то мы подготовим вашего отца к операции. Вы еще увидитесь с ним перед тем, как его увезут.
Я наскоро поцеловала отца и позволила Клинту увести меня из палаты. Мы вернулись в комнату ожидания.
Если бы ты знал, как я ненавижу больницы, — пробормотала я, когда мы вновь уселись на почти удобные стулья.
Клинт нагнулся и проговорил мне на ухо:
Ты говоришь это человеку, который чуть ли не целый год провалялся на больничной койке? От одного здешнего запаха у меня мурашки бегают по коже.
В комнате отдыха вы найдете кофе и бутерброды, — сообщила нам медсестра через полуоткрытое окошко.
Мы как марионетки закивали в знак благодарности.
Что-нибудь хочешь? Я бы не отказался от кофе. Видимо, ждать придется долго, — сказал Клинт, неловко поднимаясь со стула.
Я видела, как он старался побороть боль. Его усилия лишь усугубили мое чувство вины. Он так страдал из-за меня.
— Клинт, — с жаром заговорила я, пытаясь придать весомость своим словам, — Тебе совершенно не обязательно здесь оставаться. Возвращайся в лес. С отцом будет все хорошо. Когда операция закончится, я прослежу, как его здесь устроят, а затем… — Тут я запнулась, совершенно не представляя, что буду делать дальше. — Я одолжу у отца грузовичок и приеду к тебе. Вот тогда-то мы с тобой и спланируем дальнейшие шаги.
Нечего меня опекать, — хмуро буркнул Клинт.
Даже не думала! — воскликнула я, но тут же понизила голос, перехватив любопытный взгляд медсестры, — Просто мне тяжело. Ведь я причина твоей боли.
Не ты, а Рианнон.
Ты понял, что я имела в виду, — возмутилась я.
Да, понял.
Он сел рядом со мной, но тело его не гнулось, было напряжено. Клинт ни за что не хотел до меня дотронуться.
Ты хотела сказать, что я не так уж и близок к тебе и твоим родственникам. Поэтому ты не можешь позволить мне здесь остаться. Я знаю, ты не веришь в то, что я люблю тебя не меньше его. Но мне казалось, мои поступки уже доказали, что мое место рядом с тобой, сколько бы ты здесь ни пробыла, если в том будет необходимость.
Я не знала, что сказать. Если бы я согласилась, то разве не усугубила бы тем самым его боль?
Даже Клан-Финтан тебе сказал, что я должен тебя защищать. — Клинт снова поднялся, на этот раз не позволив мне увидеть, как тяжело давалось ему каждое движение. — Пойду за кофе. Тебе чего-нибудь принести? — Фриман впился в меня глазами, словно ожидая вызова.
Но я не смогла возразить, понимала, что он во всем прав. Его место действительно было рядом со мной. Он ведь единственный, не считая отца, кому я могла доверять. Только он один понимал, во что мы ввязались.
Было бы неплохо выпить горячего чая, — тупо сказала я.
Клинт заворчал и повернулся, чтобы уйти.
Зеленого, пожалуйста, если у них есть, и без сахара, — проговорила я ему в спину.
Он только кивнул и продолжал идти, держась очень прямо, словно от пояса и выше все у него болело и не сгибалось.
Я сидела и куксилась.
«Я вовсе не имела в виду, что у него нет никаких прав быть здесь, не считала, что Клинт мне не нравится. Ладно — что я не люблю его. Я просто подумала, что будет лучше, если он…
Что он? Отсидится в норе посреди этой проклятой Оклахомы до тех пор, пока не будет безопасно появиться здесь вновь? Мистер Героический пилот-истребитель? Ой, да ладно. Не такой он человек».
Зеленого чая не было. — Клинт сунул мне под нос пластмассовую чашечку, из которой свисала нитка с ярлычком «Липтон», уселся рядом со мной и принялся дуть на свой кофе.
Мы не разговаривали.
Доктор говорит, что вы можете вернуться, — прогнусавила медсестра.
Спасибо, — я улыбнулась ей, радуясь, что хоть кто- то со мной разговаривал.
Другая сестра в хирургическом костюме вывезла отца в коридор и остановилась.
