Только не умирай! – отчаянно шептал я, как заклинание, не замечая немужественные слёзы, что капают на любимое, мертвенно бледное лицо.
– Отдай, – глухо сказал инкуб, осторожно забирая Вики, покрытую тонкой светящейся сферой.
– Сдохнет. Ха-ха-ха! Она сдохнет из-за своей глупой влюбленности в этого никчемного человека, которому даже не нужна. Ха-ха-ха! Я всегда знала, что любовь – это опасная болезнь, – заходилась в приступах истерического смеха эльфийка.
Ярость, страх за любимую, стыд и снова страх и ярость накатывали волнами, а звонкий противный голос выводил из себя.
Сам не понял, как я оказался возле Сани, сжимая в руках тонкую лебединую шею.
– Это они клялись, что оставят тебе жизнь, а я ничего не обещал, – прошипел я, сильнее сдавливая горло эльфе.
– Пусти её. Я сделаю так, что она пожалеет, что выжила, – тихо сказала Ри, но от этого обещания по спине пробежали зябкие мурашки.
*****
Дальше был портал, резиденция Ри и крики, стоны и проклятья в адрес Сани от родных Виктории, но это ничего не меняло.
Клинок, который предназначался мне, был зачарован. Несмотря на старания сильнейших магов этого мира, коими являются многочисленные родные моей девочки, она умирала. Магически её тело держали на зыбкой грани между жизнью и смертью, но вечно так продолжаться не могло, но никакие приемы, амулеты и старания не улучшали ситуации.
Сначала казалось, что всё ещё можно исправить, но с каждым проведённым ритуалом, произнесённым заклинанием и вылитым эликсиром становилось всё страшнее. Жутко смотреть, как человек, которого ты любишь, уходит.
Для меня всё усугублялось чудовищным чувством вины. Всё из-за меня. Этот клинок предназначался мне. Девочка, не пожалела ради меня жизни, а от меня не слышала даже доброго слова.
Боже, только бы она жила! Лучше забери меня, я всё равно никому кроме неё не нужен. Столько обидных слов и глупых обвинений, а главного я ей так и не сказал: не сказал, что она единственная о ком мечтал все эти месяцы, прикрываясь детской обидой. Не сказал, как нужна мне её нежная улыбка, как ценю всё, что она для меня сделала, а главное не сказал, что без неё я сам не живой.
– Я люблю тебя. Живи, – тихо шептал я, перебирая нежные золотистые волосы. Как же мечтаю, чтобы она знала, что нужна мне больше свободы, больше амбиций, больше жизни.
Я не отходил от неё вообще. Даже спал на полу, боясь, что если отлучусь, то потеряю. Рядом со мной менялись люди и лица, только Варон, как и я, не покидал Вику.
За эту неделю мы о многом с ним говорили, но в основном о Виктории. Он рассказывал, как влюбился в неё, отнюдь не на балу, где он увидел Вики впервые блестящую красавицу, а в муниципалитете, когда наблюдал, как она едва ли не с кулаками спорила с чиновником, решившим урезать содержания приюта для оборотней. Ради интереса он последовал за ней и с умилением смотрел, как недавняя фурия, нежно обнимала сирот, раздавая одежду и книги, купленные за собственные деньги, выдавая их за дотации министерства.
Узнал я то, что малышка с лукавой улыбкой и легкомысленным, на первый взгляд суждением, на самом деле выдающийся ученный, смелые идеи которой могли бы обеспечить увядающую магию этого мира притоком новых сил и возможностей, но магам проще не признавать деградацию, приводя основным примером ее же семью.
В глазах Варона я видел ту же боль, что мешала мне дышать каждый раз, когда я думал, что окончательно её потерял. Его присутствие утешало, дарило надежду, которая таяла с каждым днём.
Сегодня Вике стало хуже. Медленное поверхностное дыхание её стало прерываться, а бледное осунувшееся лицо приобрело неестественный серый оттенок, вызывая всеобщую панику.
– Я не знаю, что еще сделать! Ты бы придумала, справилась бы. Ведь ты самая умная и талантливая. Если бы я мог отдать тебе свою жизнь – в отчаянии шептал Витор, опуская поседевшую голову ей на грудь.
Марию поддерживали младшие сыновья, а Аля поливала слезами грудь кого-то из близнецов.
Вся семья скорбела, отсчитывая возможно последние минуты жизни моей любимой, а я плакал, уже не таясь и не стыдясь свое слабости.
– Ой! – пискнула Аля. – Откуда?
Из внезапно оттопырившегося кармана своего платья она доставала обрывки бумаги, складывая их на полу.
– Что это? – спросила Дориана, а Аля вынимала и вынимала бумажки из тесного кармана.
– Гороскоп! Тот самый! – чему-то обрадовалась подруга, проворно складывая пазл из кусочков бумаги.
– Расскажи, – внезапно потребовала сестра моей девочки. Белая полоса в ее волосах, кажется стала еще шире за последние дни.
– Перед тем, как попасть к вам я столкнулась с пожилой женщиной, она дала мне гороскоп – книгу с предсказаниями. Там было сказано, что моя пара близнецы и совет принять их и не делить. Но я не стала ее читать, а разорвала и выкинула. А сейчас почувствовала, как карман оттянулся и потеплел.
Вся семья бросилась складывать разрозненные кусочки бумаги, ища чуда – помощи богов.
– Смотри, это схема ритуала, – сказал Витор.
– А здесь если символы заменить основными формулами магии крови, то… – задумчиво говорила Ри, порхая над листками.
– Давайте попробуем. Может получиться, – с надеждой сказал Доран, за последние дни он как будто выцвел и постарел.
– Нужен якорь. Максим, ты её пара. Только ты сможешь вернуть её душу, но тогда вы будете связаны навсегда, даже после смерти вы возродитесь вновь парой, – предупредил Витор, с отчаянной надеждой мольбой глядя на меня.
– Я согласен, быстрее прошу! Я на все что угодно согласен.
– Нет, – неожиданно сказала Аля.
– Что, любимая, почему нет? – спросил обнимавший ее муж.
– Потому, что так вы вернете только суккубу, демона, ведь он выбрал Максима парой, а сама она полюбила Варона. Оба нужны, – запинаясь и путаясь, сказала Айзиля.
– Ты права, – тихо сказал Витор, обреченно опуская голову, не веря, что я соглашусь стать вторым.
– Я согласен, – сказал Варон. – А ты?
– Да, хоть вторым, хоть третьим, только быстрее, ей хуже.
Пятеро магов – Дориана, Витор, Регар и близнецы удивительно слажено и не мешая друг другу, чертили невероятно сложную диаграмму, расставляя свечи и поливая линии кровью своей и Марии.
Доран осторожно поднял малышку, размещая ее в центре круга, а нас в Вароном поставили на колени в длинных лучах звезды.
Родственники запели странную мелодию-мантру, из которой иногда были слышны странные гортанные слова-образы.
– Готов ли ты Варон стать мужем Виктории, разделить с ней и Максимом жизнь, кровь и душу?
– Готов, – уверенно пробасил орк, испытывающее заглядывая в мои глаза.
– Готов ли ты Максим
