стать мужем Виктории, разделить с ней и Вароном жизнь, кровь и душу?
– Готов, – без сомнений ответил я, встречая взгляд того, кто должен будет стать мне ближе, чем брат.
– Я правом старейшего из рода, своей кровью, кровью сына и его дочери подтверждаю этот брак и нерушимые узы, – громко сказал Доран, перекрывая монотонное бормотание магов.
Адская боль пронзила грудь. Сначала мне казалось, что всю мою суть рвут на части, но быстро взамен утраченного я получал что-то новое, теплое, родное.
Что происходило с Вароном я не видел, наблюдая, как Виктория выгнулась дугой, а затем открыла глаза.
Мне все равно кто на нас смотрел и как это выглядело. Я сам не заметил, как она оказалась в моих руках. Смеясь и перебивая друг друга, мы с Вароном зацеловывали нашу девочку, а она только плакала, и ошарашенно смотрела на нас.
– Максим? – хрипло спросила она.
– Любимая моя, хорошая, самая лучшая, прости, – шептал я целуя ее глаза, щеки, губы, не в силах оторваться.
– Но как же Варон? – не понимала она.
– И он тебя любит, ты же теперь и сама чувствуешь, как и я.
– Мы вместе, моя акира. Хотя уже намира, жена, – хрипло сказал орк, осторожно вынимая нашу жену из моих рук. – Наша жена.
Дальше началось форменное безумие. Плачущие от счастья родные и обещание запереть ее в спальне с мужьями, пока мы не выбьем из нее всю дурь и геройство, но наше бурное выражение радости прервало деликатное покашливание.
– Хорошо, что все здесь. Нужно решить эту проблему окончательно, – сказала ЖЕНЩИНА. Это была Богиня, иначе она никак не воспринималась.
Сколько ни старался вспомнить, но так и не мог воспроизвести в своем ограниченном сознании образ бесконечно сильной и мудрой сущности, что снизошла до разговора с нами.
– Мёд был очень вкусный, а ваше отчаяние и вера ещё лучше, иначе дважды такой подарок, – указав на обрывки гороскопа, любовно скрепленные кем-то из магов, – я бы не сделала.
Все присутствующие, не сговариваясь, опустились на колени, низко склоняя головы.
– Чем мы можем отплатить тебе за величайшую милость, Пресветлая Елея? – раболепно спросил Доран.
– Уже оплатили. Я не ошиблась в вас всех. Много веков я не могла найти того, кто семью ценит больше власти и только вам позволила привлечь особую душу закрытого мира. Магия этих удивительных детей нужна Эзвейну, чтобы эфир его не истончался и не умирал, как в закрытых мирах. Я рада, что вы не променяли жадность и могущество на то бесценное счастье, что могут дарить люди. Любовь – это единственный дар, разделив который, он делается лишь больше, не забывайте об этом. Пока вы чтите мой завет, не пытаетесь завоевать власть, не вмешиваетесь в мироустройство, я даю вашей семье право призывать своих избранных с Земли. Это нужно будет не всем, а кому потребуется, тот почувствует это сам.
– Но как о Вашем величайшем даре узнают остальные? – рискнула спросить Мария.
– Так же, как и узнали о запрете. Просто все мои дети, задаваясь этим вопросом будут знать, а остальным оно и не нужно. Кстати, отдайте свитки.
Доран неуловимым жестом извлек из ниоткуда пожелтевшие листы, и они прахом рассыпались в его руках.
– Об эльфийке можете больше не беспокоиться, – напоследок сказала Богиня, растворяясь в воздухе.
Не в силах внести напряжения, Вики уснула на руках Варона и мы ушли вслед за Ри, показывающей Дорогу в покои сестры.
Я рассчитывал, что уснуть из-за нервного возбуждения не выйдет, но, оказавшись в постели с Вики, мирно сопящей под боком, вырубился тотчас.
Как ни странно, присутствие Варона рядом никак не напрягало, а воспринималось, как дополнительная уверенность, что чудесное исцеление любимой мне не приснилось. В целом очень необычно чувствовать его и Вики, но это новое ощущение поглотило мои сомнения и одиночество, теперь я просто знал, как сильно нужен моей девочке, моей жене.
Орк ощущался мной странно: с одной стороны, он соперник на внимание любимой женщины, но с другой, в нем часть меня. В общем, если давать пояснение моего отношения к другому супругу моей жены (в страшном бреду мне не снилась такая формулировка!) деловым языком, то я назвал бы его добросовестным конкурентом: он был, есть и будет, стимулируя своим присутствием саморазвитие.
Под эти дурацкие и немного дикие для моего мозга мысли я уснул с совершенно идиотской улыбкой на губах, эгоистично сгребая в объятия мою бесовочку.
Проснулся утром с замечательным настроением от того, что кто-то щекотал мое бедро, откинув одеяло, увидел, что к ноге прижимается и ластится гибкий хвостик Вики.
С улыбкой осторожно приласкал гладкую конечность, уделив особое внимание клиновидному сердечку. Сонная жена застонала и эротично выгнулась, но не проснулась. Я подло ударился в эксперименты, изучая возможности так смущавшего меня когда-то хвоста. На каждое прикосновение Вики реагировала очень чутко, то покрываясь мурашками от явного удовольствия, то постанывая и всхлипывая, как будто я наглаживал не хвост, а совершенно другой чувствительный бугорок.
Шум нашей возни разбудил Варона и он с интересом рассматривал, как спящая супруга млеет от моих необычных ласк. Не удержавшись, орк стал целовать острые соски Вики, напрягшиеся от моей игры.
Увлекшись, я ощутимо растер между пальцами блестящее сердечко хвоста. Виктория в ответ на это задрожала, со сладкими всхлипами и стонами получая разрядку.
«Так вот ты какой, цветочек аленький» – совсем не к месту мне вспомнился отрывок из давно забытой сказки, в то время, когда я никак не мог оторваться от своей занимательной находки.
– Макс, Варон? – шалым спросонья взглядом обвела нас Вики, почему-то прикрываясь от нас одеялом. – Вы что творите?
– Ласкаем любимую жену, – сказал орк, подтягивая её к себе, чтобы запечатлеть на раскрасневшихся от недавнего оргазма губах поцелуй. – Ты так сладко нам пела, – прошептал он ей прямо в губы.
Я решил тоже не оставаться в стороне, отнимая одеяло из ослабевших рук супруги, стал покрывать поцелуями тоненькие ножки, поднимаясь от изящных щиколоток к коленям и выше.
Нет, я никогда не участвовал в тройничках, но вспоминать о ханжеской морали теперь считал неуместным. Да, у нас такая семья! И кто сказал, что она будет от этого менее счастливой? По крайней мере, и Алька с оборотнями, и Мария с её мужьями, и тем более Дориана и её гарем, несчастными не выглядели, а для меня теперь самое большое счастье – это радость жены.
– Нет! – хрипло сказала Виктория, вырываясь из наших объятий, и с неверием глядя на нас, скрылась в ванной комнате.
– Мы что-то
