Новая надпись гласила:
«Нет».
— Умоляю, скажи, кто ты?
Мелкие мозаичные плитки пола некоторое время ерзали на месте и словно совещались, потом сложились в надпись:.
«Стор».
А буквально через секунду добавилось:
«и Фицко».
Янсиль уже ничему не удивлялась, она воровато огляделась, не следит ли кто. Ну и что, что это попахивает паранойей, плевать, тут вообще бы хоть какие мозги сохранить. И спросила заговорщическим шепотом:
— А вы кто?
«Охрана» — возникло на полу.
— Ага… Моя охрана, да?
Молчание в ответ можно было рассматривать как согласие. Ей даже стало весело:
— А показаться можете?
На мозаичном полу воцарился хаос, совещались неизвестные долго, но ответили:
«Вообще-то нельзя, но если ты поклянешься молчать…»
— Клянусь! — выпалила Янсиль раньше, чем надпись была завершена.
И услышала:
— Ой, ладно, вылезаем, Стор.
— Фицко! Вечно ты лезешь вперед!
Перед принцессой материализовались два, забавной наружности, старикашки. Оба морщинистые и тощие. Один имел коротенькую щеточку тронутых сединой волос, а у другого были длинные темные, забранные в хвост на затылке волосы и знатный, совсем как спелая слива, красный нос пьяницы. Забавные дедушки церемонно представились:
— Стор, к Вашим услугам, принцесса, — сказал обладатель седого ежика.
— А я Фицко, — поклонился длинноволосый.
— Рада приветствовать вас.
Возникла неловкая пауза, все трое стеснялись. Наконец Янсиль нарушила молчание:
— Я так понимаю, вы духи?
— Ээээ… — промямлил Стор.
— Чего уж там, — пробормотал второй, — Духи мы. Да, Ваше Высочество. Я темный, а Стор — дух земли. Приставлены охранять Вас.
— Кем приставлены?
— А вот этого, милая девушка, сказать не можем, — Стор поспешил вмешаться, пока старый дурень Фицко не растрепал все, что можно и нельзя.
— Ладно, угощайтесь тогда, — принцесса пригласила обоих к столу.
Старые духи не стали ломаться, а приняли приглашение с большим воодушевлением, Фицко даже спросил:
— А вина у Вас нет, принцесса?
— Уймись ты, старый пьяница! — наехал на него шепотом Стор.
Но Янсиль только улыбнулась и налила им по стаканчику сладкого красного вина. Выпили оба с удовольствием, Стор крякнул и грозно взглянул на товарища:
— Чтоб больше ни-ни!
— А я что, я что, — забормотал темный.
Беседа потихоньку завязалась, и через час хитрая девчонка уже знала о наших друзьях почти все. Упорно отмалчивались они лишь о делах во дворце, убеждая принцессу, что опасность ей не грозит. Но разве можно усыпить женскую интуицию?! Ее все равно сжигала тревога за Лея, и вообще, за свое дальнейшее будущее.
* * *
Что за план имелся у светлого, не узнал никто, кроме собственно Владыки Зимруда. Лейон позаботился, чтобы подслушать было невозможно, хоть на это и пошло немеренно сил. Но ничего, он молодой, быстро восстановится. Когда они закончили совещаться, Лей сказал Владыке:
— А теперь Государь, сходите сначала к Янсиль, чтобы она не беспокоилась напрасно, а после — прямо к своим женщинам, чтобы лично удостовериться. Ну а оттуда уже сами знаете. Вас будут ждать до вечера, надо все успеть за сегодня. И постарайтесь быть убедительным, не мямлите. Сами знаете, мужчина должен быть стремительным, как атакующий сокол, сердце дамы следует покорять быстро, чтобы она не успела опомниться. Так что, воспользуйтесь своим мужским обаянием на полную катушку.
— Мальчик, это ты меня сейчас учишь, как надо понравиться женщине? Меня, у которого их больше трехсот?
Зимруд колебался, рассмеяться или возмутиться от наглости светлого, но тот и не думал смущаться. Спрятав улыбку, Лей рассудительно произнес:
— Вам надо не только понравиться, папа, она должна влюбиться без памяти. Иначе…
— Все! Понял я, понял!
— Тогда я назад в камеру, а Вы по плану.
— Ладно, мальчик, удачи.
Зимруд вызвал стражу, дабы Лейон был водворен обратно в подземный каземат. При этом, когда преступника забирали, Владыка метал громы и молнии и разве что не изрыгал пламя, призывая все проклятия на его голову. А под конец своей речи и вовсе объявил:
— Завтра на закате тебе отрубят голову на площади перед дворцом. Никто не смеет безнаказанно оскорбить честь и достоинство моей семьи!
Поскольку царские вопли слышало пол дворца, через несколько минут все уже знали, что завтра их ждет небывалое зрелище. Давно уже никого не казнили публично на дворцовой площади. Кое-кто пожалел золотоволосого красавца, подавляющее большинство предвкушало удовольствие. Михель пришел в восторг, тут же помчался рассказать чудесную новость Дагону.
Дагон пришел в ужас. Он почувствовал, как сердце застыло в груди и словно провалилось в желудок. Бедняга темный ссутулился и побрел, не разбирая дороги, за ним тащился легкий шлейф мрака. Михель не смог удержать от шпильки:
— Что-то ты, малыш, расползся, уже и тьму свою подобрать не можешь. Приободрись, возьми себя в руки, поверь, казнь совершенно незабываемое зрелище. И так возбуждает…
Темному страшно хотелось убить злого, но увы, он не мог. Оставалось только взять себя в руки и постараться что-то придумать до завтра. Не мог Дагон позволить, чтобы его светлого друга убили, темный сейчас понял, что он скорее сам займет его место на плахе, чем даст этому произойти. Он пошел в каземат к Лею, но светлый крепко спал, ему надо было восстановиться, и темному пришлось уйти.
* * *
Из своего кабинета грозный Владыка отправился прямо в подземные апартаменты, чтобы лично объявить дочери свою волю. Перед дверью он обернулся, оглядев свиту взглядом, от которого тем захотелось исчезнуть и раствориться, и сказал:
— У Вас что, нет других дел? Или тоже захотелось…
Владыка даже не успел закончить, как коридор полностью очистился, более того, исчезли все в радиусе пятидесяти метров. Он еще раз внимательно огляделся, а потом скользнул в помещение.
Янсиль при виде отца смутилась, духи мгновенно попрятались, точнее, стали невидимы. Зимруд плотно притворил дверь, запер ее на ключ и подошел к дочери. Она была насторожена и встречала его не слишком радостно, но Владыка не обиделся, у него для нее была хорошая новость:
— Дочка, после твоих слов я долго думал… Ты была права, во многом права. Но поверь, я люблю тебя. И я решил…
Зимруд поразился, с какой жаждой и страхом она смотрела на него.
— Так вот, я решил не отдавать тебя принцу Дагону…
После этих слов Янсиль упала в обморок, сказалось нервное перенапряжение. Зимруд забегал вокруг нее, пытаясь привести в чувство и ощущая себя совершенно беспомощным. Он даже воскликнул:
