Дэниэль лукаво улыбнулся, блеснув белыми зубами.
— И какая, по вашему мнению, самая лучшая картина?
Я небрежно ответила, словно произнося прописную истину:
— "Девятый вал"…
Князь просиял и ответил:
— Я безмерно счастлив, что именно картина Айвазовского висит возле моей спальни. Где вы имели возможность увидеть его шедевр?
Хотелось сказать правду, что картину мы видели в музее с родителями, когда я училась в школе, да и то — копию. Но приходилось все время помнить, что я в 19 веке, и поэтому я лишь скоромно ответила:
— В частной коллекции одной состоятельной особы, которая просила никому себя не называть.
Князь понимающе кивнул и вежливо перевел разговор на другую тему:
— Нам уж пора идти. Идемте, барышни.
Дальнейшие рассуждения Баринского я не слушала, а старалась запомнить дорогу до апартаментов князя, попутно отмечая все на своем пути. Сесиль разговаривала больше из вежливости, нежели из личных симпатий, а когда мы остановились наверху лестницы и князь любезно удалился поприветствовать новоприбывших гостей, сестрица негромко заметила:
— Что с тобой сталось? С каких это пор ты интересуешься живописью? Видимо, Габриэль, ты серьезно ударилась головой. Мы в глаза ни разу так и не увидали картины "Девятый вал". Я скажу маменьке, и она обязательно вызовет доктора.
— Может не надо, Сисси, — жалобно прошептала я, стараясь унять дрожь внутри живота.
Страх нарастал с каждой напряженной секундой. Хотелось закричать от ужаса создавшегося положения, затем просто убежать. Мне приходилось жалобно взирать на мнимую сестру, а ее оленьи глаза спокойно смотрели на меня. В этот момент я до конца осознала, что в этот раз очень серьезно прокололась и помощи ждать мне просто не откуда.
"Твою мать, это же надо было так влипнуть" — выругалась я про себя, в ярости сжимая кулаки.
— Я хочу как лучше, сестрица. Ты же знаешь, что желаю тебе только добра, — виновато лепетала мнимая младшая сестра, слишком уж заботливая, чтобы плюнуть на мои причуды и наслаждаться собственной жизнью.
Девушка, чуток помолчав, едва слышно прибавила:
— Тем более что ты пережила столько потрясений за последнее время.
Мне пришлось лишь неопределенно пожать плечами, понимая, что мольбы не помогут. По личику Сесиль я поняла, что эта преданная девушка будет непреклонна в своем решении.
От происходящего меня объял ледяной ужас. Как во сне, я машинально спустилась по лестнице вниз, и моя нога вскоре коснулась мраморного пола. Окружающее веселье нисколько меня не радовало, даже можно было сказать, что наоборот угнетало. Теперь я окончательно утвердилась в решении выкрасть Часы Времени, и сделать надо будет в этот же вечер. Потому, что второго посещения доктора-психиатра моя особа больше не переживет.
— Добрый вечер, Габриэль Николавна, — возле меня послышался мягкий вкрадчивый голос графа Маслова.
Как в каком-то нереальном сне, я сфокусировала взгляд на подошедшем кавалере. Граф меж тем изящно поклонился и поцеловал мою безвольную руку.
— Как ваше самочувствие, графиня? — проворковал он, шаря глазами по моему глубокому декольте.
Краем глаза я увидела сердитый взгляд огромных оленьих глаз, мимолетно брошенный на меня. К моему огромному удивлению это был взор Сесиль, и она в меру своих сил показывала свой характер, но такт и отличное воспитание не позволяли ей зашипеть и вцепиться мне в волосы.
— Благодарю вас, граф Маслов, — прошептала я, отнимая свою руку из потной ладони молодого мужчины. — Не стоит беспокойства.
Фигура худощавого графа в бледно-голубом костюме меркла на фоне приближающегося издалека к нашей троице самого князя Баринского. Улыбка на его смуглом лице была более похожа на оскал, а в глубине потемневших глаз горело бешенство. Чтобы еще больше разозлить нахального Дэниэля, вообразившего себе, что я его собственность, мне не составило труда ослепительно улыбнуться графу.
— Как это не стоит?! — удивленно воскликнул Маслов, слишком близко подходя ко мне. — Ведь это моя лошадь понесла…
В этот момент, я до глубины души пожалела, что оставила веер в комнате, так как глаза графа похотливо блуждали по моей слишком открытой груди. Это был не восторженный, пусть и страстный, но все же более приличный взгляд Баринского. Князь умел смотреть на женские прелести должным образом, нисколько не оскорбляя их владелицу. Видимо, благодаря именно врожденному шарму он и заслужил славу героя-любовника, ловеласа и сердцееда.
— Ах, ну что вы…, - пролепетала я, мечтая уйти из зала битком набитого нарядными людьми.
В этот момент Маслов сам того не ведая, помог мне.
— Барышни, вам принести выпить? — сладким тоном любезно предложил свои услуги граф.
В его глазах мелькнула искра собачьей преданности, словно он готов быть вечным моим рабом и выполнять любые прихоти. В моей душе шевельнулось гадливое чувство брезгливости, когда он торопливо зашагал по направлению к одному из столиков с закусками. Сам же Баринский, когда увидел, что Маслов уходит, ловко сменил траекторию движения и, как ни в чем не бывало, подошел к небольшой группе пожилых джентльменов.
— Я, пожалуй, выйду на веранду, — пролепетала я и с напускной рассеянностью рассматривала зал. — Здесь слишком жарко…
Я нисколько не кривила душой. Несмотря на распахнутые настежь огромные окна, в холле не было движения воздуха. Все дамы усиленно обмахивались веерами всех форм и мастей.
— Сестрица, ты свой веер забыла в комнате, — только сейчас заметила Сесиль отсутствие у меня в руках этого глупого пучка перьев.
Я обрадовано ухватилась за эту мысль, довольная тем, что не придется делать самую глупую серьезную мину, чтобы спокойно отойти, как было задумано.
— Ах, да… Видать, когда я поправляла платье, то нечаянно оставила его где-то в гардеробной. Придется вернуться в комнату, — с деланной наивностью отозвалась я.
В моей душе все пело от радости, что Госпожа Удача на моей стороне и сразу же предоставляет возможность добыть Часы Времени.
— Сходить с тобой? — робко предложила Сесиль.
Ее большие глаза непрерывно следили, как граф Маслов, ловко лавируя между гостями, приближается к нам с двумя запотевшими бокалами с шампанским в руках.
