Хотелось сжаться в комок и исчезнуть, затаиться так, чтобы не нашли, даже если бы искали с собаками, но было понятно: найдут. И никто не поможет.
Получается, что это всё, конец? Я остановилась, потому что выбилась из сил, и обернулась, выставив нож перед собой. «Неужели вот так всё и закончится? И я больше никогда не увижу Кайдена?» — метались мысли, нагоняя панику, но я волевым усилием убедила себя, что бояться нечего. Я не кисейная барышня, падающая в обморок от страха, хотя, судя по бешеному сердцебиению и головокружению с привкусом собственной крови во рту, близка к этому.
— Осторожно, поранишься, — услышала я за спиной насмешливый голос Леприки и обернулась.
Она спокойно стояла, скрестив руки на груди, одетая так же, как и в шатре. Эта явно не собиралась к сидам. Ещё бы, принесут меня в жертву, а там и трава не расти!
— Неужели ты думаешь, что он простит? — спросила я, заглянув в ореховые глаза, смотревшие самоуверенно и надменно.
— Нет, — последовал краткий ответ, и радость соперницы померкла. — Но всё и так потеряно. Пусть и тебе он не достанется!
Спросить что-либо ещё я не успела. Трава зашелестела, рассказывая о волшебной стране, где нет смерти и боли.
— Мы здесь! — крикнула Леприка и вцепилась в мою руку, свободную от ножа. Я не раздумывала. Клинок уверенно опустился на её плечо, но пальцы дрогнули в самый последний момент, и лезвие прошло вскользь, вспоров рукав куртки и нанеся тонкую неглубокую царапину. Она вмиг почернела и задымилась, а с губ фейри сорвался истошный крик, который слышали, наверное, даже за Чертой.
Зато я получила свободу. И ринулась в туман, сжимая окровавленный нож и не разбирая дороги. Ведь её и не было.
Из тумана выскользнула Нарина, но вовремя отпрянула в сторону, увидев нож.
— Не пойду, — повторила я и побежала дальше, пока не напоролась на кого-то. Не видя лица, снова выбросила руку с ножом, попав в цель, но тут же моё запястье перехватили, и, шмыгнув носом, я уткнулась в грудь Кайдена, узнав его скорее по запаху, чем по внешнему виду. Туман и слёзы искажали картинку, сделавшуюся расплывчатой.
— Я боюсь, — прошептала я, дав волю слезам, хотя и понимала, что им здесь не место. Да и время неподходящее.
— Всё хорошо, ты со мной, — услышала я ответ, и сразу стало спокойнее, хотя колени по-прежнему подгибались, а руки дрожали. Я посмотрела на рукав рубашки мужа и увидела, что из потемневшей раны сочится кровь, в страхе отбросила нож, ставший ненужным. Против сидов он бесполезен, как говорила Асцелина, а никакие фейри рядом с мужем мне не страшны.
— Прости, — выдохнула я, дотронувшись до раны, которую сама и нанесла. Кайден поморщился, но перехватив мою руку, нежно поцеловал пальцы.
— Не бойся. Я не отдам тебя, — твёрдо сказал он и, обняв одной рукой, увлёк в туман. — Но нам придётся с ними поговорить. Уйти просто так не позволят.
Во рту сделалось сухо, как в раскалённой солнцем пустыне. Краем глаза я заметила, вынырнувшую из туман Нарину, спокойную и величественную, с развевающимися на неощущаемом ветру распущенными каштановыми кудрями, она сама походила на богиню, снизошедшую к смертным, чтобы объявить тем свою волю.
Леприки нигде не было видно, зато туман начал рассеиваться, и перешёптывания травы прекратились. Запахло цветами, и я сразу узнала этот запах, хотя ощущала его только один раз, во время визита в холмы, в день своей свадьбы, после того, как стала близка с Кайденом.
И вот появились они. Трое: женщина и двое мужчин, — высокие, красивые, с высеченными будто из мрамора бледными лицами и прозрачной кожей, лишённой всякого намёка на румянец. Женщину я узнала, это была та самая сида, что проверяла у меня на спине наличие метки фейри.
— Приветствуем тебя, арт Кайден Таллахарский! — произнесла черноволосая с лёгкой полуулыбкой, полной превосходства. Мужчины с холодным интересом окинули меня долгими взглядами, и все трое посмотрели на Кайдена. Я чувствовала, как напряглась его рука, обнимавшая меня, но внешне ничто не выдавало в нём волнения. Казалось, даже рана совсем его не беспокоит.
— Мы просим позволения вернуться, — произнёс он, поклонившись.
Я и Нарина сделали то же самое.
Лицо бывшей экономки не выражало ничего, кроме восхищения, крывшегося в узких прищуренных глазах девушки. Я кожей ощущала её нетерпение, будто та только и ждала, чтобы всё скорее закончилось, и можно было сделать то, к чему она стремилась всю сознательную жизнь: безвозвратно уйти в холмы.
— Ты можешь идти, — мягко произнесла сида, обращаясь к Кайдену. — Но Призванная останется и последует за нами.
Я вздрогнула и посмотрела на мужа. Он медленно снял полумаску, открыв рубцы, которые уже не выглядели так ужасно, как в первый раз, но всё же представляли собой малоприятное зрелище.
— Она моя жена, — сказал он. — Я готов принести за неё жертву.
Я стояла ни жива, ни мертва, молясь высшему существу, богу, которого знала раньше, и тем, кого узнала только за Чертой.
Оглянулась и увидела Одхана. Друид стоял поодаль, будто безучастный свидетель, и опирался на посох, не сводя с меня взгляда. И я поняла, что надо мне сделать и что сказать, чтобы спасти всех нас.
***
Сердце заколотилось и ухнуло в пятки. Я всё хотела переспросить Одхана, правда ли то, о чём я только что подумала. И почему именно сейчас мне взбрела в голову эта довольно безумная мысль, ведь все вокруг утверждали, что такое почти невозможно…
— Нам она не нужна, твоя жертва, — произнёс один из сидов таким холодным и равнодушным тоном, что я только крепче схватилась за руку мужа, который тут же незаметным движением заслонил меня от «народа из холмов».
— Ваше время кончается, прощайтесь, — черноволосая сида посмотрела на Кайдена, скользнув взглядом по Нарине, и кивнула последней.
Казалось, всё кончено. Я так и не смогла выдавить ни слова, будто кто наложил на меня чары молчания, и лишь беспомощно оглядывалась на Одхана, застывшего статуей поодаль. Друид не вмешивался, насколько я поняла, не имел права, да и ссориться с могущественными сидами ради чужеземки не собирался. Скорее ждал, чем всё закончится.
— Я хочу пройти через ритуал «Узнавания», — так громко произнёс Кайден, что я вздрогнула. Сколько отчаяния и в то же время готовности принять судьбу было в его голосе!
Сзади вскрикнула Леприка. Я обернулась и увидела её, бледную, выступившую из тумана. Девушка прижала ладони ко рту, медные волосы разметались по плечам и напоминали паклю Фолкора. Моё сердце сжалось в предчувствии чего-то страшного и неотвратимого, того, что нельзя отменить или переиграть. Как смерть.
Спросить было некого и некогда. Сиды вернулись и, обменявшись взглядами, будто присяжные в день Страшного суда, какими их изображали художники прошлого, кивнули.
— Правила тебе знакомы. Узнаешь — она твоя, нет — девушка умрёт, — черноволосая сида впервые одарила меня взглядом, в котором промелькнула жалость. — Это будет досадно. Она может прислуживать нам долгие годы.
— Такая жизнь для человека ничем не лучше смерти, — не раздумывая, ответил муж, и мне оставалось только гадать, почему. Ответ я получила, не успев прикинуть варианты. — Люди не выносят долго отсутствия солнца, их кожа увянет, а глаза ослепнут. Я не отдам Дивону в услужение.
В рабство, выражаясь человеческом языком. И ведь Кайден наверняка упомянул не обо всех прелестях служения сидам.
— Нарина, помоги, — тем временем сида подозвала экономку и передала ей в руки светящийся шар размером с мячик для гандбола. Девушка поклонилась и медленно, будто боялась его уронить, направилась ко мне.
Я пыталась сдвинуться с места, сказать то, что собиралась, но язык прилип к нёбу, а ноги приросли к земле.
Кайден еле заметно пожал мне руку и посмотрел с нежностью, словно ободряя. Больше всего на свете я сейчас хотела бы, чтобы он не отпускал меня и не отходил ни на шаг, но, видимо, правила этого не позволяли. Муж отошёл к сидам и отвернулся. То же самое сделали и остальные фейри. Краем глаза я приметила среди них Асцелину, дриада сжалась в комок, обхватив себя руками и невидящим взглядом смотрела на меня.
