держать, чтобы и удобно было, и малышу комфортно. И про температуру воды, тоже уточняю. А то помню, как сама поначалу чуть не коченела рядом с А-атоном, которому холод нипочём.
Внимательно меня выслушав, он кивает и деловито направляется в очистительный отсек вместе с ребёнком. Все материнские инстинкты во мне буквально взвиваются, толкая бежать следом, чтобы проследить, убедиться, что с моей кровиночкой будут правильно обращаться. Тем более, что Рэй, кажется, наконец наелся и теперь просто держит сосок во рту, посасывая как пустышку.
Постаравшись отвернуться от наблюдающих за мной мужчин, я аккуратно отнимаю грудь у сына и поспешно поправляю одежду. А потом поднимаю Рэя столбиком на плечо, поглаживая по спинке, чтобы срыгнул воздух.
Надо всё-таки пойти, наверное. Не то чтобы я не доверяла А-атону в этом плане… но он же сам сказал, что никогда раньше не имел дела с младенцами.
− Могу я взять сына? – протягивает ко мне руки Са-оир, как только я поднимаюсь, увеличивая наконец расстояние между собой и хмурым Сэтору.
Вскинув взгляд на тёмного супруга, так и замираю с колотящимся где-то в горле сердцем. Уже во второй раз за сегодня чувствуя угрызения совести из-за своего решения. Сложно не заметить, с каким жадным интересом смотрит муж на Рэй-адана и как сильно хочет ближе познакомиться с сыном.
− Он только поел и может вас запачкать, − предупреждаю осторожно.
− Это должно меня остановить? – иронично вздымается чёрная бровь.
− Нет. Просто предупреждаю. Конечно, вы можете взять Рэя. Но его некоторое время нужно подержать вертикально. Вот так, как я.
− Хорошо… как скажешь, − кивает Са-оир, бережно принимая у меня ребёнка. Прислоняет к своему плечу, как и я.
Не думала, что мужья будут так поражать меня сговорчивостью и уступчивостью, если найдут. Или что позволят мне в какой-то мере диктовать свои условия. И это настолько сбивает с толку, что я теряюсь, не знаю, как себя вести. Срываясь в эмоциональные крайности. Вроде как нужно бороться, стоять на своём, отстаивать себя и свою свободу. Но со мной никто не воюет.
Нахмурившись, напоминаю себе о том, что здесь я не по своей воле. Что в этом плане ничего не изменилось − они по-прежнему не считаются со мной и моими желаниями, если им это невыгодно. И пусть я готова признать, что для моих детей будет лучше то, что их отцы теперь рядом, для меня самой это ничего не меняет. Я не готова снова подпускать супругов достаточно близко, чтобы они могли меня ранить. Во мне больше нет того доверия, той беззаветной любви, что заставляла жертвовать собой и сжигать себя на благо любимых… а боль… боль тоже пройдёт. Теперь, возможно, даже быстрее.
Убедившись, что и Рэй в руках своего отца хорошо себя чувствует, я поспешно ускользаю прочь из спальни.
Слава небесам, за мной никто не идёт.
В очистительном отсеке застаю настоящую идиллию.
Уложив притихшего уже голенького Эша ничком себе на руку, А-атон сосредоточенно настраивает что-то на панели в душевой кабинке.
− Он на меня помочился, − заметив моё присутствие, сообщает хмуро и как-то обличающе.
− Ой, извините, я забыла предупредить, что нужно уворачиваться, − делаю невинное лицо.
− Забыла? – уточняет подозрительно муж.
− Конечно. Разве я могла намеренно подвергнуть вас, Повелитель, такому испытанию? − киваю с самым невозмутимым видом, на какой только способна.
− Не убедила, − неожиданно хмыкает А-атон, снова возвращая себе ту живость, которую я наблюдала в нём целую вечность назад. Ещё до того, как нас разлучило тем взрывом.
Добившись, что вода с потолка кабинки начинает литься не ливнем, как я привыкла делать, а подобно водопаду, он принимается аккуратно подмывать сына. И у него это отлично получается. Зря я беспокоилась.
Пока они заняты в кабинке, я иду к широкой скамье для массажа. Сгребаю оставленные А-атоном мокрые пелёнки и запачканный «подгузник», который на Тонадали выглядит, как треугольник плотной ткани, похожей на махру. И стелю всё чистое. На другом конце скамьи вижу сумку, куда Сэтору сгрёб все средства по уходу, достаю оттуда всё нужное и взяв мягкое полотенце иду обратно к А-атону.
− Давайте, дальше я, − набрасываю на моё мокренькое беленькое солнышко это самое полотенце. Пытаюсь взять сына на руки.
− Нет, я сам всё сделаю, − упрямо выдвигает челюсть вперёд светлый Повелитель, мягко меня отстраняя.
Приходится и в этом уступить. С «подгузником» и пелёнками А-атону справиться не так легко, но всё же он довольно быстро разбирается что к чему. И мне даже кажется, что прикасается светлый Повелитель к своему наследнику не только физически. Связь между ними теперь практически осязаема. Сын смотрит на отца так внимательно, будто слышит и чувствует что-то ведомое только им двоим. Такого осознанного взгляда не может быть у обычного двухнедельного младенца.
− Теперь Эш-наир готов и поесть, − удовлетворённо сообщает муж, закончив своё нелёгкое дело.
И как раз в этот момент в очистительный отсек приходит Са-оир, с новостью, что Рэй-адана тоже нужно мыть. Так что я с радостью ускользаю оттуда вместе с Эшем. Пусть А-атон брата просвещает, что к чему. О том, что они вдвоём справятся с Рэем я уже практически не переживаю. А мне не помешает где-то спрятаться и перевести дух.
А-атон
Странно и непривычно осознавать, что это крошечное хрупкое создание, которое я только что держал на руках, действительно мой сын. Моё маленькое подобие и продолжение, первенец и наследник. Я уже сейчас ощущаю в нём спящую огромную силу, которая со временем вполне может превысить мою собственную. Но вместе с тем я ощутил в нём и частичку Лины, тонкий шлейф её мягкой энергии. Увидел её черты в детском личике.
И пока что у меня не получается дать определение эмоциям, которые я испытываю, и чувствам, которые неумолимо зарождаются из этих самых эмоций. Удивительно даже то, что я не стремлюсь больше прервать эту цепочку, обрубив нежелательные порывы и переключившись на холодный анализ своих естественных реакций на события. Мне доставляет странное удовольствие то, что я впервые в жизни позволяю эмоциям превратиться в чувства. Словно открываю для себя новое поле для изучения. Находя необъяснимую отраду в принятии.
− Что дальше, брат? – интересуется Са-оир, выходя со своим сыном из душевой кабинки.
Нахмурившись, смотрю на скамью. Там до сих пор лежат грязные пелёнки Рэй-адана. Для Эш-наира Лина сама всё приготовила. А
