class="p1">— Начинаю понимать, почему отец никогда не покидает Небесный город, — садясь напротив меня и начиная что-то быстро писать на бело-золотой гербовой бумаге, произнес Каенар.
— Что ж, станете императором, так же сможете воздержаться от путешествий, — примирительно сказала я.
— О, нет, пусть не надеются, — с неожиданным гневом выдохнул кронпринц. И посмотрев на меня, спросил: — Ты на вокзале никаких признаков строительных работ не видела?
Призадумавшись, отрицательно покачала головой.
— Ни строительных лесов, ни покрасочных стремянок, ни стройматериалов, ни краски? — уточнил Каенар.
Снова отрицательно покачала головой.
— Вот и я не заметил. Но могу поклясться, в прошлый раз посетив отца в кабинете министров, я слышал о том, что глава цензората Нандара запросил дополнительные средства для ремонтных работ. Из Нанкина отправлю письмо лично главе цензората, отец может спустить подобное, но не я.
Я с трудом удержалась от вопроса «Почему?». У Эльтериана никогда не было права на ошибку, как и права задавать «неудобные вопросы». Хищения из бюджета и взяточничество были распространены повсюду в империи Аркалад, как, впрочем, и в других государствах, но Великий принц, а титула «наследного принца» Эльтериан так и не дождался, всегда закрывал глаза на подобное, предпочитая заручиться поддержкой чиновников, а не добиваться справедливости. Каенар был другим. Ему не требовалось заискивать, а его сторонники не прикрывались покровительством кронпринца, скорее наоборот — получив высочайшее покровительство, они прилагали все силы для того, чтобы оправдать доверие.
Такая огромная разница между двумя принцами.
— Ты так странно на меня смотришь, — Каенар оторвался от письма и взглянул на меня.
Улыбнулась , и вернулась к написанию речи.
Для каждого города она была отдельной, индивидуальной и особенной. В прошлом, в поездке по империи с Эльтерианом, я совершила огромную ошибку и речь была общей, менялись только города и обращения к руководству городов. Тогда я недооценила скорость распространения газет, и в шестом по счету городе, когда Эльтериан произносил речь, народ со смехом читал ее, опережая принца на несколько слов, потому как газеты Нандара уже дошли до Саймена, а речь была один в один…
Несмотря на то, что писалось все под диктовку принца, наказана была я. Жестоко и безжалостно. Обычно Эльтериан никогда не портил мое лицо, но в тот раз мне пришлось закрашивать кровоподтеки и надевать вуаль…
— Тебе вовсе не обязательно менять все, — Каенар обратил внимание на приветствие в речи, — напиши те пункты, которые индивидуальны для каждого города и этого будет более чем достаточно. Или просто разложи мне присланную Аскеа информацию по каждому городу, я со всем разберусь, а ты иди отдохни, тебе еще счастливую принцессу изображать на каждой станции. Если хочешь, конечно. Если нет, просто отдыхай, я справлюсь со всем.
Эльтериан бы подобного никогда не сказал…
Улыбнулась, с благодарностью глядя на моего Ангела Смерти, и тихо ответила:
— Мой господин, то что для вас кажется рутиной, для жителей этих городов — это историческое событие, о котором они будут рассказывать и своим внукам. И моя вина в том, что я упустила столь важную деталь нашего путешествия из виду, действительно моя вина.
— Ты неимоверным образом всегда и во всем винишь себя, — Каенар укоризненно покачал головой и вновь продолжил писать. — Но, Асьен, только сильные люди берут ответственность на себя. И знаешь, чем это заканчивается?
Вопросительно посмотрела на него.
Каенар поднял взгляд на меня и жестко произнес:
— В подавляющем большинстве случаев лучше прогнуться, чем сломаться. Не переоценивай свои возможности и свою силу. Ты не я.
И он продолжил писать письмо цензорату Нандара. Судя по резкому твердому почерку, содержание письма было отнюдь не милым и добрым. Скорее гневным.
Что ж, Надежда империи несомненно был прав — я не он, мне до него далеко. Потому что он не прогнулся и не сломался, он даже после гибели всей своей семьи выжил и вернулся, обратив империю, посмевшую предать его отца, в прах и пепел. А я прогнулась и потеряла все — близких, друзей, жениха, весь маленький ставший мне домом Суассон… Я все потеряла, наивно поверив, что если стану той идеальной принцессой, о которой грезил Эльтериан, он пощадит тех, кто мне дорог… Не пощадил…
— Откуда слезы? — Каенар всегда был крайне внимательным по отношению ко мне.
— Все хорошо, — и я вернулась к написанию речи. — Не волнуйтесь, я смогу отдохнуть большую часть следующей ночи.
— А что ты собираешься делать в эту ночь? — мрачный вопрос.
Указала на заготовленную бумагу для написания речей.
Закончив собственное письмо, Каенар запечатал его, отложил в сторону и, взяв папку по Минару, начал сам писать речь для этого города.
— Я сама, — попыталась остановить кронпринца. — Вам же это все еще учить.
— «Тебе», — непререкаемым тоном поправил мой Ангел Смерти, — кольцо на твоем пальце и кольцо на цепочке символизируют нашу помолвку, если ты не забыла. Так что оставь формальности хотя бы когда мы наедине. Сколько всего остановок будет?
— Четырнадцать.
— Ясно. Я буду писать через строчку, проверишь потом, если будут дополнения или изменения — внесешь. Все же в плане речей для народа тебе я доверяю больше, чем себе.
Улыбнувшись, тихо ответила:
— Хорошо.
* * *
Удивительным образом газеты на этот раз настигли нас уже в Измире. Магистр Ксавьен ворвался в императорское купе в тот момент, когда Ивель в очередной раз водружала диадему на мою вновь идеально уложенную прическу.
— «Надежда империи и его прекрасная принцесса»! — зачитал заголовок магистр, демонстрируя мне первую газету. — «Надежда Империи действительно вселяет надежду!» — гласил заголовок следующий. — «Какими будут дети? Чья кровь победит — вселяющих ужас Ридданов или внушающая благоговейный трепет кровь династии Эвердан?». «Самая великолепная пара в истории!»
Последнюю газету магистр передал мне.
Что ж, снимок вышел удачным, мы действительно великолепно смотрелись вместе, в основном по причине завораживающей внешности Каенара и идеально подобранным одеянием кронпринца и кронпринцессы. Учитывая, что мне уже доводилось в прошлом видеть снимки «идеальных принца и принцессы», я была вынуждена признать, что мы с Каенаром смотримся на порядок лучше, чем мы с Эльтерианом. Возможно все дело было в том, что я не заставляла себя фальшиво улыбаться, и на сей раз моя улыбка была искренней, как и восхищенный взгляд на кронпринца, который не допускал ни единой ошибки в своей речи в каждом из городов.
— Где гордая победная усмешка? Где любование своим образом? Где вообще хоть что-то, кроме критического оценивания результата проделанной работы? Асьен, я понял, чего тебе не хватает?
— И чего же? — я отложила газету.
— Тщеславия! — воскликнул магистр, усаживаясь в кресло и
