Лизбет положила руку мне на плечо, а потом стала медленно описывать круги на моей спине. Это меня успокоило, и хотя мне хотелось, чтобы это была не ее рука, она помогла мне вернуться к настроению, с которым я сюда вошел.
— По крайней мере ты знаешь, что она дружит с тобой не потому, что ты — член королевской семьи. — Лизбет вздохнула. — Думаю, тебе следует рассказать ей о своих чувствах.
Я в ужасе поднял голову. Элфи встретился со мной взглядом и едва заметно покачал головой. Лизбет продолжила:
— Для тебя это станет концом неизвестности. Есть риск, что она не ответит тебе взаимностью, — призналась она, но тут же хитро улыбнулась. — Но, думаю, это маловероятно. Даже если она сейчас тебя не любит, у нее могут появиться ответные чувства, когда она узнает, как ты к ней относишься. Так было со мной, когда Элфи объявил мне о своей вечной любви прошлым летом.
Она перегнулась через подлокотник дивана, чтобы оказаться лицом к лицу с Элфи, а потом, хмурясь, повернулась в пол-оборота назад.
— О-о, этот взгляд я знаю. Принцам нужно поговорить наедине. — Она пощупала ногти на ногах и, довольная, встала, чтобы поцеловать моего двоюродного брата. — Увидимся утром.
— Постель будет сегодня холодной, — пропел Элфи, пока Лизбет закрывала за собой дверь, унося подмышкой одеяло и шоколад.
Я решил, что мне нужно извиниться, и даже открыл для этого рот, но он встал и достал две бутылки пива из небольшого холодильника. Быстро проговорив заклинание, от которого крышки полетели в сторону, он снова уселся на диван.
— Ты превращаешься в алкоголика.
Я засмеялся, но от нас обоих не укрылась неловкость, с которой я оборвал фразу. Я взял бутылку и крепко сжал горлышко.
Каждый справляется, как может.
— Слова Лизбет о том, чтобы быть собой, — это верно. Но вот говорить о своих чувствах, если не уверен, что тебе ответят взаимностью, не стоит. Слишком многое поставлено на карту, чтобы ты все испортил…
— Я знаю.
— Она нужна нам. Мы окажемся в полной заднице, если она не будет на нашей стороне.
Он с силой поставил бутылку на стеклянный стол, и я вдохнул этот звон вместе с воздухом. Глаза его были молочно-белыми.
— Я боюсь, Эл, — выпалил я прежде, чем смог сдержаться. Чувствуя себя круглым дураком, я добавил: — Не только признаться Отэмн в своих чувствах, но всего.
Элфи вздохнул, взял бутылку со стола, подошел и сел рядом. Он уперся локтями в колени и уставился на наши отражения на поверхности столика. Мы были похожи как братья. Даже наши полностью белые глаза были одинаковыми.
— Мы знали, во что ввязываемся, когда ехали сюда, — вздохнул он.
— У меня не было выбора. Меня отец заставил.
— Фэл, если до Рождества с Отэмн ничего не сдвинется, я перееду в дом в Лондоне. С Лизбет.
Я сделал несколько глотков. Это было ужасно.
— Эта чертова дыра высасывает из меня все силы, и нечестно заставлять ее ездить сюда каждую неделю из Хартфордшира.
Я еще пару раз отхлебнул из бутылки.
— Я не такой сильный, как ты. Я не буду пешкой в руках судьбы. Мне осточертела эта шахматная партия. И это ожидание тоже. А еще я не хочу втягивать в это Лизбет.
Я допил пиво двумя большими глотками.
— Я такой сильный только потому, что мне нужно быть рядом с ней. У меня нет выбора.
— Так держать! — усмехнулся он и достал мне еще одно пиво.
— Эл, у нее было видение того, как Каспар Варн занимался сексом с Виолеттой Ли.
Он сидел ко мне спиной и ничего не ответил, а только совсем тихо что-то буркнул — это могло быть реакцией на то, что пробка отлетела ему в лоб.
Он вернулся на диван, на котором сидел изначально, и улегся, заложив руку за голову и перебросив ноги через подлокотник. Потом поднял только что открытую бутылку и сказал:
— За английских девушек!
Я взял бутылку со стола, где он оставил ее для меня.
— За английских девушек!
Вечеринка не прошла как по нотам, потому что в нее вмешалась политика. Впервые со времени смерти Кармен, королевы вампиров, Варны созвали совещание Совета измерений.
И впервые со смерти бабушки я почувствовала сильное желание быть шестнадцатилетней, чтобы иметь право занять там свое место.
Но вечеринка сама себя не организует, — убеждала я себя, отправляясь в очередной раз в кухню с проверкой.
Фэллон, Элфи, герцог и герцогиня уехали, а Лизбет должна была вернуться из Лондона только после обеда, поэтому за главную была я.
Это означало, что мне пришлось носиться туда-сюда как угорелой, постоянно наталкиваясь на Четвина. Он засыпал меня вопросами, на которые я давала односложные ответы, прежде чем помчаться дальше, чтобы снова столкнуться с ним через десять минут и отвечать на те же вопросы. При этом не менялось ни его ошеломленное выражение лица, ни стопка серебряных подносов, на которых стояли бокалы для шампанского.
Если бы я знала, что организация вечеринки в стиле Атенеа такое сложное мероприятие, то еще раньше предложила бы Фэллону свою помощь.
Когда я возвращалась из кухонных помещений, что находились в подвале, пробили старинные напольные часы в кабинете герцога Виктория — ориентироваться на точность которых можно было лишь отчасти, — извещая о том, что было где-то около часа. Со вздохом я отметила, что не сплю уже больше тридцати шести часов. Сначала я думала, что моя новообретенная способность спать только половину ночей в неделю — лучшее, что могло со мной случиться, не считая изобретенного Фэллоном черного кофе с кленовым сиропом, но теперь начинала в этом сомневаться. После Лондонской резни внешний вид «а-ля вампир» стал весьма непопулярен.
— Ах, господи, какая чистота! — услышала я голос принцессы у входа.
Я в ужасе опустила глаза на свой фартук, дернула завязку на талии и быстро сунула его в руки ближайшей служанки. Затем я поспешила в холл, на ходу приглаживая волосы и, будто отдаленный отзвук, слыша собственный голос, который велит Четвину, как только он снова появился, следовать за мной.
Останавливаясь, я опустилась в реверансе. За исключением вежливого восклицания герцогини Виктории, мои старания остались или незамеченными, или неоцененными. Решительно поднимаясь по ступенькам, Фэллон, казалось, и не собирался останавливаться, даже чтобы снять бежевую куртку, которая не подходила к его пышному одеянию. Он подошел прямо ко мне и потащил меня вглубь дома. Эдмунд молча последовал за нами.
