— Давайте! — Кричала Джун, командуя своим товарищам по оружию, в бессильной ярости. Она знала, что они проигрывали, многое было слышно по отчаянию в её голосе. Грэф попытался скинуть с себя оглушенных людей и мертвых, призывая всех остальных убраться подальше. Всё это время монстр уклонялся от летящих в него пуль, бросив несколько голов, оторванных, словно маргаритки, попавшие под газонокосилку.
Грэф схватил одно из покалеченных тел, которыми был закидан, и кинул его со всей силой в живот твари. Оноподхватило труп налету поврежденной лапой, разбрызгивая кровь над оставшимися сражающимися.
— Грэф, нет! — в ужасе пронзительно закричала Джун. Борьба, казалось, на мгновение остановилась, когда один за другим жители Пинанса поняли, что только что Грэф воспользовался одним из них в качестве оружия. — Ты должен помогать раненым, долбанный кретин! — бросила она ему, и Грэф робко подхватил женщину со сломанной лодыжкой. Когда она была в безопасности, двум другим мужчинам нужна была помощь, жертвам обстрела со стороны своих.
Тварь получила более пятидесяти ранений, как понял Грэф. Но Оновсё ещё стояло, всё ещё боролось как и прежде. Грэф не льстил себе, что мог причинить больше вреда голыми руками, чем группа обозлённых ярых охотников огнестрельным оружием. Так почему ублюдок не падает или, по крайней мере, не отступает?
Грэф подхватил пожилую женщину, лодыжку которой пробила мелкокалиберная пуля, и понес её в безопасное место, не обращая внимания на протесты, что она в порядке и готова биться.
Раздался громкий и пронзительный крик посреди драки, голос был знаком, и Грэф попытался пробраться к Джун. Онодержало её, вонзив коготь в бедро, и склонилось над ней с широко открытой пастью, капая слюной.
— Джун! — Грэф схватил попавшиеся под руку вилы — Джесси как-то говорила, что они причиняют адскую боль — и бросился с ними по окровавленной траве. Он привлек Еговнимание, с силой воткнув вилы в нижнюю челюсть твари, крича и толкая до тех пор, пока зубцы не проткнули макушку. Когда Оновытащило свой коготь из ноги Джун, чтобы ударить вилы, застрявшие в его мягком нёбе, Грэф использовал возможность, чтобы оттащить Джун в безопасное место.
— Держись, — предупредил он ее, перекидывая через плечо. Через мгновение он скинул Джун на траву рядом с Джесси и ранеными, над которыми та склонилась.
— Со мной будет все в порядке, — убеждала Джун, зашипев, когда согнула ногу в колене, чтобы осмотреть её. Там была кровь, много крови, но она не хлестала и не разбрызгивалась, как было бы, если бы была порвана артерия. Её везение еще не закончилось, даже если это было откровенно дерьмовое везение.
Джесси схватила Грэфа за руку, прежде чем он успел снова исчезнуть в драке:
— Что-то не так. Оноуже должно было убежать.
— Ты права, — согласился он. — Но я не знаю в чем дело.
— Дерек должен знать, — она прикусила губу, посмотрев вдаль, как будто прямо на монстра. — Может, он использует другое заклинание, чтобы не дать Емууйти.
Когда Джесси посмотрела на Грэфа, ее взгляд стал испуганным и безумным. Зрачки расширились, а пульс замер и вновь забился уже в горле. Затем, почти так же быстро как вампир, она бросилась к Грэфу. Не на него. Мимо него.
Он повернулся и увидел Дерека, держащего дробовик Джесси и направившего его в голову Грэфа. Джесси закричала: "Нет!" — и схватила ствол ружья, зажав дуло рукой. Разрывая кровь и кости, выстрел прошел сквозь ее руку и задел лицо. Девушка упала, как кукла, колени подогнулись и она завалилась, подмяв под себя руки.
Оновзревело.
Ударная волна тепла и света прокатилась по воздуху, приглушая крики ужаса людей, которые боролись с тварью.
Потом монстр упал на одно колено, исчезая в земле. Вскоре не осталось ничего, кроме чёрных пузырьков, а затем и их не стало.
Жители Пинанса застыли от шока, уставившись на место, где только что был монстр. Грэф не смотрел на них. Он не мог отвести взгляда от Дерека, который стоял, дрожа, как человек, который только что осознал, что сражался с тигром, и у него закончились боеприпасы. Грэф даже не издал предупреждающего рычания, прежде чем бросился к нему. Он не укусил его. Он сбил его с ног, подождал, пока тот встанет, и снова сбил на землю. Дерек отполз назад, опираясь на руки, как краб, но Грэф вновь толкнул его вниз.
Люди Пинанса нетвердой походкой направились к дому, их лица и одежда были черны от копоти и дыма. Некоторые из них бросили своё оружие. Другие держали его крепко. Все они надвигались на Дерека.
Когда был сделан первый удар — удар прикладом ружья, заставивший Дерека сплюнуть кровь и зубы — Грэф был удовлетворен тем, что осуществится своеобразное правосудие Пинанса. Он потащился обратно к Джесси, внезапно лишившись сил.
Девушка лежала лицом к земле, у ее головы образовалась лужа крови. Липкая, темно-красная кровь стекала по её волосам, капая на редкие травинки и песок. Посмотрев на нее сверху вниз, Грэф непроизвольно вдохнул, и глоток воздуха, застрявший в груди, усилил боль, уже зародившуюся там. Он опустился на колени рядом с Джесси и поднял безвольную руку девушки, всё ещё теплую, но быстро остывающую из-за смерти. Грэф перевернул Джесси на спину и отвернулся.
Его не должна была беспокоить свернувшаяся кровь; это было записано в должностной инструкции вампира. Но смотреть на Джесси было невозможно. Он не хотел видеть её лицо, поврежденное и наполовину отсутствовавшее. Не хотел видеть подтверждение того, что её хрупкая смертная жизнь погасла.
Её смертная жизнь. Клыки заныли и удлинились. Грэф не спрашивал себя, хотел ли он спасти Джесси. Не спрашивал, сработает ли это; он видел вампиров, созданных после более грязных смертей, чем эта, и они были исцелены до совершенства. Но хотела ли она быть спасённой? В Пинансе для неё больше ничего не осталось. Её семья мертва. Её дом разрушен. Она была глубоко несчастной, когда он приехал. Хотела ли она провести вечность в этом несчастье?
Грэфу было трудно представить кого-то, кто был бы несчастлив, будучи вампиром. Ещё труднее было представить пробуждение завтрашней ночью и отсутствие Джесси рядом с ним.
Мог ли он сделать её счастливой? Счастливой настолько, чтобы захотеть жить вечно?
Пока хорошие, достойнейшие люди Пинанса забивали Дерека до смерти на его лужайке, Грэф подхватил Джесси на руки и тихо пошёл прочь.
В комнате было темно и устрашающе тихо. Несмотря на нехватку света, Джесси четко видела очертания мебели своей спальни, поэтому она расслабилась, вновь опускаясь на кровать, на которой села, вытянувшись в струну. Девушка прижала руку к груди. Такие ночные кошмары, как этот, всегда заставляли её пульс учащаться и легкие болеть от нехватки дыхания.
