Голова раскалывается от остатков лауданума, и я бьюсь закованными запястьями о мрачную каменную стену, зная, что они слишком крепкие, чтобы я могла их сломать.
Я понятия не имею, сколько времени прошло. Я не уверена, жив ли еще Тристан, хотя, как бы безумно это ни звучало, думаю, я бы знала, если бы его больше не было в мире живых.
Несмотря ни на что, в моей груди все еще теплится маленький огонек надежды, и это помогает мне держаться.
Не всё ещё потеряно, пока не потеряно.
Дверь захлопывается, и сквозь заколоченное железобетонное окно проникают маленькие лучики света. Мой желудок сводит судорогой, ледяные нити страха проникают в мою психику, когда я гадаю, не пришел ли это король, чтобы потребовать возмездия за мои грехи против него. Или это стражник, который хочет воспользоваться прикованной девушкой, не имеющей возможности сбежать.
Оказывается, ни то, ни другое.
Дверь камеры распахивается, и вбегает Марисоль, широкоглазая и диковолосая, прикрывая рот рукой, когда у нее вырывается приглушенный всхлип. Она подбегает и осматривает меня с головы до ног.
— Марисоль, — шепчу я, мой голос дрожит и напряжен.
— Миледи, — отвечает она. В ее руке ключ, и облегчение проникает в меня, пока меня не начинает трясти.
— Тихо. У нас мало времени.
Она оглядывается, расстегивая мои цепи, и кровь приливает к моим конечностям, когда они падают на землю. Я вздрагиваю, когда чувства возвращаются в мои руки, и поднимаюсь на колени, стиснув зубы от боли в мышцах, чтобы встать на ноги.
— Как? — спрашиваю я, потирая запястья, чтобы облегчить приток крови. Марисоль улыбается.
— Вместе мы правим, врозь — падаем.
От шока я застываю на месте.
— Ты мятежница? Но ты говорила о них так жестоко, я не…
— Когда-то давно я была молода, глупа и отчаянно влюблена, — она толкает меня вперед, из камеры, понижая голос до шепота, когда ведет нас в дальний угол подземелья, пока мы не оказываемся перед тем, что выглядит как сплошная каменная стена. — Он был человеком без гроша в кармане, без титула, — она качает головой. — Но я любила его больше всего на свете.
Она поворачивается ко мне и крепко сжимает мои плечи.
— Вы спрашивали Офелию о её семье, но Вы никогда не интересовались моей. Если бы Вы это сделали, Вы бы узнали, что мой отец — социальный альпинист. Так что… — слезы наворачиваются ей на глаза. — Не стоит удивляться, что он угрожал убить моего ребенка, чтобы сохранить славу нашего имени.
Мое сердце сжимается от боли за то, что она говорит.
— Но кто-то пришел мне на помощь и забрал моего драгоценного ребенка, спрятав его глубоко в тени вместе с мужчиной, которого я любила. Он кормил их, одевал и обещал безопасность, пока я помогала встретить новый рассвет.
Мое дыхание сбивается, надежда вспыхивает в груди.
— Тристан.
— Принц со шрамом, — она кивает. — Мятежный король. Он спас мою семью. Было необходимо, чтобы никто не знал о нашей связи. Так что да, я говорила отвратительные вещи. Но только потому, что жизнь моего сына зависит от нашего успеха. Я не могла доверять Вам, и поэтому не могла говорить.
Я открываю рот, мой мозг пытается наверстать упущенное и заново расставить кусочки головоломки по новым местам.
— Я…
Она качает головой.
— На это нет времени, миледи. Вы должны идти. Эдвард ждет Вас в чёрном лесу. Он отведёт Вас в тенистые земли, и Вы сможете возглавить мятежников, чтобы спасти нашего короля.
— Он жив? — слезы хлынули из моих глаз, и облегчение забурлило в моих венах, пока мои ноги не начали подкашиваться. — Тристан жив?
— Да, — она кивает, ее рука прижимается к камню, пока не открывается потайной ход. — Теперь идите, пока они не схватили нас обеих.
———
Эдвард не один. Шейна стоит рядом с ним, держа в руках мои сапоги, брюки и черный плащ, сверху лежат мои кинжалы. Эмоции раздуваются, как воздушный шар, при виде ее, и я падаю в её объятия, одежда валится в кучу у ее ног.
— Шшш, миледи. Все будет хорошо.
— Шейна, я не могу, я не… — моё тело дрожит, когда я прижимаю ее к себе.
Она гладит мои волосы, раскачивая нас взад и вперед, слезы текут по ее лицу так же сильно, как и по моему.
— Не волнуйся, Сара, — она притягивает мое лицо к своему. — Мы спасем его.
— Почему ты мне не рассказала? — шепчу я. — Ты могла бы мне довериться.
Она улыбается.
— Я могу сказать то же самое, лучшая подруга.
Я ухмыляюсь и перевожу взгляд на Эдварда, который кланяется.
— Миледи.
Подойдя вплотную, я беру его за руки.
— Тристан доверяет тебе. Могу ли я?
Его челюсть дергается, глаза пылают, когда он кланяется и целует тыльную сторону моей ладони.
— Я клянусь,
Кивнув, я отступаю назад, поворачиваясь, чтобы схватить одежду на земле, благодарная за то, что могу выбраться из этого испачканного и порванного платья.
— Шейна, помоги мне выбраться из этого, — я поворачиваюсь обратно к Эдварду. — А потом отведи меня к мятежникам.
Поход в тенистые земли занимает тридцать минут, через леса и задние переулки, но мы добираемся целыми и невредимыми. И вот я на втором этаже таверны «Слоновьи кости», смотрю на двойные двери, ведущие на балкон Джульетты, беспокойство переполняет меня, когда я смотрю на сотни людей, стоящих снаружи, разбросанных так далеко, что я задаюсь вопросом, сколько акров они охватывают.
— Моральный дух низок, — Белинда — женщина, которую я видела всего один раз, когда она выкатила отрубленную голову к моим ногам, — шипит, когда я пристегиваю клинки к бедру и беру пистолет из рук Эдварда и кладу его в кобуру на боку.
Она наблюдает за мной, ее взгляд насторожен.
— Ты мне не доверяешь, — говорю я.
Она наклоняет голову.
— Вы принадлежите королю.
Я протягиваю руку и кладу свою на ее руку.
— Я принадлежу вашему королю. И я спасу его с его людьми или без них.
Ее ухмылка расползается по гнилым зубам, и она машет рукой в сторону двери.
— Ну что ж, пора убедить его людей.
Мой желудок переворачивается, нервы угрожают разорвать меня изнутри, но я сглатываю их, закрываю глаза и пытаюсь пробиться сквозь эфир; найти силу Тристана и направить ее, пока она не проникнет в каждую мою клеточку.
Глубоко вздохнув, я делаю шаг через двери и выхожу на балкон. Воздух становится неподвижным и напряженным.
Я облизываю губы, глядя на мятежников, на гиен, и впервые вижу их лица. Маленькие дети смотрят вверх широко раскрытыми глазами, женщины и мужчины с печалью в глазах и изнеможением в порах.
Потрепанные и уставшие, но славные.
Эти люди — жизненная сила Глории Терры, как и мы в Сильве, и они заслуживают того, чтобы жить свободно.
— Я не ваш король, — начинаю я.
— Да вы что, — выкрикивает кто-то.
Моя грудь напрягается.
— Я в ужасе от того, что стою перед вами, настолько, что каждая моя жилка хочет развернуться и убежать. Но ваш лидер в беде.
Закрыв глаза, я представляю себе Тристана, сглатывая агонию, которая охватывает меня при мысли о том, что я больше никогда не увижу его, не почувствую, как его губы касаются моей кожи, как его любовь поглощает меня целиком. Я думаю обо всех секретах, которые он шептал мне в душу, о том, как я была его грязной девчонкой, и как он не мог дождаться, когда увидит меня в короне и рядом с собой. О его видении будущего и воспоминаниях о прошлом.
Мои глаза открываются.
— Я не буду претворяться, что знаю, через что вам пришлось пройти, но я видела борьбу и знала раздор, — я колеблюсь. — Когда я приехала в Саксум, я должна была убить Фаасов, всех до единого, включая принца со шрамом.
По толпе проносится гул.
— Но потом я узнала его… — моё горло раздувается. — И он заставил меня поверить в лучший путь.
Мои глаза сканируют их лица, замечая, что Белинда переместилась на передний край толпы внизу, Эдвард и Шейна стоят рядом с ней. Мой взгляд останавливается на моей подруге, и она кивает, придавая мне сил.
