Её стенки трепещут вокруг моей длины, лаская каждый мой гребень, пока оргазм не прорывается сквозь меня, выстреливая глубоко внутрь, и она — жалкая ведьма, которой она является — разворачивается на середине процесса, мой член пульсирует в воздухе, когда я стону от потери тепла. Но потом она опускается на колени, её маленький идеальный рот широко открывается, а теплая рука обхватывает меня, поглаживая, пока на её язык не вытечет каждая капля.
Она улыбается и глотает, запихивает меня обратно в штаны и поправляет юбки.
Подмигнув, она встает, проводя рукой по украшенной драгоценными камнями тиаре на голове.
— Пойдем, мы опаздываем. Марисоль убьет тебя, если мой наряд помнётся.
Она движется, чтобы пройти передо мной, но я протягиваю руку, хватаю ее за волосы и тяну назад, пока ее тело не врезается в мое. Я наклоняюсь, захватывая ее рот, наши языки сплетаются вместе, а мои руки хватают любую ее часть, до которой могут дотянуться.
Прошли годы, а это не меняется. Эта потребность в ней никогда не исчезает.
Мы отстроили Саксум с нуля. Новые здания и новый замок, который мы называем домом последние три года. И мы распределили богатство по всей Глории Терре, чтобы не было людей, борющихся за еду, пока другие устраивают пиры.
Я горжусь тем, чего мы достигли.
Но я бы сжег всё это снова при первой же угрозе потерять её.
Моя потребность доказать своё место в этом мире двигалась и менялась на протяжении многих лет, но единственной постоянной всегда оставалась она.
Мы идем по коридору нашего дома и открываем двери с двойными стеклами, выходим на большой балкон и смотрим вниз на наших людей.
Из толпы раздаются одобрительные возгласы, и Сара подпрыгивает на носочках, ее улыбка озаряется самой большой ухмылкой, который я видел за последние месяцы.
— Ты взволнована, Маленькая Лань?
Нет, — она качает головой.
— Ma petite menteuse, — ухмыляюсь я. — Ты всё ещё думаешь, что я тебя не знаю?
Я притягиваю ее к себе, не заботясь о том, что мы находимся перед тысячами глаз. Все они знают, что их король без ума от своей королевы, пусть они увидят, насколько сильно.
— Я знаю, что каждый твой вздох ощущается так, будто он мой собственный, — её глаза трепещут, и я провожу кончиками пальцев по ее ключицам. — Я знаю, как звучит каждое биение твоего сердца, потому что они все вызваны моими руками.
Я скольжу пальцами еще ниже, прижимаясь к ее бедрам, прямо к татуировке, которую я обещал ей сделать. Собственность Тристана, будет написано на ней до конца наших дней.
А когда мы умрем, я выслежу её в загробном мире и найду способ заклеймить её душу.
— Это нормально — быть взволнованной, Маленькая Лань.
Я целую её лоб и просовываю свою руку в её, переплетая наши пальцы и поворачиваясь лицом к нашему народу.
Сегодня светит яркое солнце, и я оглядываю балкон: Эдвард и Шейна в стороне, их трехлетний сын улыбается меня с того места, где его держит Эдвард. А на другой стороне, двое новоприбывших, к которым идёт стоять рядом Сара, пока я поворачиваюсь и говорю.
Глубоко вздохнув, я оглядываю все лица, снова вспоминая всё, чего мы достигли за последние несколько лет, и всё, что оказалось лучше моих самых смелых мечтаний. Глубокое чувство удовлетворения поселяется в моей груди, и я оглядываюсь назад, впитывая взгляд Сары, позволяя ей вдохнуть в меня силы, чтобы сказать то, что должно быть сказано.
В любом случае, это всё для нее.
Она — мое прошлое, настоящее и будущее. Она — единственное, что я вижу.
И это то, чего она хочет, так что я дам ей это.
Потому что, если быть честным, это то, чего заслуживает Глория Терра.
— Друзья, — начинаю я, поворачиваясь, чтобы окинуть взглядом все обожающие лица под нами. — Для меня было величайшей честью служить в качестве вашего короля. Восстановить наш дом и исправить то, что было сломано слишком долго.
Аплодисменты проносятся сквозь толпу и пронизывают мое тело, электризуя меня изнутри. Я буду скучать по этой части больше всего.
— Но сегодня радостный день!
Я машу рукой в сторону, туда, где Сара приветствует двух новоприбывших, как будто они её давно потерянные друзья.
И, наверное, технически так оно и есть.
Пол Вартерг, постаревший и улыбающийся, толкает в спину человека рядом с собой, подталкивая его вперед со слезами на глазах.
Саймон идет ко мне, останавливаясь только тогда, когда достигает моей стороны.
Я долго вглядываюсь в него. Он одного роста со мной, его янтарные глаза гораздо менее невинны, чем были, когда я прогнал его все эти годы назад. Но его улыбка такая же яркая, и он обнимает меня прежде, чем я успеваю остановить его, его руки обхватывают мои плечи и крепко прижимают меня к себе.
— Здравствуй, дядя, — говорит он, его голос глубокого тембра, как у его отца.
Что-то теплое разливается в моей груди, когда я отстраняюсь и улыбаюсь.
— Здравствуй, Маленький Лев.
Я поворачиваюсь к Саре, и она крутится, чтобы взять что-то из-за спины, подносит это и делает реверанс, протягивая ему. Это меч. На этот раз настоящий, сверкающий драгоценностями и инкрустированный бриллиантами. Он принадлежал моему отцу и его отцу до него.
Саймон протягивает руку, чтобы взять его, каждый дюйм его гладкой смуглой кожи покрыт темными татуировками. Именно так, как он всегда хотел.
Взглянув на меня, он улыбается.
Люди в толпе ахают, по воздуху проносится смущенный ропот.
Я снова поворачиваюсь к толпе.
— Я хотел бы представить вам Саймона Бартоломея Фааса. Сына короля Майкла III. Законного наследника трона Глории Терры.
Потянувшись вверх, я снимаю корону со своей головы и кладу её на его голову.
— И единственного истинного короля.
