Если так, то почему у моей матери не нашлось для меня даже самой крошечной ее капельки?
— И с чего ты взяла, что тебе одной растить ребенка? Вон прим скоро вернется, и я опять же есть у вас…
— У них получилось, — прервала я его нелегкие усилия по нахождению слов утешения для меня.
— Откуда тебе знать? — тут же весь подобрался Гаррет.
— Тьма покинула меня совсем. Утекла до капли. — Я прижала кулаки к груди, где росла и росла леденящая пустота, расползаясь повсюду. — Значит, источник, или что оно там, закрыт.
— Ну это же ничего еще… ну, то есть… тебе же могло и показаться! Слыхал, беременным часто что-то там чудится… И вообще, это же хорошо. Мы же этого и хотели, шли за этим, да?
Сейчас он выглядел таким же перепуганным, какой наверняка была и я, и совсем-совсем юным, невзирая на его огромный рост и мощное сложение. Просто молодой волчонок, потерявший того, за кем пошел бы куда угодно, кому был предан всем сердцем. А я? Кого, возможно, потеряла я? Единственного мужчину, что забрался изначально в меня так глубоко, что жестоко поселенной им же потом тьме и за все десятилетие нашего сожительства не хватило сил туда добраться и искоренить память… не только о причиненной боли, но и о мгновениях счастья. Счастья, что мне случилось испытать еще раз лишь годы спустя с ним же.
— Да, мы за этим шли. Только… все должно было выйти не так.
Зачем я вообще пришла к Лору? Кто бы мне сказал.
— Знаешь, Летэ, многое в жизни выходит совсем не так, как хочется или планируется, — выдал мне общеизвестную мудрость парень. Тебе-то в твоем возрасте откуда знать?
Гаррет замельтешил по комнате, зажигая пару свечей, и взялся разводить уже погасший очаг. Однозначно, чтобы не смотреть на меня и занять себя хоть чем-то. Я бы тоже не отказалась хоть от какого-то занятия, но с того времени, как у меня чуть округлился живот, мой опекун прямо-таки озверел. Любая попытка помощи по хозяйству пресекалась им: туда не пойди, тут не оступись, этого не смей трогать, ешь все только свежайшее, что вот только недавно росло или дышало час назад. Не знаю, насколько оберегающим был бы Лордар, но вот его бейлиф в этом смысле был настоящим тираном.
— Тебя не тошнит? Есть хочешь? — Наше утро в который уже раз началось с этого.
Почти пять месяцев, раз за разом, одно и то же. Он бодро спрашивает меня, я так же отвечаю, и мы оба делаем вид, что справляемся. Притворяемся, что верим в то, что тот, кого мы ждем, вернется. Что нас не страшит мысль о том, что дитя, растущее во мне, нужно будет однажды родить, а потом беречь и воспитывать, и это, с огромной вероятностью, единственное, что осталось нам на двоих от Лордара. И если мы не убережем и эту крупицу, то все напрасно. Ну и еще то, что и Гаррет, и я предпочли бы пойти с Лором до конца (что бы это ни значило), нежели быть обреченными продолжать жить здесь в однообразной монотонности и имитации надежды, которой почти не осталось.
Столько недель… дней… если бы он был жив… До этого утра я еще позволяла себе верить. Но ушедшая, как вода сквозь решето, тьма сказала все красноречивее некуда. И что же теперь?
Выйдя наружу, я вдохнула прохладный воздух, обводя окружающие горы растерянным взглядом, и положила ладони на живот.
— Выходит, мне пора привыкать жить только ради тебя? — спросила я своего ребенка, все стараясь и стараясь справиться с тем, что ощущала неестественное раздражение на него за то, что это еще незнакомое мне существо, поселившись во мне, лишило единственной возможности познать в полной мере, что же такое любить. Любить так сильно, что, не сомневаясь, отдать за своего возлюбленного жизнь.
— Проклятый Лор! — снова заплакав, прошептала я в никуда. — Ты все время у меня что-то отнимал! Умудрился даже это украсть!
Внезапно под ладонью зашевелилось, да так основательно, что я вскрикнула, пугаясь доселе неизвестного ощущения.
— Что же это? — снова прижав руку к животу, поймала новый толчок и даже не один, и это окончательно прорвало плотину внутри. Упав на колени, я зарыдала, запрокинув лицо к небу. — Я так боюсь… что не справлюсь. Но буду стараться… для тебя, Лор.
— Ах ты брехливый колдунишка! — прозвучал совсем рядом родной голос, что теперь мог мне только мерещиться. — Ты же клялся, что моя пара не понесла!
— Не клялся, допустим, просто счел нужным сказать именно так, чтобы ты слишком-то не геройствовал, зная, что и потомства-то после себя не оставил.
Лор, во плоти, а никакое не привидение, вышел из ближайших зарослей и хоть и говорил с прихрамывающим позади него Кририком, но смотрел только на меня. И он был потрясающим. В одной только набедренной повязке из клочка замызганной ткани, в грязи с головы до ног, с кровоподтеками на ребрах и лице, с окровавленными потеками от шеи до груди, но все равно я не видела мужчины лучше, чем он, стремительно и неотвратимо несущийся на меня. С лицом мрачным и даже хищным, как и пристало его виду, и взглядом, приковывающим к месту своей интенсивностью, будто я была готовой броситься наутек добычей.
Схватив за плечи так и замершую на коленях меня, порывисто поднял с земли, рванул к себе, но тут же смягчил свое движение, приникая сам, стискивая в объятиях вроде бы и мягко, но я чувствовала, как буквально подрагивают мощные мускулы его рук в потребности сжать меня что есть сил. Потому что во мне она была просто нестерпима.
— Ло-о-ор! — простонала я, вжимаясь лицом в его грудь, обхватывая руками, впиваясь пальцами в кожу на спине. — Прости-и-и!
Он стал тыкаться носом в мои волосы, вдыхая часто и шумно, оглаживая мои плечи, спину, то и дело запуская пятерню и путая пряди.
— За что, любимая? — Его голос был хриплым и ломким, кадык дергался, грудь ходила ходуном.
— За то, что уже не надеялась. Как я… мы должны были жить без тебя?
— Вот еще, без меня! — фыркнув, просипел он и кашлянул так, как если бы что-то мешало ему дышать. — Нажилась ты без меня, хорош. Не бывать этому больше.
Я вцепилась в него еще сильнее, обливая его грязную, покрытую кровью кожу слезами, а Лор вдруг гаркнул, напугав меня:
— Гаррет, бесов ты засранец! Почему моя пара тут одна, раздетая на холоде, да еще и без присмотра!
Парень выскочил из дверей, чуть не полетев носом вперед, зацепившись за высокий порожек, и уставился изумленными глазами на Лора, и, казалось, только я, прилепленная к его телу намертво, сейчас мешала бейлифу кинуться к своему приму с крепкими мужскими объятьями. Но, не имея такой возможности, он только неловко топтался теперь, дергая головой и как-то подозрительно шмыгая носом.
— Виноват, прим, — только и пробормотал он.
— И во имя всего святого, кто объяснит мне, как у моей женщины за какую-то неделю мог вырасти такой живот?! — продолжил разнос властный вожак, зыркнув теперь на Кририка, все так же сжимая меня подрагивающими руками и говоря преувеличенно громко и строго.
Пряча за этим рвущие его эмоции, что выдавало его молотящее в мое ухо сердце.
— Ну, предполагаю, что время в вотчине течет немного по-другому, нежели вне ее, — пробубнил маг и собирался сказать что-то еще, но тут я, не выдержав, вскинула голову и, чуть приподнявшись в захвате Лора, поцеловала любимого в уголок рта.
— Так! — рявкнул он, дернувшись всем телом и мгновенно подхватив меня на руки. — Гаррет, Кририк, пошли гулять! Сейчас же!
— Что? — взвился волшебник. — Да я же с дороги и минуты не…
— Проваливайте! — отрезал Лор и, вломившись в хижину, захлопнул за нами дверь. — Хватит с меня всего хренова мира со всеми его сраными обитателями и проблемами!
— И правда хватит! — согласилась я, торопливо начав расстегивать пуговицы на платье.
