испрещена погасшими полосами. Значит, они снова пытались избавиться от него. Я посмотрела на своего врага. Одной рукой он продолжал удерживать шкатулку, а второй — дверцу кареты.
— Иди сюда, быстрее, — властно повторил Шендан.
И я пошла. Кровь стекала по моему рукаву, в плече пульсировала боль, но я уверенно преодолела оставшиеся два шага, стараясь отрешенно смотреть в пустоту. Он не должен ничего заподозрить, неожиданность — мой единственный шанс получить свободу от магии шкатулок.
На лице Шендана появилось торжество. А затем я вскинула руки и ударила магией. Времени использовать усилитель не было, поэтому я собрала всю свою силу и создала лед. Хрустящая корка окутала лицо моего врага. Он взвыл от боли, а я, пользуясь моментом, выхватила шкатулку из его рук и бросилась прочь.
Сначала меня повело в сторону, и я думала, что упаду. Но Мерпус подтолкнул меня сзади и придал нужное направление. Как только обе шкатулки оказались в моих руках, они стали холодными, а в голове начало проясняться. Бок о бок с демоном мы ворвались в Академию и понеслись по коридорам. Похоже, только что закончились уроки, и они наполнились студентами. Но в моей голове была только одна мысль. Ару в кабинете ректора. Именно туда я и бежала из последних сил, и Мерпус также из последних сил прокладывал мне путь.
От нас шарахались, нас провожали проклятиями и удивленными взглядами. Где-то мелькнуло озадаченное лицо Ханса и полное облегчения — Кая. Но я не остановилась и продолжила бежать. Глаза секретарши стали круглыми, как плошки, когда Мерпус вышиб дверь приемной, и я влетела туда вслед за ним. То же самое произошло с дверью кабинета, и никто не успел нам помешать. Не оглядываясь по сторонам, я вывалила шкатулки на стол изумленному ректору, и только тогда силы оставили меня.
Я пошатнулась, но упасть мне не дали. Моя спина уперлась в грудь Ару, чуткие пальцы перебросили мои волосы на грудь и накрыли раненое плечо. Когда он заговорил, в его голосе прозвучало бешенство:
— Что произошло? Где ты это взяла?!
Я, наконец, обвела взглядом комнату и обнаружила, что ректор и Ару здесь не одни. Чуть в стороне стоял Дэмиан Хейг и лицо его было совершенно белым. А Трой Эттвуд уже склонился над моей добычей, и теперь с его шеи медленно сползала прекрасная борзая, чтобы тщательно обнюхать принесенные мной вещи.
Пытаясь выровнять сбившееся дыхание, я произнесла:
— Шендан… Одна была у Шендана, а вторую… мне дала странная горничная в доме наместника. Они… оно…
Трой Эттвуд выпрямился и ответил вместо меня:
— Двойной артефакт для ментального подчинения, половина заточена под использование водной магии. Сделано бессмертным, с применением высшей магии иллюзий. И в этом городе есть только один человек, способный сотворить подобное.
После этого он повернулся к Дэмиану Хейгу.
На менталиста было жалко смотреть. Бледное, покрытое испариной лицо, бегающие глаза.
— Думаю, все не так однозначно… — промямлил он. — Лукиан не хотел…
— Использовать запрещенные артефакты на юной девушке? — фыркнул Эттвуд. — Это не первая его попытка воздействовать на разум леди Суру. Предыдущая тоже была весьма некрасивой, на грани законного.
— Вероятно, всему этому есть объяснение… — попытался возразить менталист.
В этот момент ректор выразительно прокашлялся и сообщил:
— Леди Суру — практикантка Эйехона. Поэтому я сейчас же доложу наместнику о произошедшем, а господин Эттвуд, я думаю, приобщит к делу доказательства, принесенные леди. Вы свободны, господин Хейг.
Лицо менталиста перекосило, но он нашел в себе силы распрощаться и вышел, печатая шаг. Как только за ним закрылась дверь, Ару процедил:
— Я убью его. Лукиана.
Ректор покачал головой:
— Теперь его ждет правосудие. Лучше позаботься о своей помощнице. А мы с господином Эттвудом, в свою очередь, позаботимся о том, чтобы делу дали ход и этот безумец не ушел от расплаты. Я лично поеду к наместнику.
Ару возмущенно выдохнул, но ничего не сказал. Вместо этого он подвел меня к креслу и помог сесть. Его голос я теперь слышала как через вату:
— Сейчас я обработаю твою рану, и ты еще раз все расскажешь, хорошо?
Сил говорить не было, и я кивнула. Это было ошибкой — голова взорвалась болью, и мое сознание кануло в темноту.
Глава 25. Суд
Очнулась я на рассвете, и не сразу поняла, где нахожусь. Моя голова покоилась на груди у Ару. Его рубашка была расстегнута, и я могла видеть тонкие беловатые линии узора на месте адской метки. Жилетки на мне не было, одно плечо туго стягивала повязка, а пара верхних пуговиц рубашки были расстегнуты. Он что, сам меня раздевал и лечил?!
Чувствуя, как начинают пылать щеки, я осторожно накрыла ладонью кожу, испрещенную белыми линиями. Они оказались холодными на ощупь. Неужели моя магия и правда как-то повлияла на Адскую метку?
В следующий миг учитель пошевелился и отнял мою руку со словами:
— Не надо меня дразнить. Провести ночь в одной постели с тобой — то еще испытание.
Я попыталась отвернуться, но плечо тут же отозвалось болью. Тогда я отодвинулась, легла на спину и спросила:
— Что произошло? Я потеряла сознание в кабинете ректора?
Ару перекатился набок и теперь разглядывал мое смущенное лицо.
— Да, — подтвердил он. — Последствия ментального воздействия. Ты начала сопротивляться, когда увидела Шендана, а до этого ничего не помнила о шкатулке?
Я кивнула и спросила:
— Откуда вы знаете?
Его глаза потемнели от злости:
— Так работает эта магия. Я все-таки убью Лукиана.
Я обвела взглядом его комнату, освещенную рассветными лучами, и учитель пояснил:
— Ты металась в бреду и звала меня. Успокоилась, только когда я лег рядом. Поэтому пришлось провести ночь здесь. Как чувствуешь себя сейчас?
Я прислушалась к себе и призналась:
— Пока не очень хорошо. Что теперь будет?
Ару сел на постели и начал застегивать рубашку:
— Дарем ушел через портал в ратуше за минуту до того, как доставили приказ о заключении его под стражу. Шендан отпирается от всего. Говорит, что хотел только поговорить с тобой, а Дарем неверно истолковал его приказы. Ну а гробовщика он, само собой, в глаза не видел и на той улице никогда не был. А вот Лукиан заключен под стражу, и сегодня в одиннадцать будет разбирательство у наместника. Мы приглашены. Ты вправе требовать сурового наказания.
В этот момент из гостиной донесся стук. Кто-то пришел. Ару отправился открывать, а я в это время кое-как села на постели. Плечо ныло, во рту стоял горьковатый привкус. Меня отпаивали снадобьями? Мерпус дремал на полу, свернувшись в клубок и накрыв
