что нет.
Флав назидательно заметил:
— Вооот! Вдруг он никуда не ушел, так и живет среди нас, и балуется тем же!
Удовольствие. По кусочку. Радость от мучений, изощренных мучений — жертвам Ужас выдавал самое дорогое. То, без чего они себя не мыслили. И это дорогое полностью, до конца принадлежало ему…
— Мааам!! Мам, тебе плохо?!
Тамико сообразила, как она выглядит со стороны и поспешно оправилась:
— Не. Я просто испугалась!
Флавиан улыбнулся:
— И я тоже… Правда, мне вроде бы никакая темная личность с Паолой быть не мешает. Только ее фобия хирургического вмешательства… И я сомневаюсь, что это ей какой-то дядька внушил… Бедная моя девочка…
Тамико ушла глубоко в свои мысли и ответила на автомате:
— Сходи к ней, понежь ее…
Анамаорэ не знали спасения от Ужаса. Он был морально неуязвим и расставался с жертвой, доведя ту минимум до смерти, максимум до помешательства. Мог преследовать жертв по мирам.
Кроме того, изверг был невероятно страшен внешне, ловок и силен, читал мысли… Уничтожить его физически выходило нереально. Поединки Ужас неизменно выигрывал.
Сходилось практически все, и Тамико растерялась, не представляя, как ей быть дальше и с ледяной дрожью осознавая, что ее мысли читаются влет…
Кошмар заключался в том, что Тамико накрепко любила мужа и до дрожи восторга поразилась его истинному величию.
Она не видела ничего дурного в подсаживании на соблазны и презирала тех, кто не мог соскочить с иглы…
Да только вот Лукас слабохарактерным дурачком не был, как и сама Тамико, и мысль, что Магнус упивается ее невольными страданиями, взбесила Тамико.
Ужас мог запросто притвориться, что любит ее, держать ее наживкой, ощущая сладость власти, власти истинной. Приказы всех царевичей миров не имели даже малой толики его влияния, когда существа слушались его, поскольку сами обожали слушаться.
Лукас ненавидел Мага, а подчинялся ему — ради Тамико и с помощью Тамико — беспрекословно.
Размышления больше не вызывали в Тамико ни капли страха, только гордость: Ужас выбрал подругой именно ее. А еще Тамико чувствовала гнев. Выбрать-то Ужас ее выбрал, а вот как он к ней относился?
К тому же мучить Лу ради любви к страданиям жертв Тамико никому позволять не собиралась. Чувствовала, что отдельные акты недовольства из ревности она прощает, а все остальное — нет.
Оставалось непонятным, как сообщить о раскрытии этой тайны Магнусу. Ужас был непобедим, обходя любые ловушки. С чего бы он поддался именно ей?
* * *
Магнус играл с кем-то в настольный теннис, ветер красиво развевал его длинные золотые волосы, и отправляя призыв прийти к ней, Тамико невольно им залюбовалась… Чудовищно жуткий облик милый оставил в прошлом, хотя в каком-то страшном виде он явился же Нанами…
Когда Маг вошел в просторное помещение, излучающее уют деревянной обшивки стен и темно-синих провалов окон, Тамико гордо восседала на стуле, и осанка ее была поистине царской.
Навстречу Магнусу, как она обычно обожала делать, Тамико не бросилась, вместо этого надменно протянув ему руку для поцелуя.
Магнус поцеловал ее и удивился:
— Что случилось, Тами?
Она была готова к первой в их жизни ссоре, да к чему угодно, и ответила спокойно:
— Не знаю, что, но судьба позволила мне стать женой Ужаса… Того самого. Легендарного.
Зеленые с янтарными крапинками глаза Мага прищурились.
— Во сне или наяву?
Он сел у ног новоявленной царицы, глядя на ту снизу вверх.
Тамико съязвила:
— Хорош юлить! А я вообще-то имела право знать, с кем связываю себя навсегда!
Голос Мага, один из лучших по красоте голосов анамаорэ, полился медом:
— Разочаровалась?
Тамико вскинула подбородок:
— Ха! Да ничуть! И ты мог бы мне об этом раньше сказать! И личико свое показать уже наконец, а то прошу-прошу и все без толку!
Магнус улыбнулся, продолжая упоенно разглядывать невысокую и очень храбрую женщину:
— Нет, личико я тебе не покажу. Не умолишь никак. Ничего, приносящего тебе прямой вред, Тамико.
Она полюбопытствовала:
— Слушай, а на операциях ты личико-то показываешь? Лукас его видел?
Маг сознался:
— Не в полном объеме ужасности. Царевич должен оставаться стойким, а если увидит это, не сможет…
Слова слетали с его губ с чарующими улыбками.
Тамико пытала:
— Как я понимаю, никому сообщать, кто ты есть, ты не собираешься. И прекрати целовать мои коленки!!!
Магнус будто промяукал:
— Хочу и буду. Нет, сущность мне являть народу точно незачем, так мне интереснее.
Тамико, чуя, что начинает уступать ему от поцелуев, легонько оттолкнула мужа ножкой.
— Не сейчас! Позже к этому вернемся! Тебе нравится, как мы с Лу мучаемся?
Ужас сказал:
— Ты — нет, я строго слежу за этим. Он дааа. Он совершенно очарователен в своих страданиях. К тому же, он умудрился завести со мной личные счеты еще в прошлой жизни. Тогда я не помнил себя, а сейчас…
— Вспомнил и отыгрываешься! Шикарно! Маг, — Тамико взглянула на него с подозрением, — а ты вообще анамаорэ? Наш брак действителен?
Магнус кивнул:
— Конечно, я анамаорэ. Как и ты. Прошлое — это прошлое…
Тамико захихикала:
— Пальчики тоже облизывать нельзя! Отпусти!
Ужас не послушался, и Тамико пришлось, дотянувшись, несильно шлепнуть его по макушке:
— Сиди смирно! Говорю свое последнее слово, — Тамико смотрела прямо в таинственно-притягательную душу Мага и произносила твердо: — Лукаса оставь в покое. Отныне я буду свободно общаться с ним, и никакие законы анамаорэ мне, как и тебе не страшны. Твоя сущность останется между нами…
Магнус спокойно возразил:
— Люция тоже в курсе. Ты обратила внимание, как резко она избавилась от притязаний на меня?
Тамико наморщила лоб.
— Ах вот какова причина… Значит, мы будем хранить секрет втроем. Но Правители-то как тебя не чуют?
— Так, — Магнус улыбнулся — я банально способнее и сильнее их. И большинства местных богов тоже.
— Вот-вот, — Тамико поймала его на слове, — поэтому Лукаса не трожь, иначе… Иначе теперь буду страдать я!
— Нууу, — Магнус вытянул губы красивой трубочкой, — так же не интересно. Но ты мучиться не будешь. Любой ценой. Так я решил, — он зловеще рассмеялся: — Сотру-ка я тебе память!
Возразить Тамико не смогла — тело больше ее не слушалось, а мысли спутались.
Ссоры опять не вышло.
Фактически копия являлась самообучающимся внешне совершенным искусственным интеллектом на максимально подробной базе оригинала, и в качестве вектора развития копии Лукас задал влюбленность.
Лукас понимал, что раскрытие фальши убьет Эс, но не видел пока иного способа контролировать ее изменчивое состояние
