* * *
Юдейр, укутанный в темно-серый плащ, от которого сливался со стенами, выложенными из угольного цвета кирпича, наблюдал с одного из парапетов крепости Бугута, как отъезжала Бансабира.
На днях он пробовал проследить за ней, когда танша выезжала от Бугута в неизвестном направлении, но совсем скоро Юдейр каким-то образом ухитрился потерять след. Уперся в сплошной отвесный утес: битый час кружил вокруг так и эдак, пытался понять, что произошло. Не мог же он проспать вместо одной ночи, и то неполной, двое суток, что следы танского отряда начисто замело. Но Бансабира будто нарочно чувствовала, что за ней следят — и исчезла посреди ночи без всяких зацепок.
Неспроста. Неспроста у танши такой отчаянный интерес к северу. Или все дело в крови? В том, что Бану настойчиво пытается стать своей среди людей, родство с которыми утратила за время взросления?
Юдейр сомневался. Как и во всем, что делал теперь.
Слишком трудно пока было придумать, как действовать между этими двумя — Гором и госпожой. Рука твердая у обоих, и как бы уверенно Юдейр себя ни чувствовал, сойтись в схватке с Бансабирой по-прежнему не решался.
За годы во главе разведки Бану Яввуз, блондин укрепился не только характером, но и памятью, и последняя хранила немало воспоминаний о танше, которая в дни Бойни не гнушалась ничем. Столкни их с Гором лбами — непонятно, чем кончится.
* * *
Время шло.
Глава 7
Когда Агравейн заявил, что отправится на Ангорат вместе с Шиадой, Удгар ударил сына по лицу.
— Ты не можешь срываться за ней всякий раз, как кобель!
— Она моя жена! — настоял король.
— Она — Вторая среди жриц. И делает, что должна. А ты — король, так что бери пример, и делай, что положено королю Архона, Агравейн!
— То есть, следи за своей королевой? — подначил король.
— Не огрызайся.
Агравейн сцепил зубы, зашагав взад-вперед посреди просторного кабинета.
— Ты даже представить не можешь, как меня трясет при одной мысли, что она едет туда к Нэлейму осеннего равноденствия. Такое чувство, будто то, что наш брак освятил верховный друид, больше не имеет никакой силы. О!
— Агравейн, — Удгар нагнал сына, положив на плечо руку. — Ты должен был предусмотреть это, когда выбрал её.
— Я её — или она меня? — усмехнулся Агравейн совсем горько. — Я как больной, отец, — Агравейн сник, всхлипнув, пожав плечами. — Честное слово, как больной! — повторил он.
«Я вижу».
Удгар не стал говорить вслух. Он действительно не помнил Агравейна таким, каким сын стал после женитьбы на Шиаде — взвинченным, вечно настороженным, мрачным. Рядом с королевой мужчина расцветал, без неё чах, как самый неприспособленный оранжерейный куст без солнца.
Удгар обнял сына. Агравейн отозвался мгновенно, возвышаясь над ссыхающимся отцом на полголовы. Удгар потрепал по спине и спросил:
— Что у вас произошло?
Агравейн вздрогнул. Чуть отстранился, поглядел на отца недоверчиво.
— Я… не то, чтобы произошло, — уклончиво ответил сын.
— Но ты боишься, что произойдет, — Удгар не стал настаивать и отошел от короля.
— М-м, — Агравейн кивнул.
Удгар по старой привычке безотчетно уселся за главенствующее место за столом короля. Сел, огляделся по бумагам — так все незнакомо. Потом опомнился:
— Ох! — засмеялся Старый король. — Прости-прости, я что-то растерялся.
Агравейн только махнул рукой: пустяки. Удгар все равно правитель гораздо больше, чем он сам.
— Так чего ты боишься? — напомнил отец.
— Я… — Агравейн по-прежнему отказывался смотреть отцу в глаза. — Не могу сказать.
— Агравейн, — настойчиво позвал Удгар. — Я могу помочь.
Король мотнул головой.
— В таком толком и не признаешься.
Удгар длительно оглядел сына — с головы до ног и обратно. Вдумчиво кивнул.
— Вот значит, как. Что ж, не думаю, что Нелла потребует от Шиады какого-то участия, зная её нынешний статус. Чем-чем, а безумством Первая среди жриц не грешила никогда.
— Не сомневаюсь в этом, — отмахнулся Агравейн, снова зашагав туда-сюда.
— Тогда неужели ты сомневаешься в женщине, за которой гонялся так долго?
Агравейн, наконец, остановился. Поднял на отца глаза, горящие безумством ревности:
— Глупо, да?
Удгар вздохнул:
— Глупым было жениться на Второй среди жриц. Будь она просто любой другой служительницей культа, даже главой храма Нанданы, клянусь, было бы меньше сложностей. Но она — следующая храмовница, и её обязанности там больше, чем здесь.
— Но там — проклятый Артмаэль!
Вот, в чем все дело, качнул головой Удгар.
— Стало быть, все дело в друиде. И, кстати, дальнем родиче, — вдруг сообразил Удгар, вспоминая, через кого из родственников дом Тандарионов был связан с главой храма Шиады.
— Плевать я хотел на родство! Ему нравится Шиада!
Удгар захохотал:
— Ну, знаешь, Агравейн, если ты готов воевать только по этой причине, знай, что твоя жена нравится абсолютно всем мужикам, которые не знают, какой скверный у неё на деле характер.
Агравейн нашел в себе силы улыбнуться и почти сразу помрачнел обратно.
— Но в отличие от всех других мужиков Артмаэль наверняка убежден, что может … может… — столь страшное предположение просто не шло с языка, и от этого Агравейн проникался поистине суеверным ужасом перед размахом собственных чувств. — Может на что-то рассчитывать, — наконец, подобрал он.
Удгар вздохнул опять.
— Я уже говорил. Убедись, что она зачла, и тогда тебе не придется сомневаться, что ребенок у неё под сердцем — твой.
Агравейн всплеснул руками:
— Как я могу в этом убедиться?! Я что, повивальная бабка? Или я могу, запихав в неё… — Агравейн сглотнул грубость — прежде привычную, а сейчас, в отношении Шиады, почему-то жутко кощунственную, — или я могу нащупать ребенка внутри неё?! Даже если что-то есть, она ничего не говорит!
Удгар перевел дыхание. Когда Агравейн был женат на Ришильде, ему, Удгару, конечно, тоже доводилось вести такие разговоры, но, во-первых, Старый король искренне надеялся, что ко второму браку сын будет мудрей, а, во-вторых, Ришильда не была ангоратской жрицей, и это всерьез облегчало все хлопоты.
— А вы регу….
— Каждый день! — гаркнул Агравейн. — Каждый день и каждую ночь! И… Боги, я в жизни не занимался любовью так часто!
Удгар взметнул брови вверх:
— Она бесплодна? — спросил в лоб.
Агравейн развел руками: я не знаю.
Делать было нечего, прикинул Удгар. В таком растревоженном, воспаленном состоянии, что ни скажи, пока человек не убедиться или не опровергнет свои страхи, иметь с ним дело бессмысленно. Покоя не будет ни ему, ни другим.
Удгар подошел к сыну вплотную, взял голову в ладони, заставляя прямо смотреть с свои строгие глаза.
— Раз уже так все непросто, поезжай с ней, поговори с Неллой, что к чему. И забери её сразу, как будет возможно.
Агравейн кивнул.
В тот же день он присоединился к Шиаде в путешествии, чем немало удивил.
* * *
Шиада сняла капюшон, но плащ не скинула. У берега уже ждал Артмаэль, протягивая руку и сияющими глазами глядя на жрицу. Он улыбнулся приветливо:
— Ал твой закат, Вторая среди жриц.
— Богиня в каждом из нас, Артмаэль, — позвала Шиада по имени, и тут из-за её спины поднялся на могучих ногах громадный Агравейн. Артмаэль помрачнел в одночасье — жрица чуяла — но в лице не изменился.
— Будь благословен, Молодой король, — поприветствовал он учтиво. Агравейн только кивнул.
Артмаэль проводил прибывших к храмовнице, хотя Шиада и сама прекрасно знала дорогу. Увидеть Агравейна Нелла тоже была не готова. Поприветствовав путников, она перевела на Шиаду упрекающий взгляд:
— Твоего внимания на этот раз ждет другой человек.
Агравейн напрягся и даже чуть подался вперед, чтобы его недовольство было очевидно.
— Артмаэль, — обратилась храмовница, и Агравейн сцепил зубы, — позови их.
