Крик боли позади меня был единственным предупреждением, которое я успела услышать, прежде чем руки обхватили меня за талию и потащили обратно в глубину лимузина. Чья-то рука зажала мне рот, и что-то металлическое царапнуло меня по щеке. Тяжёлые золотые часы. Я закричала в ладонь, когда поняла, кто снабжал Мазикиных информацией о нас. Грег. Я не знала, когда и как они его заманили. Судя по смокингу от "Хьюго Босс" [14] и часам, они хорошо заплатили ему за то, чтобы он был их шпионом, и он определённо отработал с лихвой вложенные в него деньги.
Вокруг меня были отбивающиеся тела, и я не могла наброситься на них с ножами или каблуками, потому что боялась ранить или убить кого-то из моих друзей. Я попыталась позвать Малачи. Он боролся за свою жизнь, и мою тоже, всего в нескольких метрах от меня, полагая, что я в безопасности внутри машины. Всё это происходило словно в замедленной съёмке, я наблюдала за его резкими, точными и разрушительными взмахами, когда он гнал Мазикиных прочь. Джим выронил посох и перешёл к рукопашному бою, держась чуть в стороне от смертоносной дуги посоха Малачи. Я их подводила. Отчаянным рывком я вытащила один из своих ножей и вонзила его в руку Грега.
Он выругался и поймал мой кулак в воздухе, освободив руку, и грубо выдернув нож, жестко вывернув моё запястье. Его рука заглушила мой крик, когда раскалённая добела боль пронзила мою руку. Он оттащил меня подальше от задних дверей лимузина, и я увидела, как Йен и Леви борются с Мазикиными, едва удерживая челюсти тварей подальше от своих лиц. Меня швырнуло животом на одно из сидений, и Грег рухнул на меня сверху.
— Она очень сильная. Меня одного не хватит, чтобы удержать её, — крикнул Грег, пытаясь удержать меня под собой, в основном сжимая моё сломанное запястье, дробя осколки моих костей.
Я боролась за ясное сознание, боясь упасть в обморок. Наконец он поднял меня на ноги и вытолкнул плечом вперёд из разбитого окна, разрезав мне бок и порвав платье. Тело, пахнущее ладаном, схватило меня за руки и начало тянуть, вытаскивая из лимузина. Я оттолкнулась в последнюю секунду, пригвоздив Грега в грудь смертоносным каблуком своих туфель. Его рот открылся в глупом удивлении, и он упал в лимузин.
Мазикин бросил меня, и я приземлилась на четвереньки на асфальт, а затем рухнула на грудь, так как моё сломанное запястье кардинально подвело меня. Грубые руки сорвали с меня подвязки, освободив от ножей. Я брыкалась снова и снова, а потом нырнула под лимузин, но один из них схватил меня за ноги и потащил назад. Я снова попыталась закричать, но из моего рта вырывались лишь бессловесные крики. Я не знала, хочу ли я, чтобы Малачи это услышал.
Два Мазикина: лысеющий мужчина, выглядевший так, словно ему следовало бы сидеть за письменным столом, и женщина, у которой почти не было зубов, схватили меня за руки и рывком подняли, в то время как другой Мазикин обвился вокруг моих ног.
— Она у нас! — женщина крикнула кому-то через плечо.
Я отчаянно сопротивлялась, даже когда моё запястье согнулось под ужасно неестественным углом и заставило меня увидеть звёзды. Я открыла рот, желая закричать, но другая рука закрыла мне лицо. На этот раз я рванулась вперёд, зажала палец между зубами и сильно укусила, захлебываясь кровью. Рёв боли наполнил мои уши. Я сплюнула кровь и плоть на асфальт. В следующее мгновение зубы впились мне в шею, и разъяренный Мазикин, которому я только что ампутировала палец, отшвырнул меня назад, подальше от остальных.
— Нет! — раздался голос позади меня.
Это был не Малачи. И не Джим. Даже не Йен.
Это была моя мама. Или, по крайней мере, Мазикин, который был в её теле.
Она набросилась на Мазикина, который укусил меня, и я упала на землю. Моя шея и плечо пульсировали и гудели. Я подняла голову и увидела Риту Сантос-Мазикин, которая боролась с одним из мужчин из лагеря бездомных — крепким "парнем-штукатуром", который в ту злопамятную ночь пытался заигрывать с тощей официанткой. Он отшатнулся от моей матери, нахмурившись. Она вскочила на ноги и запрокинула голову, встретившись со мной взглядом. Её растрепанные волосы развевались вокруг лица. Она протянула мне руку.
— Вставай.
— Ни хрена себе, — прорычала я, неуклюже поднимаясь на ноги.
Звуки битвы всё ещё доносились из задней части лимузина. Всего в двадцати метрах или около того. Большинство Мазикинов сосредоточили свои усилия там, скорее всего, чтобы отвлечь Малачи и Джима от происходящего на парковке. Я резко втянула воздух в лёгкие.
— Стражи! — завопила я.
— Estúpido! — закричала она, а затем набросилась на меня, ворча и рыча языком Мазикинов на своих приятелей, которые набросились на меня, как голодная волчья стая. (Estúpido — прим. переводчика — с испанского: Глупая)
Я брыкалась пятками, пихая, нанося сильные удары здоровой рукой. Неподалёку я слышала, как Малачи что-то кричит, но не смогла разобрать его слов из-за рычания нападавших.
А потом... у меня появилась возможность. Я ударила Риту-Мазикина в подбородок с такой силой, что её голова откинулась назад, затем взметнула колено вверх и ударила "парня-штукатура" по яйцам, а беззубой женщине вмазала головой. Я отшатнулась от них, моя грудь тяжело вздымалась. Я пыталась собрать силы для следующего раунда.
Звук визжащих шин заставил меня поднять голову.
У фургона Мазикиных не было времени остановиться.
И он врезался в меня.
ГЛАВА 32
Мой мир взорвался ядерным взрывом боли, а затем всё исчезло. Я не помнила, как упала на асфальт. Всё, что я понимала, это то, что я не чувствовала боли. Когда я открыла глаза, моя мать склонилась надо мной, гладя моё лицо, и слёзы катились по её щекам, заставляя меня думать, что идёт дождь.
— Lo siento, mija, — прошептала она. (прим. переводчика - Lo siento, mija – с испанского: Я сожалею, дочка)
А потом она крепко зажмурилась и затрясла головой, как будто, пытаясь что-то вспомнить. Она встала, ворча на своём скрипучем, грубом языке Мазикиных и указывая на что-то.
Закричала Тиган.
Должно быть, из моего горла вырвался какой-то звук, потому моя мать снова посмотрела на меня.
— Я возьму её. Она вполне хороша для Сила.
Дверь фургона захлопнулась, оборвав пронзительный крик Тиган. Вокруг меня послышалось ворчание и рычание, а затем снова захлопнулись двери. Двигатель фургона взревел, а рядом захрустели колеса. Я точно не знала, как далеко это было. Я не могла повернуть голову.
Лицо Малачи появилось над моим через несколько секунд, прорезая шум и хаос вокруг меня. Выражение его лица было наполнено эмоциями, которые я не могла понять. Он наклонился, закрыл глаза и прикоснулся своим лбом к моему, всего на долю секунды. А потом он снова сел на колени. Появились Йен и Леви. Они стояли надо мной, глядя в ужасе. Жаль, что я не понимала почему. А может, мне стоило радоваться.
— Кто-нибудь ещё ранен? Может, укусили или поцарапали? — спросил Малачи.
Леви покачал головой.
— Они схватили Тиган и побежали, как только Лила получила удар. Девочки отчасти перепуганы. Возможно, у Алексис сломана лодыжка. Но все остальные вроде бы в порядке... кроме Грега, — он приложил дрожащую руку к кровоточащей ране на виске. — Он ударил меня. А потом он схватил Лилу. Он помогал этим ребятам.
— Лейни сказала, что вызвала полицию, а я только что вызвал скорую, — сказал Йен дрожащим голосом. — Они скоро будут здесь.
— Лила не поедет в больницу, — спокойно сказал Малачи.
— Что? Она всё ещё жива! — закричал Йен и его лицо покраснело. — Они могут спасти её!
— Ей потребуется нечто большее, чем помощь доктора. Пожалуйста, иди и позаботься об остальных. И скажи Лейни, что я сожалею, — сказал Малачи. — Я забираю Лилу.
Он снова начал склоняться надо мной, но Йен оттолкнул его, с глухим стуком ударив ладонью Малачи в грудь. Малачи вскочил на ноги с ужасающей скоростью. Его рука метнулась вперёд и схватила Йена за рубашку, и он рванул его к себе. Они оказались нос к носу надо мной.
