— Дать зеркало? — спросила Шарлотта.
— Да.
Она кивнула на руку, которую он сжимал.
— Ты должен отпустить меня.
— Нет.
Она улыбнулась ему в ответ и села в кресло. Десять минут спустя он наконец решил, что она не растворится в пустоте, и отпустил ее руку. Она принесла зеркало. На него взглянул незнакомый мужчина. Он все еще видел отголоски своей внешности. Его глаза были такими же. Возможно, его брови и даже лоб. Остальное принадлежало Кэссайду.
— Это не я, — сказал он.
— Именно этого ты и хотел, — напомнила ему Шарлотта.
— Тебя это беспокоит?
— Твое новое лицо?
Он кивнул.
Она вздохнула.
— Меня беспокоит, что ты рисковал ради этого жизнью. Но мне все равно, чье у тебя лицо, Ричард.
Он понял, что любит ее, мучительно, сильно, с отчаянием умирающего, жаждущего каждого последнего мгновения жизни.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ТЕПЛЫЕ губы коснулись ее рта.
Шарлотта открыла глаза. Она уснула на диване рядом с очагом. Марафонский сеанс исцеления не прошел незамеченным. Усталость окутала ее тело. У нее была абсурдная мысль, что она накрывает ее, как одеяло, высасывая жизненные силы с каждым вдохом.
Ричард смотрел на нее. Она протянула руку и прикоснулась к его новому лицу, ища любые признаки инфекции и не находя их.
— Болит?
— Нет.
Декарт был настоящим волшебником со скальпелем. То, что они сделали вместе, было ни чем иным, как чудом. Лицо Ричарда со сверхъестественной точностью соответствовало лицу Кэссайда, но там, где глаза того аристократа были настороженными, Ричард излучал интеллект, придавая чертам голубокровного опасный вид. Сам Кэссайд выглядел угрюмым и меланхоличным, выражение его лица было пессимистичным. Озаренное интеллектом и волей Ричарда, это же лицо стало свирепым — не просто красивым, но мужественным и сильным, лицом воина и лидера. Жаль, что Кэссайд так мало пользовался даром, что дала ему природа.
— Ты должен стараться меньше походить на себя, — сказала она ему, поглаживая Ричарда по щеке кончиками пальцев. Он все еще принадлежал ей, независимо от того, чье лицо носил.
Он поймал ее пальцы и поцеловал.
— Когда придет время, я это сделаю. Ты чувствуешь себя в состоянии идти?
— Зависит от того, как далеко.
— К дальней двери. У меня есть кое-кто, с кем я хотел бы, чтобы ты встретилась.
— Думаю, я смогу это сделать.
Шарлотта оттолкнулась от дивана и последовала за ним в дальнюю комнату, мимо стола, заполненного аккуратно разложенными стопками бумаг и кристаллов. Дни, проведенные за изучением документов, принесли свои плоды. Они изучили Пятерку, как они стали называть голубокровных работорговцев, лучше, чем те сами себя, и составили план. Лицо Ричарда было первой его частью. Ее роль заключалась в том, чтобы подружиться с леди Эрминой. Она сделает это с удовольствием, подумала Шарлотта. Она станет ее лучшей подругой и наперсницей, и все ради того момента, когда их план придет к своему завершению, и она сможет погасить ее жизнь, как пламя грязной свечи.
— Как только я стану Кэссайдом, я не смогу присматривать за тобой. — Ричард остановился у дальней двери и взял апельсин с блюда с фруктами на кухонном столе.
— Я не так уж беспомощна, — сказала она.
— Да, но ты не можешь использовать свою магию на людях, иначе рискуешь быть арестованной. И у тебя нет рефлексов бойца.
Шарлотта не стала с ним спорить. Он был прав. Она могла легко убить в массовом масштабе, но средний боец вывел бы ее из строя. Ее реакция была недостаточно отточена. Путешествие по острову доказало это.
— Телохранитель был бы желанным дополнением, — сказал он.
— Я не могу быть частью общества голубокровных с телохранителем, — сказала она ему. — Это не принято, и, что более важно, присутствие среди них обученного бойца заставило бы Пятерку, включая Бреннана, насторожиться.
— Только не того, кого я предлагаю. — Ричард открыл дверь.
На лужайке стояла Софи. На ней были свободные синие брюки и белая рубашка. Ее темные волосы были собраны сзади в аккуратный хвост. На бедре в ножнах у нее висел меч.
— Нет, — ответила Шарлотта.
Ричард швырнул апельсин в Софи. Девушка двигалась слишком быстро, ее удар был размывчатым. Четыре кусочка фрукта упали на траву. Софи стряхнула сок с лезвия.
— Нет, — повторила Шарлотта.
— Просто на всякий случай, — сказал он. — Типично для тебя иметь компаньонку. Почему не она?
— Потому что мы играем в опасную игру, и я не хочу, чтобы она пострадала.
Софи даже не вздрогнула. Ее лицо оставалось спокойным, но в глазах пульсировала боль. Она привыкла к тому, что ее отвергают, поняла Шарлотта.
— Почему бы вам обеим не обсудить это? — сказал Ричард и вошел в дом.
Просто отлично.
Ребенок на лужайке смотрела на нее с почти собачьим ожиданием, словно Софи была каким-то полуголодным щенком, а Шарлотта держала в руке бифштекс. Шарлотта ступила на траву, борясь с медленным ожогом ноющих мышц.
— Может, прогуляемся?
* * *
РИЧАРД смотрел, как Шарлотта и Софи уходят в лес. Собака без имени потрусила за ними.
Сзади послышался слабый звук шагов. Он узнал эту походку.
Кальдар подошел и встал рядом с ним, его лицо было задумчивым.
— Обе очень хорошенькие. Две женщины, о которых ты заботишься больше всего. — В его голосе послышался легкий намек на неодобрение.
— Полагаю, ты пришел сообщить мне, что я совершаю еще одну серьезную ошибку.
— Нет, — поморщился Кальдар. — Да.
Ричард вздохнул и махнул рукой.
— Я проверил ее, — сказал он. — Ты знаешь, кто такие первая десятка?
— Первые десять семей голубой крови, прибывших в Адрианглию. — Сливки общества.
— Они забрали Шарлотту из семьи, когда ей было семь лет, и привезли ее в Ганерский Колледж, где она познакомилась с леди Августиной эль Рен, прямым потомком семьи Рен, которая оказалась одной из первой десятки. Леди удочерила ее.
— Эм.
— Ричард, ты меня не слушаешь. Она официально удочерила ее. Полное имя Шарлотты — Шарлотта де Ней эль-те Рен. Если король устраивает обед, она может сесть за первый стол, прямо рядом с королевской семьей.
Ричард повернулся к нему.
— Они не афишировали удочерение, вероятно, чтобы дать Шарлотте шанс на нормальную жизнь. Этого нет даже в ее свидетельстве о браке — она подписала его как де Ней. Не думаю, что этот идиот, за которого она вышла замуж, когда-либо знал об этом. Но это есть в ее файле «Зеркала». Ты хоть представляешь, сколько мужчин убьют за возможность жениться на первой десятке?
Он догадывался.
— К чему клонишь?
— В реальном мире принцессы не выходят замуж за свинопасов, — сказал Кальдар. — Когда люди слышат ее имя, они встают. А ты Эджер, болотная крыса.
— Я помню, — сказал Ричард. — Но спасибо, что напомнил.
Кальдар заскрежетал зубами.
— Позволь напомнить тебе еще кое-что: когда Марисса ушла, ты пил два месяца подряд, а потом пытался утопиться.
— В последний раз, черт возьми, повторяю — я не пытался утопиться. Я был пьян, а вино кончилось, и я вышел на пирс, потому что вспомнил, что оставил бутылку в лодке. — А потом он поскользнулся и обнаружил, что плавать в пьяном состоянии гораздо сложнее, чем кажется. Он добрался до берега и от усталости потерял сознание на берегу, где его и нашел Кальдар. По какой-то причине все в семье настаивали, что это была попытка самоубийства, и ничто из того, что он сказал, не могло убедить их в обратном.
— Ты мой единственный родной брат, — сказал Кальдар. — Если ты воплотишь в жизнь свой план, она войдет в общество без тебя. Я не придираюсь к твоему плану… ты не можешь держать ее взаперти, и рано или поздно ей придется окунуться в эти воды. Реальность такова, что она свободна, красива и имеет такое имя, которое вскружит голову каждому. Как только ее объявят, они начнут кружить вокруг нее, как акулы. Это мужчины, которым никогда в жизни не приходилось беспокоиться о том, где будет их следующая еда. Они могут в одно мгновение перечислить десять поколений своих предков. Они совсем другой породы. Кто-нибудь молодой, красивый, с хорошей родословной и хорошей суммой денег на счету мог бы привлечь ее внимание.
