Я поспешно убираю руки, но отвести взгляда от Дэнниса не получается.
— Ты можешь мне доверять, — произносит он явно с трудом. — Я не брошу тебя на произвол судьбы. Но ты будешь слушаться меня во всём. Иначе нам обоим не спастись. Ты понимаешь? — он легонько встряхивает меня за плечи, но я даже не сопротивляюсь.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Буду…
Вдруг за преградой раздаётся какой-то шум. Я перевожу взгляд, но вижу там только Коди. А потом до меня доносится знакомый голос, способный повергнуть меня в ужас… Плечи начинают сотрясаться, и я едва слышно шепчу:
— Он идёт сюда. Мучитель.
В следующее мгновение я забиваюсь в угол, а Дэннис выбегает из комнаты. Перед преградой замирает Коди. Он заметно дрожит, почти, как я, словно ему холодно.
— Ей пришло какое-то сообщение, и она просто убежала! — восклицает он. Голос звенит от напряжения. — Что ты делаешь? — в ужасе обращается он к Дэннису, пока тот делает что-то непонятное со странными предметами на столе.
Они оба одновременно переводят взгляд на меня, когда надо мной гаснет свет.
— Не ошибся, — облегчённо выдыхает Дэннис.
— Что за чёрт… — но Коди недоговаривает: за преградой появляется Бронсон. Он выбегает вперёд, а за ним врываются двое других. Мне требуется всего несколько секунд, чтобы узнать в них Алана и Сьерру.
Волосы генерала взъерошены, огромные руки беспорядочно болтаются. Он останавливается перед Дэннисом и произносит:
— В Третье крыло едут динаты.
Чего именно я боюсь? Оскорбления жестокости, боли? — Плена…
Прежде это слово звучало только в страшных сказках, которые рассказывала бабушка и другие авгуры у Цветного костра по ночам. Но теперь плен становится реальнее, чем когда-либо, и в моём сознании звучит ещё одно пугающее слово — неизвестность…
Не представляю, чего ждать. В какой момент передо мной появится Мучитель. Какую новую боль мне причинит. Что обо мне узнает и как будет использовать это против меня…
Я боюсь неизвестности, боюсь, что буду погибать медленно, чувствуя боль одиночества во всех её ужасающих оттенках — в тишине, нарушаемой лишь криком Мучителя. Пока я не забуду, как зовут моих ближних. Пока не забуду собственное имя…
Моё сердце стучит так громко, что наверняка его слышат даже тальпы. Тело бросает в дрожь, когда Мучитель приближается к преграде и смотрит прямо перед собой. Здесь темно, а как я уже поняла, в кромешной темноте тальпы, как и мы, едва ли что-нибудь видят. Однако непросто успокоить неровное дыхание, чтобы оно не выдавало моего присутствия. Мне кажется, словно Мучитель способен даже сквозь преграду и темноту не только отыскать меня, но и увидеть мою душу, узнать все слабости и страхи.
Дышать трудно. Дэн бросает в мою сторону напряжённые взгляды, пока Мучитель вглядывается в темноту.
— Кто именно едет в Третье крыло? — спрашивает Дэннис, и генерал отвечает:
— Нефрит.
Что это? Или кто?..
Дэннис облегчённо вздыхает.
— Могло быть и хуже. Главное, что не Фельдграу.
Я не понимаю в их беседе ни слова.
— Насчёт него не беспокойся, — задумчиво говорит Бронсон. — В этот день динат будет выступать в Эпицентре. Меня волнует то, что правительство вообще решило прибыть с проверкой. Уж не знаю, кто подкинул им такую идею. Есть предположения?
Мучитель оборачивается к Дэннису.
— Подозреваете меня? — спокойно спрашивает парень, но на его шее нервно пульсирует вена.
— Ты бы не решился на такую глупость, верно? — угрожающе медленно спрашивает Мучитель.
На лице Дэнниса, до этого мгновения напряжённом, вдруг появляется кривая улыбка.
— Разве что, если бы хотел собственной смерти.
Лицо Мучителя искажает гримаса, и лишь спустя несколько секунд я понимаю, что он пытается усмехнуться.
— Ты прав. Я отлично осознаю, что, помимо всего прочего, Нефрит волнует то, как обстоят дела с повстанцами. А обстоят они плохо. Сегодня мятежники устроили очередной погром в приличном районе города. Так или иначе, они подбираются к центру. Что увидит Нефрит, когда окажется в Третьем крыле? Беспорядок. Договориться с повстанцами непросто. Неееет, — задумчиво протягивает Мучитель. — Но вот появление светлячка не осталось бы без внимания.
Появление… светлячка?
По спине пробегает холодок.
Дэннис беззаботно спрашивает:
— Думаете, пчёлы уже знают?
— Не сомневаюсь, — отвечает Мучитель. — Я могу скрыть это от Эпицентра и динатов. Но эти… У мятежников вот такая дисциплина, — Бронсон сжимает кулак и показывает его Дэну. — Их шпионы узнают о том, что ты оступился быстрее, чем ты успеешь выйти из дома. Да, они наверняка уже в курсе. Тем более, что светлячок оказался в нашем крыле впервые. Живым.
Земля уходит у меня из-под ног. Хищный взгляд Мучителя направлен прямо на меня. За его спиной стоит Дэннис и смотрит в темноту со смесью вины и злобы.
Светлячок. Впервые. Живым.
Мучитель уже произносил подобные — жестокие и совершенно непостижимые слова, которые врезались в мою память навечно: «Если моя разведка не ошибается, то прежде, только оказавшись в плену, светлячки сразу же убивали себя, лишь бы не оставаться среди нас».
— Но нам не о чем беспокоиться, — эхом доносятся слова Бронсона. — Теперь повстанцы не угомонятся, пока его не увидят.
За пеленой подступивших слёз я различаю, как Мучитель трёт переносицу, а затем наконец отворачивается от преграды.
— Мятежники угрожают выдать меня Нефрит, — в голосе мужчины скрипит возмущение. — Сообщить, что я скрываю от Эпицентра светлячка. Что ты думаешь?
— Я не могу предположить, — отвечает Дэннис всё так же беззаботно, — будто у вас есть повод волноваться. У повстанцев наверняка нет никаких доказательств, что светлячок находится на острове…
Мучитель хмуро прерывает Дэнниса:
— Есть.
Тишина напряжённо звенит.
— В таком случае нужно выиграть время, отвлечь повстанцев, пока Нефрит будет здесь, — говорит Дэннис.
Внезапно Алан делает несколько шагов вперёд.
— Тем временем сможем найти доказательства и избавиться от них, — предлагает он, а я смахиваю слёзы.
В голове всё ещё звучат три слова: «Светлячок. Впервые. Живым».
— Вы издеваетесь?! — восклицает Сьерра и одаривает испепеляющим взглядом сначала Дэнниса, а затем Алана. — Серьёзно? Отвлечь повстанцев, пока здесь Нефрит? Да они сделают всё, лишь бы нам навредить. Нельзя идти на поводу у нелегалов!
— Гораздо разумнее довести воду до кипения? — спокойно, но с ехидством спрашивает Дэннис.
Сьерра отвечает в том же духе:
— Если понадобится, можно дать отпор.
— В первую очередь, такое поведение угрожало бы безопасности генерала, — Алан тоже пытается усмирить девушку, но она только входит в раж и говорит с жаром:
— Мышиная возня повстанцев — это всего лишь дождь. Генерал не сахарный!
Брови Мучителя сходятся на переносице, но потом в его глазах мелькает снисхождение.
— Я прислушиваюсь к тебе, — произносит мужчина, и в его голосе слышатся непривычно нежные, примирительные нотки. — Ты — майор и моя дочь…
Сьерра бросает на него жёсткий взгляд, и Мучитель замолкает. После долгой паузы он всё же говорит:
— Пойми, в наших интересах усмирить повстанцев по-тихому, а для этого мы можем использовать светлячка.
Генерал кивает в сторону комнаты — в темноту, где скрываюсь я и моё сердце выпрыгивает из груди. Тело вмиг охватывает огонь. Во мраке возникает слабое мерцание, льющееся из-под плотной ткани, и я поспешно стараюсь потушить инсигнии, но взгляд Сьерры уже останавливается на мне.
— Почему свет не горит? — требовательно спрашивает она и на удивлённый взгляд Дэнниса добавляет: — У землянки? Ты уже нашёл, как безопасно вывести её из этой лаборатории? Или в темноте её легче было переодевать?
Сьерра улыбается, чуть ли не вплотную приближаясь к парню. Алан отводит взгляд. Генерал задумчиво осматривается и лишь на миг бросает на дочь непонимающий взгляд. Дэннис смотрит прямо на девушку. У него непроницаемое выражение лица, только желваки ходят.
