- Ничего. Хорошая девушка. - Камайя вздохнула. - Тагат…
Он снова молча кивнул, но так и не посмотрел на неё. Алай ехала, терзаясь догадками.
- Как там Рик? - спросила Камайя, когда они проезжали ворота.
Алай вздохнула. Рикад, которого Ул-хас разрешил наконец выпустить из лечебницы, всё ещё испытывал какой-то суеверный ужас перед женой, и в ограде его теперь почти не было видно, зато нежный голосок Келим раздавался там с утра до вечера. Нет, Алай вовсе не испытывала неприязни к девушке, но её счастливый смех и песни терзали душу, измученную расставанием с Хараном.
- Невыносимо, - прошептала она, снова всхлипывая. - Его нет, а она постоянно поёт и смеётся…
Камайя встревоженно посмотрела на неё, а у конюшни, передав поводья Зусалу, подошла и заглянула в глаза.
- Алай, подойди-ка к Аулун, - сказала она мягко. - Ты, похоже, заболела. В прошлый раз ты тоже грустила, но столько слёз не лила… Попей-ка каприфоли, хорошо?
Алай кивнула. Как поможет кошачья трава вернуть любимого? Она шла к шатрам Нады, шаркая сапожками по снегу, и злилась на Рикада, на Ул-хаса, что отправил Харана в Озёрный, и вообще на весь белый свет.
- Это последние, - сказала Сэгил, вытряхивая мешочек с олениной на блюдце. - Ты всё, что брала, съела, что ли? Смотри, живот будет болеть. Ох, Алай… Попросила за меня?
Алай покачала головой и закрыла мокрое лицо ладонями. Теперь Сэгил сидела, гладя её по плечам, и обе рыдали.
- Развели тут болото, - сказала Туруд, закрывая за собой дверь. - Хасум, я слышала, ты в Оладэ ездила? Ну что, приглянулся им там кто?
- Приглянулся… Наверное, - всхлипнула Алай, от горя забыв про страх перед похожей на сушёную рыбу улсум. - Когда же вернётся он…
- Ох, хасум… - Туруд покачала головой. - Станет твой муж военачальником - намаешься… Он же в разъездах будет. А я уже слышала, что, как вернётся, Ул-туусом назначат. Хорошая ты, скромная, - вдруг сказала она совсем другим голосом, и Алай удивлённо посмотрела на неё. - Тяжко тебе, наверное, при дворце. Остерегайся… Господин Бакан зуб теперь имеет на мужа твоего. Ул-хас ему всех воинов под начало отдаст, и тех, которые под рукой Бакана ходили. Была бы Йерин жива - тебя бы первую со свету сжила.
Лицо Туруд вдруг исказилось на миг, но Алай не успела понять его выражения. Ей стало очень, очень страшно. Туруд прошла к стайке девушек, что сидели у стены, обсуждая что-то и весело хихикая, и начала им что-то выговаривать, а Тулым повернулась к Алай.
- Ты видела её лицо? Алай, что делать-то?
- А что делать? - спросила Алай, впадая в какой-то безотчётный ужас. - Ты о чём?
- А ты не слышала, что ли? - спросила Тулым, придвигаясь прямо к уху Алай. - Тут такое вскрылось, как Йерин… - она изобразила, как втыкает в грудь жертвенный нож. - Стольких девушек она отравила… И Туруд ей в том помогала, говорят. Только тихо… Госпожа Камайя вроде как клятву с неё взяла, что этого не повторится, но кто знает… Туруд же Бакана с Надой нянчила с детства. Кто её там знает. А Бакан, как протрезвел, тоже на госпожу Камайю зуб заимел. Говорят, его Соот подначивает. Недовольны, что она им палки в колёса вставляет. Ты что… Будто и не слышала ничего. Алай, очнись! Ты в каких травах заблудилась-то?
Высокие травы шелестели над ней с Хараном, и его огромные ласковые руки нежно сжимали её плечи, с которых упал халат, гладили по щекам и волосам, а потом спустились ниже, вызывая к жизни жгучую истому внутри, и Алай застонала, падая лицом на стол, всхлипывая, размазывая по лицу горькие слёзы.
- Горе горькое, - тихо прошептал кто-то над ухом, и Алай повернула заплаканное лицо к Шуудэр. - Жаль тебя, хасум… Послушай, порадуйся хоть за меня. Тебе одной скажу. Дитя ношу… Только никому!
Алай смотрела на девушку, и горе стегало порывами её душу, будто песчаная буря, сбивая с ног. Она зажмурилась и схватила Шуудэр за руку.
- Нада счастлив будет, - прошептала она, подтягивая наложницу к себе. - Можно хоть потрогаю? От Сэгил и Утар не заразилась, может, от тебя получится…
- Другое для этого надо, - хихикнула Шуудэр, украдкой прикладывая руку Алай к своему животу. - А ты меня на сына благослови… Кому как не хасум Ул-тууса на сыновей благословлять?
Алай подтянула девушку ещё ближе и на ухо нашептала ей добрые напутствия, всхлипывая, радуясь за Шуудэр и одновременно люто ей завидуя. Сэгил не вызывала такой зависти, за которую ей сейчас было стыдно перед Матерью Даыл, а вот Шуудэр…
Она шла, еле волоча ноги, и весёлая песня Келим, звучавшая от шатров, переполнила чашу её слёз, заставляя их снова выплеснуться из глаз на обветренные щёки.
57. Руан.Какая встреча
Руан стоял на ледяном ветру, обтираясь полотенцем, и жалел о своей самонадеянности, что заставила его встать под обжигающе ледяной поток чистой воды из кадки в руках Буна. Но он не мог передумать: из шатра выходила Аулун, и лукавое золото вдохнуло в него такую молодецкую удаль, что пути назад совершенно точно не было. Ладно. Хорошо хоть, на штаны не попало. Мокрая ткань на этом ветру - последнее, что ему бы хотелось ощущать на своём теле, покрывшемся лютыми, свирепыми мурашками, вздыбившими шерсть.
Он кинулся к шатру, к жаркому очагу и рукам жены. Пальцы Аулун были тёплыми и нежными. Она молча обняла его, потом встала и принесла шерстяное покрывало.
- Как тебе кажется, не чересчур ли этим троим кровопийцам отдельный шатёр держать? - спросил он, вытягивая ладони к огню. - Всё равно шляются где-то всё время.
- Ну, дров не так много уходит, - пожала плечами Аулун, приникая к нему, согревая руками и дыханием. - Да и по вечерам все здесь сидим.
Её улыбка была близко, но поймать её Руан не успел - дверь скрипнула, и в шатёр зашла Келим, заспанная, розовая, а за ней - Ичим.
Руан покосился на девушку, которая вежливо кланялась ему, и запахнул покрывало на груди. Она совсем не похожа была на Юлэмин или Этелир, но иначе как свою дочь он эту степную газель воспринимать не мог. Тонкие золотистые руки, длинная изящная шея и тёмные раскосые глаза не влекли его, как красота Аулун, к которой его нестерпимо тянуло: Келим была похожа на статуэтку во дворце орта Атэ, и любовался он ей совершенно без плотских побуждений, как любуются юным деревом над озером или журавлём, стоящим на берегу.
- Господин и госпожа желают, чтобы я служила им за завтраком? - спросила Келим, снова кланяясь.
- Садись. - Руан показал ей на подушку у очага. - Опять церемонии?
Он жадно посмотрел на жену, которую стеснялся целовать в присутствии этой девочки, и стиснул её бедро под столом, потом с сожалением убрал руку. Аулун улыбнулась ему краешком губ.
- Береги себя, милая, - сказала Аулун, поднимаясь с ковра. - Конец февраля - на ветра лютый. Войлоком поясницу подвязывай, чтобы не застудить.
- А можно во дворец сходить? - спросила Келим. - Я хотела у господина Рикада спросить, но он опять убежал с утра.
- Скользко там, - улыбнулась Аулун. - Хочешь - сходи. Но осторожно. А лучше дождись меня вечером. Я тебе сплетен принесу. О! - Она повернулась к Руану. - В гареме Нады радостная новость.
- Кто? - воскликнула обрадованная Келим. - Неужели Шуудэр?
- Она, - кивнула Аулун. - Позавчера рассказала. Я её осмотрела. Всё хорошо.
Руан кивнул. Значит, Нада обзаведётся первым наследником… Или дочерью. Аслэг опять подожмёт губы и будет мрачно ходить из угла в угол.
- Ты в лекарский дом? - спросил он, помогая жене одеться.
- Да. Ветра злые… Кашляет много кто. У стариков ноги болят. До вечера, наверное, там буду, и в стойбище наведаюсь. Келим, если надо что - парням поручай. Не таскай больше воду сама. Опасно это.
- Гораздо опаснее, что Рик… - сказал он, выходя наружу и натягивая шапку на уши. - Ты бы ему сказала, что ли… Лучше бы днём поговорил. Что это за жизнь такая семейная?
- Это не опасно. - Аулун тихо смеялась, шагая с ним рядом, потом взяла его под руку. - Ничего. Иногда это лучше разговоров.
