неловкость. С другой стороны, никто ведь не узнает, что я ходила по дому Хэнтсворта в его рубашке. Никто. Кроме нас двоих.
Черт. Даже в мыслях звучит слишком интимно.
Взяла рубашку и отошла подальше, в тень. Дарк, похоже, не собирался покидать кухню, но лучше подстраховаться.
Быстро сняла платье и набросила рубашку. Пальцы подрагивали, застегивая пуговицы. Закатала рукава, поправила ворот. Расстегнула верхние пуговицы.
Да, так должно быть отлично.
— Кхм… — колени норовили подогнуться на пороге кухни.
Дарк резал мясо. Развернулся в пол-оборота с ножом в руке.
Эпичное зрелище. Наверно такое же эпичное, как я в рубашке Хэнтсворта.
Он взглядом пробежался по мне. В темных глазах читалось удовольствие и желание. Оно импульсом прошло через зрачки с красным огоньком и врезалось в мои.
Хэнтсворт усмехнулся и вернулся к нарезке мяса.
Сжала ладони и села на стул. Сама пришла в логово инкуба. Вернее, он затащил. А я не сопротивлялась.
Хэнтсворт все делал неспешно, неторопливо, притом уверенно. Явно не в первый раз взялся за готовку. Открытые полки над его головой заставлены тарами с приправами, специями, бутылочками неизвестного происхождения.
Непохоже на кухню того, кто раз в год решает взять в руки сковородку.
— Не знала, что ты любишь готовить.
— Что ты обо мне знаешь? — беззлобно спросил Дарк, не отвлекаясь от своего дела.
Не в бровь, а в глаз, да?
— Ты не особо-то много рассказываешь.
— Ты не спрашиваешь.
Он издевается?
— Я задаю тысячу и один вопрос, на которые ты обычно не отвечаешь.
Дарк кивнул и сместился к плите.
— Права, любопытная. Но что ты спрашивала обо мне?
Калейдоскоп некогда озвученных вопросов пронесся в голове.
— Почему на тебе плохо затягиваются раны, нанесенные мной?
Мясо зашипело на сковороде, похожей на земной гриль.
— Ты не поняла. Что ты спрашивала обо мне? — Дарк обернулся с приподнятой бровью.
Намек, что я им не интересуюсь? По-моему, это взаимно.
— Адекватных диалогов у нас было… Дай подумать… Один? Два? Там не нашлось вопросам о любимом цвете и предпочтениях в еде, это правда. Ты любишь черный и золотой цвет, предпочтение отдаешь черному. В интерьере, в одежде, и не только своей.
Хэнтсворт встал боком, опираясь бедром о кухонную тумбу. Не припомню, чтобы он когда-то при мне так легко улыбался. Не широко, а лишь приподняв уголки губ, но без видимого напряжения.
— За платье спасибо, но не стоило.
— Не понравилось?
— Оно прекрасно.
— Противоречишь, загадочная.
Аромат мяса и розмарина заполнил кухню. Желудок неприлично громко проворчал что-то на своем голодном. От Дарка это не укрылось, скосил довольный взгляд.
Я сижу на кухне привлекательного и притягательного мужчины в его рубашке, и он хочет меня накормить. Уже можно таять или рано расслабляться?
— Всегда считала, что мужчина дарит женщине платье, чтобы ее раздеть.
Огонек на дне зрачка на мгновение засиял ярче.
Во рту пересохло. Плеснула в стакан воды из графина на столе. Под пристальным взглядом глотать непросто.
— Не стану убеждать что не представил, как снимаю его с тебя.
Вода комком встала в горле, болезненно проталкиваясь вниз.
Почему под этим взглядом ощущение, что он мысленно и рубашку с меня уже снял? И думать об этом волнительно приятно.
— Это твой коварный план? — мой голос слегка захрипел. — Подарить платье, завести меня к себе, накормить, соблазнить вопреки регламенту?
Дарк выложил стейки на две большие черные плоские тарелки. Положил на гриль спаржу и цукини.
— В чем коварство?
— Значит ты не отрицаешь, что все спланировал?
— И не подтверждаю, — усмехнулся демон.
Представляю, как убийственен мой взгляд и вид в целом.
— Ты невыносимый, ты знаешь?
— Ходят такие слухи.
Дарк поставил передо мной стейк с овощами, подал приборы. Сам сел напротив.
Странно видеть Хэнтсворта таким домашним. Суровый, колючий, злой, — более привычные образы, нежели спокойный, расслабленный с легкой полуулыбкой. Не считая огня в глазах, обещающего спалить… все.
Отрезала от стейка кусочек, стараясь не смотреть на демона, но взгляд сам постоянно падал на Хэнтсворта.
Мясо вкусное, демон обаятельный. Мне везло смотреть на него, когда его внимание было в тарелке.
Дарк немного взъерошил волосы после бала. Пряди перекрещивались, кончики торчали в разные стороны, добавляя больше домашнего шарма. Дико сидеть с ним за одним столом на его кухне, наполненной вкусными ароматами и уютом.
— О чем думаешь? — вопрос прозвучал внезапно.
Хэнтсворт открыл холодильник и вытащил бутылку из темного стекла. Символы на этикетке из коричневого пергамента утратили четкость, вряд ли бы я смогла прочесть это наречие. Дарк поставил на стол два винных бокала.
Опасно. Вино всегда развязывает мой язык до неприличной длины, а он и так не особенно короток. Прибавить к этому ослабление силы воли и повышение внутреннего ощущения сексуальности с каждым поглощенным градусом… Опасно. Могут быть последствия.
Холодное белое вино оставило испарины на прозрачных стенках. Дарк протянул мне бокал, приподнятой бровью напоминая о вопросе.
О тебе. Но говорить об этом не стану.
— Ты не рассказал теорию.
Запила слова прохладным бархатистым глотком вина.
Очередная ухмылка Дарка будто бы кричала о том, что он не поверил. Что он знает ответ, хотя его и не озвучили.
Демон вернулся на стул, посмаковал напиток, загадочно блуждая взглядом по кухне.
В очередной раз замерла бездыханным изваянием, столкнувшись с красным огоньком в его зрачках. Его взгляд в прямом смысле выбивает из меня воздух. Интересно, он это понял? Хотелось бы оставить слабость только моей, не посвящая в нее Хэнтсворта.
— Это часть той же легенды, что рассказывала Анита. Продолжение. Согласно легенде, помимо света в глазах Искра дала избранницам демонов возможность чувствовать себя в безопасности.
— Как?
Дарк словно гонял слова на языке, не желая выпускать на волю, но они все же вырвались на свободу.
— Демонам не так просто причинить вред. Быстрая регенерация, сила, магия, долгая жизнь. Почти неуязвимы. Это факт. А дальше всего лишь теория: истинность делает демона уязвимым перед истинной.
В искривленном отражении бокала мои выпученные глаза выглядели жутко.
Рубцы на пальце Дарка от укуса будто бы подтверждают теорию. Еще одно доказательство в пользу того, что легенда не врет? Истинность в самом деле существует?
— Ты сомневаешься?
Это что, разочарование? В моем голосе?
Уставилась на вино в бокале. Оно виновато. Наверняка. Я знала, что мне нельзя такое пить. Последствия замучаюсь разгребать.
— То есть я хотела
