Ли Тэ Ри, страж порядка и неприкосновенности своей жены. Кю разжал руки и вернулся в прежнее положение, даже не вздрогнув.
— По какому поводу нежности? — строго вопросил эльф.
Кю с горестью поведал, что его голос всё ещё оставляет желать лучшего и что ему, возможно, придётся попрощаться с карьерой.
— Но ты же понимаешь, что это последствия твоих необдуманных действий? — назидательно изрёк Ли Тэ Ри. — Когда вся твоя жизнь предмет для пристального наблюдения, важно выверять каждый шаг. А не так, что захотел — поехал на съёмки в разгар эпидемии, захотел — заболел.
Он приблизился к Пелагее и крепко её обнял, чтобы таким образом засвидетельствовать их нерушимую связь перед этим идиотом человеком.
Кю взглянул на них и едва не прослезился.
— Если вы не против, — сказал он, — я бы предпочёл побыть один.
Коварный эльф демонстративно запечатлел поцелуй на губах Пелагеи и вместе с нею скрылся с глаз долой. Осеннего принца подташнивало.
Он лежал на подушке с закрытыми глазами, и у него болела голова. А потом накатил тяжёлый, вязкий сон, и просыпаться хотелось меньше всего на свете. Но спустя десять часов Кю всё-таки проснулся. Вспомнил, кто он, где он и что ему в связи с потерей голоса грозит. Лучше б не вспоминал.
«Что сделать, чтобы развеять печаль? Как впустить больше свежего воздуха в свою душу? — размышлял он. — Одним проветриванием тут явно не отделаешься».
Он нащупал в кармане пижамы ключ, который дала ему Пелагея, и подумал о лесном доме. Сейчас там наверняка, кроме кота, ни души. Как было бы замечательно там оказаться…
Не понимая толком, что делает, Кю встал с кровати и направился к шкафу — эта старая модель когда-то запиралась на ключ, и на ветхой дверце темнела замочная скважина. Подойдёт ли к ней ключ из бездны?
Кю сунул его в замок и издал возглас удивления: подошло. Механизм щёлкнул, и дверца закрылась. Следующий поворот ключа её открыл, но теперь она вела отнюдь не в недра шкафа.
В происходящее верилось с трудом. Кю даже глаза протёр: вдруг мерещится?
Знакомая прихожая по ту сторону манила ароматами выпечки. В воздухе витали запахи ванили и розмарина. На кухне, за бисерной занавеской, что-то шкворчало на сковороде. Морозное солнце било в окна, от камина исходил приятный жар, и было так тепло, так хорошо.
Привыкший к чудесам, Кю не поколебался ни на мгновение. Стоило ему прихватить с собой волшебный ключ и зайти в шкаф, как дверца мягко за ним затворилась.
На кухне хозяйничал кот. Он силой мысли переворачивал на сковороде румяные блины, смазывал их сливочным маслом и посыпал сахаром. На столе стоял чугунок, до краёв полный сметаны.
Завидев гостя, кот снисходительно мяукнул и продолжил невозмутимо печь блинчики.
Тем временем по лестнице, целиком состоящей из лунной пыли, с чердака спускалась Пелагея. Кю вышел из кухни, заметил её на ступеньках, будто бы отлитых из хрусталя, — и у него в голове словно включились фейерверки.
— Ничего себе! И ты здесь? — обрадовался он.
Пелагея резко обернулась на оклик, оступилась и полетела с лестницы вместе с подушками и одеялами, которые несла в руках. В самом низу Кю расторопно её поймал.
— Ушиблась? Больно?
Она была так поражена, что слова у неё не складывались в предложения.
— Как?.. Почему?.. Ах, да. Ключ.
Кю выпустил Пелагею из объятий, хотя мог бы, наверное, держать её так вечность. И достал из кармана ключ.
— Верно, это он привёл меня сюда. Я мечтал снова попасть к тебе, и вот… Давай, помогу с одеялами.
Чтобы не повисало между ними неловких пауз, он решил заняться делом и взвалил на себя пуховые одеяла с перьевыми подушками.
— Куда нести?
— Туда, к печи, — потирая поясницу, сказала Пелагея. — Ты застал меня врасплох. Не ожидала, что нагрянешь. Когда планируешь назад? Тебя ведь точно хватятся. Ты им хоть записку оставил?
— Полдня или день роли не сыграют. Я не собираюсь оставаться на ночь, — ответил Кю и улыбнулся одной из своих чарующих улыбок.
— Очень мудрое решение! — одобрил Ли Тэ Ри, заходя в дом с мороза. За собой он волок что-то, что отдалённо напоминало еловые ветки. — И не забудь вернуть ключ, когда будешь уходить.
— Вернуть? — сник тот. — А можно не возвращать?
— Решай сам, насколько тебе нравится быть обузой, — выдохнул эльф и сгрузил ветки в гостиной.
Кот гибкой текучей кляксой выбрался из кухни, и нити бисерной занавески закачались, с тихим звоном ударяясь друг о дружку.
«Мяу, — сказал он. — Мр-р-р».
На его языке это означало, что блины готовы и можно приступать к трапезе.
— Сначала с ветками разберёмся, — сказала Пелагея.
— У вас что, Новый год? — изумился Кю, подходя ближе. Снег на ветках уже успел растаять, и теперь на зелёной хвое, как бриллианты, светились капли воды.
— А у вас разве нет? — изогнул бровь Ли Тэ Ри.
— Мы празднуем месяцем позже, по нимерийскому календарю.
— Отойди-ка в сторонку, — сказал эльф и поднял ветки, отчего на пол обрушился целый дождь. — Пелагея, неси вазу. Сейчас установим.
Она метнулась за вазой, и уже очень скоро в гостиной блестело и переливалось подобие новогодней ёлки, декорированное гирляндами из фольги и стеклянными игрушками на нитках.
— Мы не срубаем деревья, — пояснил Ли Тэ Ри. — Лишать их жизни ради какого-то праздника, по-моему, слишком жестоко. А срезать ветки — почему бы нет?
Граф Ужастик мяукнул снова. Блины остывали, и Пелагея решила, что пора накрывать на стол.
— Я сейчас, — сказала она и исчезла в кухне.
Между эльфом и осенним принцем струной натянулось молчание.
— Вы, и правда, считаете, что я обуза? — помедлив, спросил Кю.
— Как будто ты сам не чувствуешь того же, — не глядя на него, сказал Ли Тэ Ри. — Таких, как ты, называют «третий лишний». Извини, если обидно звучит. Уж как есть. Ты Пелагее в тягость, и я это прекрасно вижу. Было бы чудесно, если бы ты всё правильно понял и сделал верный вывод.
Пелагея вернулась с подносом, где стопкой лежали ароматные сладкие блинчики. Следом за ней, под чутким надзором кота, плыл по воздуху чугунок со сметаной.
Эльф пригласил гостя за стол:
— Садись, поешь с нами. Отпразднуешь Новый год на месяц раньше.
Ли Тэ Ри, мастер намёков и недосказанностей, полагал, что нимерийца станет мучить совесть и кусок не будет лезть ему в горло. Он определённо просчитался.
Поедание блинов Графа Ужастика прошло в торжественной обстановке. Несмотря на статус «третьего лишнего», Кю был охвачен лёгкостью и необъяснимой радостью. Он несколько раз просил добавки и наелся до отвала.
