Из дикой воды перевел Морган молча.
— Мило, — сказала Элизабет. Она отступила назад, когда они уехали. Повернувшись к своей машине, она увидела Моргана.
На ней все еще была профессиональная маска, он видел, но за ее холодным самообладанием мерцали эмоции. Он сделал шаг ближе, чтобы просто получить удовольствие от того, чтобы слышит, как сбивается ее дыхание, видит, как темнеют ее глаза, прежде чем она ставит свою маску обратно на место.
— Хорошая работа, Доктор.
Какая-то настороженность оставила ее плечи. Она улыбнулась, лучики улыбки появились в уголках ее глаз.
— Это Маргред хорошо потрудилась.
— Большую часть, — признал он. — Но ты помогала.
— Ты тоже.
Он приблизился, преследуя ее.
— Нам хорошо вместе.
— Да. — Она откашлялась, продвигаясь к ее машине.
— Спасибо. Ты должен будешь рассказать мне как-нибудь, как работает эта уловка с водой. Но прямо сейчас, я должна…
Он перебирал пряди ее волос, заставляя ее замолчать. Он услышал, как она быстро перевела дыхание. Он знал, что адреналин все еще был высоким, ее пульс все еще мчался. Она пахла потом, солью и рождением, смешивающимися с землей и морем.
Он хотел ее, жаждал ее, так, как он ничего никогда не желал кроме моря.
Он не видел их родившегося сына, его и Элизабет. Он не думал об этом прежде, на что это, должно быть, похоже для нее, что он пропустил. Он все пропустил.
Он подумал о Калебе, нежно поддерживающем разродившуюся Маргред, Дилана и Регину, работающих инстинктивно, как команда.
Слова Элизабет дразнили его.
«Это то, чего ты хочешь?»
— Он был там с тобой, когда родился наш сын? — спросил он. — Твой муж.
— Я, хм… — Ему понравилось, что ей потребовалось мгновение, чтобы сосредоточить, найти свое место в разговоре. — Нет. Бен и я не были… Тогда мы просто были друзьями. Мы поженились приблизительно год спустя.
Она сказала ему, что тогда она лишилась поддержки родителей. Значит ли это, что…
— Ты была одна, — сказал он.
Брови Элизабет сошлись вместе. Она подняла подбородок, защищаясь.
— Медсестры были там для меня. Доктор, которого можно было вызвать. Там я была студенткой. Я знала людей.
Он сжимал челюсти, пока не стало больно. Она не хотела признаться в уязвимости. Она не хотела признаваться в том, что он ей нужен.
Ее сила была похвальна. Ее гордость была понятна. У него была та же самая сила, та же самая гордость. Он должен убедить ее положиться на него, довериться ему.
Он поднял руки, удерживая ее у внедорожника. Она напряглась.
— Я буду там для тебя, — пробормотал он. Он прижал губы к ее щеке, ее лбу. — Я останусь с тобой. — Помня ее слова, он быстро исправился. — Я хочу остаться.
Он ткнулся носом в ее горло, восхищаясь диким прыжком ее пульса, ее ненамеренной дрожью.
— Я нужен тебе.
Ее руки напряглись в его волосах.
— Ты нужен мне.
Он поцеловал нежную ямочку под ее ухом, учуяв ее капитуляцию, пробуя победу.
— Да.
Она потянулась, оттягивая голову назад.
— Ты нужен мне.
Он осторожно кивнул, приведенный в готовность изменением в ее акценте, искрой в ее глазах.
— Да. Нет никакого вреда, никакого позора, в том, чтобы нуждаться в ком-то.
Она смотрела в одну точку, слабо улыбаясь.
— Нет, если только он не нуждается в тебе.
Морган изумленно посмотрела на нее. Она играла с ним. Одним аккуратным предложением, одним быстрым поворотом, он был пойман. Намотан. Выпотрошен.
— Я не попрошу, чтобы ты был кем-то меньшим, кто ты есть, — продолжала Элизабет, непреклонно как поток. — Но я не могу быть меньше, чем, кто я есть также. Я не какая-то женщина, с которой нужно нянчиться и которую нужно защищать. Я — женщина, которая сама сделала карьеру, жизнь и дом для своих детей. Ты мне не нужен, чтобы просто заботиться обо мне. Заботиться о нас. Ты мне нужен, чтобы ты любил меня.
Он барахтался вне своей стихии.
— Я не думаю, что ты слабая. Я хочу заботиться о тебе, потому что ты… дорога мне. Ты и твои дети.
— Но ты любишь меня? Ты можешь любить нас?
Страх и разочарование крутились в нем. Его голова шла кругом, его сердце суматошно билось, его гордость была растоптана.
— Я хочу тебя. Я доверяю тебе. Ты нужна мне. — Он выстрелил в нее словами. — Это любовь?
Ее дыхание сбилось.
Она проводила его взглядом, ее карие глаза смягчились, заблестели от слез. Морган тихо чертыхнулся. Он не хотел, чтобы она плакала.
Но медленно, ее губы изогнулись.
— Это она. Спасибо. Это замечательно. На данный момент.
Он не понимал ее. Его сердце взорвалось в груди, как это было во время боя.
«Один из них выиграл», — подумал он. Но он не знал, кто именно.
Она вздохнула.
— Теперь я должна ехать. Я обещала встретить Маргред и Калеба в клинике. Я могу высадить тебя в гостинице?
Он слепо уставился на нее, стараясь не трястись, пытаясь не паниковать, отчаянно желая ее, нуждаясь… В чем?
В ней. Только в ней. Но у нее не было времени для него, она будет заботиться о Маргред и ее ребенке. Она и должна делать то, что нужно.
«Я тоже не могу быть меньше, чем тем, кто я есть».
Он покачал головой, чувствующий отвращение к себе. Не было никакого позора в необходимости в ком-то. Нет, если она не нуждалась в тебе в ответ.
Он был ей нужен. Она так сказала.
— Я прогуляюсь, — сказал он. — Чтобы прочистить мою голову.
Она снова улыбнулась, нерешительно.
— Так делает Зак. Я думала, это потому, что он мальчишка, но, может быть, он унаследовал это от тебя.
Закари.
Его мысли очистились, заострились.
— Где он?
Элизабет моргнула.
— Я не знаю. Я потеряла его во время обеда, а потом Маргред начала рожать, у меня не было времени смотреть за ним. — Она прикусила губу. — Я должна была. Регина и Дилан, присматривали за Эмили, но…
— Я найду его, — перебил он. — Мы подождем тебя дома.
* * *
Вода обернулась вокруг Зака как кулак, крепкий и спокойный. Знакомый. Он задрожал от облегчения, когда она обволокла его чувствительную кожу, поскольку ток дернул его вперед в прохладное, темное забвение.
Ему не нужна была Стефани. Ему никто не был нужен. Если у нее было место, куда уйти, то у него тоже. Место, куда бы она никогда не могла попасть.
Он не собрался далеко заплывать. Это просто случилось, как когда возвращаешься слишком поздно или пьешь слишком много, ситуация под контролем, пока ты не прекратишь обращать внимание, а потом, ой, ты там, смотришь на семь пропущенных звонков или хлещешь водку или энергетики в туалете, подвальной комнате клуба.
