— Не знаю, старики говорят, а они врать не будут! У аристократов есть магия, в Андастане магия ещё сильнее, она и защищает, а простым людям, чем спасаться? Проще не пускать в дом, да следить, чтоб глаза не поднимали. Женщины-рабыни, известно кем при хозяевах состоят, таких добрая хозяйка и без проклятия на порог не пустит. А мужчина, если не рабом рожден, а по глупости попал — сам опозорился и всю родню опозорил, не будет им житья.
— Надо же. А я не пойму, чего ко мне, да рабыне моей ари Цецилия вяжется? Шипит, ворчит, надоела, сил нет! — пробормотал герцог. — Спасибо, теперь понял.
— Её можно понять, кому же понравится вместе с невольницей ехать? Вы рабыню свою продавайте и других не берите! Пусть деньгами расплачиваются, — посоветовал парень.
— Да, больше не соглашусь, если кто предложит, — подтвердил Стефан.
Когда он вернулся в комнату, Аэлина уже проснулась.
Сначала девушка испугалась, обнаружив, что давно день, а она в кровати и одна. Но тут ее глаза наткнулись на стул, что оказался перед кроватью с ее стороны, а на стуле восковая дощечка.
Лина взяла её в руки.
«Я вышел ненадолго, дверь запер, никто не войдет. Горшок за ширмой в углу, вода умыться — там же».
Лина хмыкнула и встала.
За ширмой оказался не только горшок, но и таз, кувшин с водой, чистое полотенце. Подогреть воду — дело трех минут.
Воспользовавшись горшком, девушка удивилась — он задрожал и стал снова чистым. Какая-то новая магия, надо будет узнать у мужа! Самоочищающуюся ночную посуду она еще не видела и не слышала, что такая бывает.
Вернувшись после умывания в комнату, Лина походила вокруг кровати, от нечего делать, заправила её и не выдержала. Зачерпнув миской воды из лохани, в которой они вчера купались, она вылила её в горшок и с интересом проследила, как жидкость пошла рябью и исчезла, будто впитавшись в дно.
А если кинуть что-то твердое?
Пошарив глазами по комнате, она решила, что недоеденное яблоко и кость подойдут для эксперимента.
Сначала кинула огрызок. Горшок трясся дольше, но всё-таки втянул кочерыжку.
Как интересно!
Лина настолько увлеклась, что не услышала, как вернулся муж.
— Стой, что ты делаешь? — Стефан чуть не упал, обнаружив супругу на коленках перед ночной вазой, куда она собралась кинуть баранью кость.
— Я проверить хотела. Оттуда все исчезает, — покраснев, ответила девушка и проворно встала.
— Это горшок с порталом. Он рассчитан на более, скажем так, мягкие продукты. Если ты бросишь кость, то она застрянет, сломав заклинание. Нам выставят счет за испорченную магическую вещь!
— Я не знала, — Лина отошла подальше и заложила руки за спину. — Мне было интересно…
— Надо было дождаться меня и спросить.
— А портал — куда? Нам бы вестник или записку послать…
— Портал в ближайшее отхожее место. Записку там, разве что, навозные жуки прочитают.
Лина повесила голову.
— Вестник ты не сможешь отправить, а у меня силы не хватит. Слишком далеко мы. Вот доберемся до Гарнеи, оттуда я уже отправлю вестник. Слушай, что я узнал: оказывается, здесь поверье, что рабы приносят несчастье, поэтому их не пускают в дома, не позволяют ехать в одних повозках со свободными людьми, есть из одной посуды. Местное население очень боится сглаза, поэтому рабам приписано смотреть в пол и глаз на свободных не поднимать.
— Знаю, — махнула рукой Аэлина. — Мне об этом Цецилия все уши прожужжала. — Даже кусок ткани пожертвовала, чтобы я голову замотала и никого не смущала.
— Что же ты мне не рассказала? — возмутился герцог. — Я только сегодня обо всём узнал!
— Думала, вы знаете. В повозку-то не разрешали сесть.
— Про повозку я, почему-то, знал, — растерялся Стефан. — Наверное, кто-то говорил, а я запомнил. Ладно, хорошо, что мы это выяснили. Езды по Тропиндару осталось полтора дня, отправимся сегодня в ночь. Поедешь в повозке, утром, правда, придется опять пешком. Доберемся до Астерии, сдадим подопечную, получим деньги, куплю нормального коня и фургон. И другой ошейник, но это в Андастане, там магов — каждый второй, это здесь мы — белые вороны и вынуждены скрывать, что одаренные.
Аэлина слушала, не перебивая.
— Нога, как?
— Хорошо. Эти лалики очень удобные, совсем не натирают и легкие.
— Перебирайся на одеяло и голову замотай тканью, я вызову слуг.
Девушка кивнула головой и уселась на пол.
Стефан распахнул дверь:
— Эй, кто там? Немедленно вынесите лохань и приберите со стола! Завтрак мне!
Конечно же, ари Цецилия не преминула ещё раз наведаться, но Стефан решил не потакать и в комнату няню не пустил.
— Что? — неласково встретил он женщину, выдавил её из дверного проёма и сам вышел вслед за ней.
Цецилия, желая увидеть, что происходит в комнате, вытянула шею и скосила глаза так, что герцог испугался — вывихнет глазные яблоки и свернет шею.
Но, похоже, женщина обладала поразительной подвижностью и гибкостью органов — ничего не вывихнулось и не сломалось.
— Представление через два оборота после полудня, а выезжаем, вы сказали, только вечером. Рамике очень хочется развеяться!
— Нечего делать среди толпы, — отрезал наемник. — Вот, доберется до тетки, там пусть, хоть каждый день представления смотрит или сама их устраивает, а я тратить силы на ерунду не буду.
Няня сердито поджала губы и упрямо посмотрела на мужчину.
— Я своё решение не отменю, — добавил Стефан. — Набирайтесь сил, спите, ешьте, из гостиницы — ни ногой.
В комнату к подопечной няня вернулась сердитая и взъерошенная.
— Совсем без сердца, настоящий чурбан! — ворчала женщина.
— Не разрешил? — Рамика выпрямилась и отложила в сторону вышивку. — Если падет мул, никто не удивится — животное и так еле живо, — заметила девушка. — Аразу Теофану придется покупать другого, а поскольку, ни мулы, ни лошади здесь не продаются, он отправится на скотный рынок.
— Да, моя птичка? — Цецилия ловила каждое слово. — Он же отвечает за тебя, не осмелится оставить одну. Еще потащит с собой на рынок!
— Няня, ну, что ты говоришь? На рынок приличные женщины не ходят! Пойдет, как миленький, а мы, тем временем, сходим на площадь и посмотрим бродячих артистов!
— Верно говоришь, милая, женщины на рынок не ходят, — Цецилия нахмурилась, размышляя. — А, ведь, ты правильно придумала! Хочешь чего-нибудь вкусненького? Мигом принесу!
— Нет, не хочу, у меня, — девушка показала на заставленный стол, — всего вдосталь. Ты, няня, подумай, что сделать, чтобы мул до вечера не дожил. Сейчас утро, хорошо бы, наемнику на рынок идти пришлось сразу после полудня.
— Подумаю, птичка моя! Какая же ты у нас умница! Вот — сразу придумала, что надо сделать! А я, уж, не подведу!
Пользуясь возможностью — они одни, рядом нет посторонних глаз и есть свободное время — герцог решил провести очередной урок.
На этот раз он учил её пропускать силу через себя, снимая усталость и залечивая небольшие повреждения.
— Конечно, так уберешь только синяки и царапины, но и этого бывает достаточно, чтобы дотянуть до настоящих целителей или не упасть на половине пути. И это упражнение хорошо прокачивает резерв, он быстрее начинает восстанавливаться и даже может увеличиваться.
Аэлина старательно пробовала. Иногда получалось, но чаще сила пролетала насквозь, щекоча и кидая, то в жар, то в холод.
— Нет, ты спешишь. Сначала почувствуй, сколько ты берёшь, например, представь, что зачерпнула… м-м… ведро. Да, ведро. Представила?
— Девушка сосредоточилась, потом кивнула, стараясь не потерять концентрации.
— Теперь подними это ведро над головой и опрокинь на себя. Ты же умеешь умываться силой? Вот, это, почти, то же самое, только не в одну сторону, а сначала сверху вниз, потом — снизу вверх или наоборот.
Лина ещё раз кивнула, напряглась и …
И оба охнули и подпрыгнули — поток из перевернувшегося «ведра» хлынул на девушку и зацепил рядом стоящего магистра, перемешался с его силой и прошел в обратную сторону.
