— И почему остановилась?
Ламия закусила губу, о чём-то задумавшись, а затем кивнула на его руки.
— Ни у одного из моих детей не было отца, — ответила она, начиная хмуриться, будто ей было не по себе признаваться в причинах, которые её остановили. — У них была только я… А я… из меня вряд ли когда-нибудь выйдет хорошая мать. И не потому, что я не люблю своих детей, а просто… просто я для этого не создана, не умею, не знаю как правильно, — она откинула голову вновь на подушку и подняла взгляд к потолку. — Я ведь не дура. Я понимаю, что все, что ты говоришь о семье, правильно и так должно быть. Но я не могу представить себя в семье и, может, поэтому постоянно допускаю ошибки с детьми… Ты его так держал, закрывал, покачивал, смотрел на него нежно, с любовью… У меня так не получается, сколько бы я ни старалась. Я тоже его люблю, я тоже хочу, чтобы у него все было хорошо. Но я не смогу его защитить — уже три раза пробовала и у меня не получилось. Хотя ещё ни разу я не пробовала защищать ребёнка плечо к плечу с кем-то, — она подняла голову и снова посмотрела на него. — Ты жив, потому что я не смогла забрать тебя у сына. Если у меня не получится его защитить, это должен сделать ты. Просто обязан! — горячо воскликнула она и замолчала, ожидая от него реакции.
Никандр молчал.
— Я готов повторить: мне не нужен твой трон. Точно так же, как и Шерану не нужны проблемы с Салией. Но мне нужна ты. Я люблю тебя.
Ламия продолжала сканировать его пристальным взглядом, словно пыталась прочитать мысли.
— Я тоже тебя люблю, — в конце концов, сказала она и тут же добавила: — Но сына люблю больше. Не могу им рисковать.
— Я буду вас защищать. Его от проклятья, а тебя от самой себя, — горячо заверил её Никандр.
Ламия невесело усмехнулась, покачав головой и поднимаясь из кресла.
— Лучше защити себя и его, — посоветовала она. — С собой сама разберусь.
— Ну уж нет, — не согласился он, поднимаясь и следуя за ней к кровати. — Мы же теперь семья. Нам всем надо друг за другом приглядывать.
— Обойдёмся без громких слов и обещаний, — недоверчиво попросила Ламия, забираясь на постель, пока Никандр укладывал сына в колыбель и закрывал его одеялом от подземного холода.
— А как насчет поцелуя? Приветственного, — поинтересовался он, скидывая сапоги и медленно, осторожно подкрадываясь к кровати, будто ожидал, что Ламия его сейчас прогонит.
Она, глядя на выражение его лица, снова улыбнулась и приглашающе откинула одеяло с его стороны.
— Ну целуй, — разрешила посмеиваясь.
Королю повторного приглашения не потребовалось, и он быстро оказался рядом с ней в кровати, с жаром обнимая, когда она сама к нему подползла, продолжая улыбаться.
Никандр проснулся от визга у себя над ухом. Он подскочил с кровати и кинулся к Ламии, которая стояла около колыбели и кричала, вцепившись пальцами в волосы. Не теряя время на то, чтобы успокоить жену, король схватил белого, как полотно, сына и прижал к себе, ощупывая.
— Он мёртв? — задыхаясь от душившего её страха, спросила Ламия.
— Дышит, — напряженно ответил Никандр, стаскивая с себя рубашку и прикладывая тело сына к груди. — Сильно замерз. Надо согреть.
— Рамилия! Горячей воды! Живо! — заорала Ламия, обращаясь к вбежавшей на её крик управляющей. — Олин, принеси моё согревающее зелье.
Пока она раздавала приказы, Никандр с сыном на руках залез под одеяло и принялся растирать его тело. Ламия снова повернулась к нему и замерла, следя за его движениями и за тем, как медленно сын начинает оживать. Расслабилась она только, когда он закричал.
— Пусть лучше орет, чем молчит, правда? — попытался пошутить Никандр, поднимая взгляд к жене. Та даже не улыбнулась, осматривая колыбель.
— Почему он был без одеяла? — спросила, поднимая детское одеяльце с пола. — И голый?
— Я его закрывал, — заявил Никандр поспешно.
— Я видела, — согласилась Ламия, продолжая осматриваться. — И ты его не раздевал.
— Определенно не раздевал, — подтвердил король, заканчивая растирать тонкую детскую кожу, прижимая сына к себе и только тогда замечая, что у него кончики пальцев подрагивают. — Ты вовремя проснулась. Ещё бы немного и мы бы его уже не оживили.
Ламия поморщилась и прикоснулась к груди.
— У меня молоко прилило, я проснулась из-за этого, — сказала она, протягивая руки к сыну. — Если бы не это… Хоть какая-то польза от того, что ты заставил меня его кормить, — она забрала ребёнка и залезла под одеяло, прижимая его к себе. Никандр тут же обнял её за плечи, понимая, что она испугалась опять намного больше него самого. — Всего три дня прошло, а уже началось… Ему нельзя здесь оставаться! — в её взгляде снова не было ни смеха, ни веселья, с которыми они оба засыпали. Только упрямство и страх.
ГЛАВА 47. Страх
Сын Ламии и Никандра так и остался безымянным, потому что его родители наутро после произошедшего снова поссорились. И хоть они больше не поднимали вопросов о власти, сошедшись на том, что преследуют общие цели и эти цели касаются только сына, а всё равно хрупкий мир, возникший накануне, рухнул.
Ламия сильно испугалась и вновь принялась настаивать на том, чтобы выслать сына с мужем подальше от замка. Никандр продолжал настаивать на том, что трусливый бег не выход. И воодушевила его, как ни странно, Рамилия, которая неожиданно заняла его сторону в споре с Ламией, когда они снова кричали и махали друг на друга руками.
— Ламия, Дамий никогда не жил в замке. Но от проклятья его это не спасло. Может, новому принцу будет безопаснее с нами?
— Он прожил дольше остальных, — огрызнулась Ламия, — да и я до сих пор не уверена от проклятья ли он умер, — проворчала. Никандр, удивлённый такой информацией, открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Рамилия сказала такое от чего он забыл, что хотел спросить.
— Может, король прав и в замке действительно есть убийца?
Ламия зло фыркнула.
— Если я ещё дополнительно к проклятью буду искать в своём окружении убийцу, то сойду с ума!
Рамилия неуверенно поджала губы, отводя взгляд, чем привлекла внимание Никандра.
— В чём дело?
— Я не уверена…
— Что?
— Мне кажется, я слышала за дверью скрип, когда вы спали. И если вы не вставали с постели…
— Скрип? — спокойно и недоверчиво одновременно переспросила Ламия. — Скрип чего?
— Дерева, — ещё более неуверенно проговорила Рамилия под её скептичным взглядом. — Как будто половицы скрипнули…
Ламия один раз топнула по каменному полу, потом второй и вопросительно подняла брови.
— Пол каменный, практически везде в комнате ковры. Какие ещё скрипы половиц? Окна заперты изнутри, — кивнула она небольшие окна под самым потолком, да и взрослый человек в них не пролезет, не подняв грохота.
— Мне так показалось… но я не уверена, — ещё тише повторила управляющая.
— Кто-нибудь кроме тебя слышал этот загадочный скрип?
— Ламия подожди, — окликнул жену Никандр. — Не дави, — попросил он и обратился к Рамилии: — Что ещё ты слышала?
— Ничего, — мотнула та головой. — Я даже не уверенна, что это слышала. Может, показалось. Девушки, которые были со мной, ничего не слышали.
Ламия всплеснула руками, будто и ожидала этого ответа.
— Потому что тут нечему скрипеть.
— Почему нечему? У тебя здесь вся мебель из дерева.
— Тем более. Дереву свойственно иногда трещать и скрипеть. При чём здесь убийца? Как бы он попал в комнату мимо стражи и армии служанок под дверью? Окна заперты, под нами толща горной породы и подземные горячие источники — ход снизу не прорыть. Так как бы он сюда попал?
— И здесь нет тайных ходов? — удивился Никандр. — Замок ведь очень старый. Здесь жили несколько десятков королей, которые, наверняка, терпели и бунты, и вторжения, и осады… Здесь должны быть потайные ходы из комнаты в комнату или подземные, выводящие за стену. Мой замок, например, испещрен такими переходами и лазейками. Только благодаря им мы с Ритом сбежали в день нападения Сникса…
