Наверное, Гриша действительно любил обновленную Валерию Бродскую, раз потащился в болота вместе с ней. В отличие от меня, целью Ильвы был поиск не живого существа, а деревянного артефакта, который ей полагалось доставить в чародейскую лавку, неплохо прижившуюся на центральной улице современного русского города. Модное веяние, красивое название… Неудивительно, что спрос на сердца свиных девственниц и прочую фигню в Новгороде был. А если и не было, так ведь тот магазин с порталом внутри являлся всего лишь ширмой для деяний фирсов, которых создавал Кайр, чтобы продавать потом своим коллегам.
Те клоны, что работали в лавке — были собственностью Рэд. Другие человекоподобные роботы исполняли приказы Роса. Или лучше сказать Эйрикера? Хотя скорее уж Нарго. Потому что из слов создательницы нифелинов я поняла что элентри и элементали — одно и то же. И в распоряжении творца нордов их всего пятьдесят. Вот только после смерти напарника, духи стихий вовсе не погибают, как мне говорили. Они, наверняка, возвращаются к Росу, который привязывает их к новому лэфу. И так в мире серых появляется очередной меченный, чья мутация делает его изгоем для общества. Жестоко ли? Не более, чем вырывать души у людей и лэфири и «вживлять» их в тела друг друга.
А ведь кроме похожих, как близнецы, фирсов были еще и завербованные личности, типа проводника Ильвы. На каком интересе их поймали, как заставили сотрудничать и что посулили за работу? Это были вопросы, ответы на которые я не знала. Как не знала их и сидящая рядом девушка. Тогда еще рядом. Чуть позже она, неуклюже ступая оплетенными металлическими кольцами ногами, снова перебралась на лавку напротив, и, свернувшись на ней калачиком, прикрыла глаза.
Время от времени я звала ее, дабы убедиться, что девушка в сознании. И она едва слышно откликалась. А в последние пять минут молчала, не реагируя ни на что. Я же просто не могла встать, чтобы проверить, все ли с ней нормально? Или банально боялась обнаружить обратное? Пару раз крикнула Рэд, но та меня упорно игнорировала, хоть я и не сомневалась — гадина наблюдает. Более того, скорей всего наше ухудшающееся состояние — очередное ее испытание. Чтобы там не говорила железная дама, мы по-прежнему были ее лабораторными мышками, опытными образцами с порядковыми номерами 27 и 28. И на нас все так же ставились эксперименты.
Думая об этом, я продолжала сидеть, прислонившись к прохладной стене, и ждать развязки, искренне надеясь, что Ильва просто уснула из-за пережитого стресса и вколотых в процессе «диагностики» лекарств. И, вопреки недремлющей жажде жизни, где-то на задворках сознания злорадствовала одна пакостная мысль: «Вот сдохну сейчас и… обломается Рэд со своей презентацией!»
На этой не лишенной смысла идее я и отключилась.
Очнулась не сразу. Сознание возвращалось медленно, смешивая явь со сном. А может, мне просто так казалось? Вязкая чернота застилала глаза, тяжелые веки отказывались подниматься, а слух улавливал монотонный женский голос, рассказывающий о меченных.
— После первых провальных опытов было принято решение выбирать биологические образцы нифелинов достаточно молодого, но не юного возраста. А также использовать для эксперимента наиболее психически устойчивую социальную груп… — отчетливо услышала перед тем, как снова провалиться в глухую темноту.
Следующий виток моего частичного пробуждения сопровождался словами Рэд о сохранении остаточной памяти прежней личности при «вживлении» духовного существа в чужую оболочку. Именно это облегчило адаптацию нифелинов и увеличило их устойчивость к эмоциональным перепадам. Последние пять объектов благополучно прошли все тесты, однако часть была уничтожена из-за случайного заражения смертельной для биологических особей болезнью. Далее шло перечисление плюсов проекта и оглашение краткого списка минусов, к которым по большей части относились: физическая хрупкость лэфири, контактный вид размножения, медленная регенерация, короткая продолжительность жизни и недостаточно развитый мир. Впрочем, на каждый из этих пунктов у Рэд был заготовлен целый план исправления ситуации. Начиная от насильственного усовершенствования рожденных в естественной среде тел и заканчивая планом по захвату власти в Лэфандрии, народ которой был выбран в качестве доноров материальных оболочек для пострадавших от кибер-вируса элентри.
В процессе этой крайне любопытной речи я проснулась окончательно, вот только открывать глаза и вскакивать с твердой лежанки не стала. Голова соображала все лучше, усталость и боль отступали. И я, продолжая изображать спящую, внимательно слушала то, что говорила Рэд. Причем говорила явно не для меня, так как слова звучали на чужом языке, который я почему-то понимала. Закончился сей славный монолог тем, что кибернетическая гадюка запросила целый список необходимых ей для продолжения работы вещей, большую часть названий которых я не поняла. Зато мне было предельно ясно, что кроме тех-инвентаря Рэд потребовала еще и полсотни подопытных элентри. И в голове сам собой возник вопрос: почему? Ведь у Роса эелементали есть и давно, судя по многолетнему сроку существования Стортхэма.
— Что-то непонятно? — не меняя интонаций, спросила создательница нифелинов. И в первый момент я даже не подумала, что вопрос обращен ко мне. Но ее холодное: — Иллера, я к тебе обращаюсь, — расставило все по своим местам.
Медленно открыв глаза, я посмотрела на возвышавшуюся надо мной Рэд с явным недоверием. Ведь не для меня же она читала эту лекцию сейчас, правда? Или все-таки для меня? И почему я понимала язык, который слышала впервые, и…
— Я жду ответа, двадцать седьмая, — напомнила мне кибер-тварь.
— Не совсем поняла, что это сейчас было? — немного подумав, проговорила я. — Монолог злого гения перед беспомощной жертвой или репетиция речи для будущей презентации? — страх сменился злой иронией, апатия — пофигизмом. Почему бы не поговорить?
И мы поговорили. Не скажу, что плодотворно, но вполне мирно. Рэд даже улыбалась… пару раз. Так же неестественно, как и раньше, но уже и не так пугающе. Наверное, я просто привыкла. Или смирилась. А может, просто стала воспринимать происходящее как кошмарный сон с несчастливым, но логичным, концом.
Я лежала нагая на металлическом кубе, из которого тянулись, прикрепленные ко мне проводки. А она разъезжала на своих роликах по лаборатории и время от времени вводила в мега-навороченный компьютер какие-то данные. Самочувствие мое с каждой минутой становилось все лучше, и даже миниатюрные иголочки, вколотые в мое обнаженное тело, больше не вызывали паники.
