– Не отгораживайся от меня, – раздался голос Самсона за её спиной.
Далила не слышала, как он вошел.
– Прошу, поговори со мной, – его голос дразнил её шею.
Девушка лишь покачала головой.
– Чего ты боишься? Я знаю, что не меня. Я чувствую это, – Самсон коснулся её руки, и их пальцы переплелись.
Его прикосновение стало последней каплей для её настрадавшегося сознания.
– Пожалуйста, дай мне уйти. Я не могу быть с тобой.
– Я не могу позволить тебе уйти. Я связан с тобой. И ты связана со мной. Разве для тебя всё по-другому? Я никогда не чувствовал такой близости к кому-либо. Я могу ощущать вещи, связанные с тобой… лавандовый луг… как будто я в твоей голове.
– Нет, пожалуйста.
– Это ещё не всё. Я чувствую твою печаль, но не могу понять её. Это происходит, когда ты думаешь о луге. Как будто эта боль связана с ним. Далила, впусти меня…
Как он узнал о боли, которую она пыталась похоронить в своих воспоминаниях?
– Я не могу.
– Сладенькая, я должен понять тебя, я должен знать.
– Ты не сможешь узнать. Никто никогда не узнает, каково это. Что я сделала!
– Я здесь, с тобой. Пожалуйста, расскажи мне, что причиняет тебе боль. Я чувствую её здесь, – он прижал руку к сердцу.
Она не могла объяснить, откуда он знал что-либо о её прошлом, но у неё самой были странные видения, связанные с ним.
– Луг, – начала она, – находится около маленькой деревни во Франции.
Она смотрела на лицо Самсона, но не видела его. Всё, что сейчас стояло перед ее глазами – это луг, и она, в возрасте восьми лет…
Далила убаюкивала на руках своего маленького младшего братика.
– Осторожнее, – предупредила её мама, – Он хрупкий. Придерживай рукой его головку.
– Я смогу, мама, не волнуйся. Я уже большая девочка. Видишь? – она показала матери, что знает, как нужно держать маленького Питера. – Он такой крошечный. Я тоже была такой? – она посмотрела на маму большими глазами, и та одарила её теплой улыбкой.
– Такой же маленькой. И такой же милой, как и он, – сказала мама и поцеловала её в макушку.
– А вот и две мои любимые девочки, – внезапно раздался голос её отца от тропы, ведущей к лавандовому лугу.
Почти каждый день, после обеда, когда заканчивал с преподаванием, он находил их нежащихся на лугу, наслаждающихся долгими летними днями. Они проводили время до вечера вместе, смеясь, играя в игры и разговаривая – идеальная семья. Любящая мать, отец, маленький братик. Это всё, что она когда-либо хотела.
Детство Далилы было идеальным. Она не возражала против того, что жить приходилось в другой стране, на языке которой почти не говорила, и что нужно было заводить новых друзей в школе.
О всех своих трудностях она забыла с рождением брата. Он сделал их небольшую семью идеальной.
Она играла с ним дни напролет, словно с маленькой куклой. И ей никогда не было с ним скучно. Она любила своего брата больше, чем все свои игрушки.
Ее родители доверяли его ей. Однажды в конце лета, родители хотели отметить годовщину и поужинать в местном ресторане. Он был всего в квартале от их дома, поэтому они оставили присматривать Далилу за братом.
Это был ранний ужин, и отсутствовать они должны были не дольше часа. Питер спал, когда родители уехали. Малыша покормили, искупали, и он счастливо спал в своей кроватке.
Далила должна была позвонить старушке, которая жила внизу от них, если бы ее брат проснулся, а та – забрать родителей из ресторана.
Все было спокойно после того, как её родители уехали в ресторан. Далила играла со своими куклами. Она проверяла брата, чтобы убедиться, что он укрыт одеялом. И тогда она заметила кое-что.
Питер вёл себя слишком тихо. Девочка ничего не слышала. Он просто лежал в колыбели в окружении тишины. Она потрясла его.
– Питер, проснись, – но он не просыпался, как обычно, когда слышал голоса.
Она потрясла его снова, но малыш не реагировал. Может быть, он просто крепко спит?
Может, он так сильно устал, что не слышит её,
Но он не устал и не спал. Страх приковал девочку к месту, где она стояла и смотрела на тихое тело. Ни дыхания, ни движения не исходило от него.
И Далила просто стояла, шокированная, не в состоянии двигаться, не в состоянии принять решение. Она не была готова. Она просто стояла.
Далила так и не сдвинулась с места, даже когда её родители вернулись через двадцать минут. Она едва слышала крик матери, когда её отец поднял безжизненное тело Питера из его крошечной кроватки.
Его не стало, потому что она колебалась. Это была её вина. Она отвечала за него, но подвела своих родителей и разрушила семью.
После смерти Питера они вернулись в Штаты. Ее родители никогда не обвиняли дочь в открытую, но она знала, что это её вина. И она больше никогда не видела, как смеется её мама.
А отец испробовал всё, чтобы справиться с потерей и помочь жене, как только мог, но утрата сына для него была слишком велика, и казалось, вся радость покинула его.
Далила смахнула слезы, когда почувствовала, как сильные руки Самсона обняли её.
– Тебе было восемь лет.
– Это ничего не меняет. Я застыла. Я ничего не сделала, когда могла спасти его.
Он покачал головой,
– Нет, сладкая. Ты не должна была нести ответственность за брата.
– Но я отвечала за него, – в его объятиях было так приятно, но она знала, что это только временно. Далила хотела нежится в них так долго, как только могла, прежде чем ей придется оставить его.
– Шшш. Думай о луге. Думай, как ты была счастлива тогда. Я был там с тобой.
Она посмотрела вверх.
– Но как? Это невозможно.
– Каждый раз, целуя, ты забираешь меня туда. Потому что там ты была счастлива, и ты хотела показать мне это. Место, где можно быть счастливыми. Возьми меня сейчас туда, Далила.
Самсон прикоснулся рукой к её подбородку и приподнял вверх. Их губы встретились в мягком прикосновении, затем в более глубоком, вдруг, она резко отстранилась от него.
– Я не могу, не могу остаться с тобой. Я не знаю тебя. Ты столько раз мне лгал. Это не основа для отношений.
– Я извинялся за это, и объяснял, почему так поступил.
Далила покачала головой и стряхнула его руку.
– Ты хочешь от меня вечности. Я не могу тебе это дать. Я даже не знаю, как буду себя чувствовать завтра, или на следующей неделе.
– Я знаю, трудно принять то, что я есть. Но ты ведь понимаешь, что я никогда не причиню тебе вреда…
– Дело не в этом. Ты просишь меня принять решение, которое повлияет на всю мою оставшуюся жизнь. Я знаю тебя всего лишь три дня. Как ты можешь хотеть связать себя навеки со мной, если мы так мало знакомы? Как ты можешь быть уверен в этом?
