Монастырский двор был пустынен. Казалось, весь мир спит, кроме меня. Все мои чувства были обострены. Дождь почти прекратился, но чувствовалось приближение грозы, небо озарялось резкими и яркими белыми бликами. Как пауки на угловатых длинных ногах, они в спешке пробегали по небу, готовые обрушиться на землю и сотворить беду. Там, за мрачными облаками, уже грохотала гроза. Только не смотреть вверх. И вниз — тоже, пауки не найдут меня, нет, Господь не допустит этого… Полная доверия к Всевышнему, я обратила свой взор на колокольню. И, охваченная ужасом, угодила в вязкую грязь — на небе вновь была комета — яркая и с хвостом, посыльная несчастья из бесконечности, прямо над церковью!
— Ave Maria gracia plena,[34] — бормотала я и сжимала руки.
Она преследовала нас и находила везде!
— Пошла прочь! Пошла от меня прочь, не хочу тебя! — закричала я ей.
Казалось, хвост кометы задрожал, вдалеке раздался адский хохот. И вскоре исчез, проглоченный чернотой ночного неба. А может быть, все это привиделось мне во сне?
— Господи, помоги и защити…
Лишь вздрагивающие в диком танце пауки пересекали небо в разных направлениях. Может, я лишилась рассудка? Беги, Элеонора, не оставайся тут!
Вздрогнув всем телом, я собралась с силами, промчалась мимо трапезной и направилась прямо в госпиталь. Фонарь — маленькая желтая точка — качался на ветру. Я подошла к небольшому дому. И тут услышала вот что. Кто-то с силой колотил в дверь изнутри, затем раздался неистовый крик, потом — стук, снова и снова. Кто-то буйствовал с такой силой, будто потерял рассудок. И снова начали биться в дверь. Древесина разлеталась в щепы.
Внезапно я вспомнила о брате Ансельме: ведь когда он выпроваживал меня отсюда, то закрыл дверь! Ключ! Где же был ключ? Я попыталась сосредоточиться и вспомнить, куда он дел ключ. Абсолютно точно, что на его связке этого ключа не было. Дверь задрожала от удара невероятной силы, опять полетели щепки, и на высоте головы стало видно что-то железное, вонзенное в древесину. Я с удвоенной энергией начала ощупывать пальцами оконную раму — ключ… он повесил его где-то здесь! Стоя на цыпочках, я нащупала металл. Вновь раздался скрежет возле меня, слетев с крючка, упал и разбился фонарь. Дрожащими руками искала я углубление для ключей. Тут ключ со скрипом повернулся, толчком я открыла тяжелую дверь и тут же вынуждена была броситься на пол, иначе бы железный кол, направленный, как копье, убил бы меня!
Солнце померкло, земля тонет в море,
срываются с неба светлые звезды,
пламя бушует питателя жизни,
жар нестерпимый до неба доходит.
(Старшая Эдда. Прорицание вельвы 57)Кол с грохотом упал на пол недалеко от меня. С улицы донесся страшный шум. Я была вынуждена взглянуть вверх. И в этот самый момент пожалела о том, что нахожусь здесь, — при виде того, что увидела, у меня кровь застыла в жилах.
На затертом полу лежал Гектор, дог аббата, лежал прямо посреди лужи крови. Его обычно такое стройное тело вздулось и почернело. Густые пенистые хлопья свисали с морды. Сладковатый, вызывающий отвращение запах распространялся по помещению. Из тела животного, из самой его середины, торчал мой кинжал — я узнала его по рукоятке из слоновой кости.
В ужасе я окинула взглядом все вокруг и видела пару грязных больших ног в середине комнаты. «Это все сон, — пронеслось в моем мозгу, — и не может быть правдой». Передо мной стоял Эрик. Глаза его были черными, лицо искаженным злобой.
— Один, будь милостив ко мне, — шептал он, — знаю, ты принадлежишь им…
Я не посмела ни на дюйм пройти вперед. Он убьет меня, подумала я, и ничего при этом не почувствует. Демон мести овладел им — сейчас он лишит меня жизни. Все пропало. Длинный путь через лес, страх, боль и то, что всегда было между нами — воображение. Все воображение и фантазия. Дневные сны. Это тебе наказание за твое высокомерие, Элеонора. Прими смерть от руки своего раба-язычника.
Пугающе медленно он подошел ко мне. Его шаги вновь напомнили о хищном животном, готовом в любой миг броситься на свою жертву. Так же медленно я поднялась, руки же мои вцепились в остатки двери. Без борьбы я не сдамся… Кол! Я быстро взяла его с пола и держала перед собой острием вперед, будто хотела отбиться от кусачей собаки.
— Не прикасайся ко мне, — выкрикнула я. — Еще один шаг и если ты дотронешься до меня, то берегись! Я…
Он уверенной проступью направлялся ко мне. Глаза его горели. Еще никогда я не боялась его так, как в этот момент, когда он шаг за шагом приближался ко мне, готовый отобрать у меня жизнь…
— Ты мне ничего не сделаешь…
Мой кол уже коснулся его груди. Железу передалось его тяжелое дыхание. Ловким ударом он выбил из моей руки кол и с презрением, как какую-нибудь зубочистку, бросил его позади себя. Прямо над нами вновь ударил гром, и так сильно и страшно, как никогда до сих пор, будто небо раскололось. Я испугалась и отпрянула, но было уже слишком поздно. Они приблизился ко мне еще на один шаг и протянул руки вперед. И в это мгновение оглушающий раскат грома обрушился на мою голову, сковав члены, и с такой силой прошел через мой позвоночник в землю, что я задрожала… Его пальцы обвили мою шею, прежде чем я смогла закричать, большие пальцы сомкнулись, я услышала скрежет его зубов, умоляюще схватила его руки и в смертельном страхе вонзила ногти в его плоть.
Тогда давление этих сверхмощных больших пальцев ослабло, и мне удалось вздохнуть. Над нашими головами с неба все еще раздавался грохот, страшный, как дикий зверь. Трясясь всем телом, я упала напротив дверного проема.
— Niđingsvig![35]
Он хотел меня убить, сзади, как трус, убить, — пронеслось в моем мозгу Я глубоко вздохнула. Пальцы неожиданно задрожали и разжались. Уставившись в землю, я старалась удержаться на ногах. Он повернулся и заходил взад и вперед, взад и вперед… Вот он облокотился на камин. Мои руки потянулись к шее, которая после грубой хватки горела. Ничего не понимая, я качала головой, неподвижным взглядом уставилась в его спину. Резкая, яркая вспышка промелькнула в небе, сопровождаемая очередным раскатом грома, пытавшемся уже в который раз расколоть небо. Маленький домик задрожал. В испуге я прижалась к двери. Эрик даже не шелохнулся.
Мне захотелось как можно быстрее убежать отсюда подальше. Но вместо того чтобы уйти, я за крыла за собой разбитую в щепки дверь и прикусила дрожащие губы. Останься, останься, Элеонора. Моя нога наткнулась на железный кол, покатившийся с металлическим звоном по полу.
