— Все решения вы должны принимать сами, — ровным голосом ответил монах и смирно стал в сторонку, ожидая, пока мы придем к какому-нибудь решению.
— Переоденешься у входа, — муж сгрёб церемониальные одежды и подвинул стопку к себе.
— Нет, Эол, — мне стало страшно, а вдруг, если не сделать всё по правилам, то нарушится ход ритуала, и у нас из-за такой ерунды ничего не получится. — Спасибо за заботу, но я хочу пройти этот путь как должно.
Справившись с одеждой, мы отправились вслед за своим провожатым. На улице уже никого не было, потому и прощаний не было.
Мышцы сокращались в стремлении сохранить тепло и мелко подрагивали. Изо рта вырывался пар, белым инеем оседая на ресницах и волосах. Эол шёл быстро, догоняя стремительно удаляющегося Младшего, и поглядывал назад на меня, подбадривая улыбкой. Через десять минут моего полубега тело согрелось от физической нагрузки, и я даже вздохнула с облегчением, ощутив, что мышцы не так сжаты.
— Всё в порядке? — нахмурившись, Эол оглянулся на меня.
— Да, мне уже практически не холодно.
— Чем выше будем подниматься, тем холодней, — констатировал очевидное эллениец. Я только кивнула в ответ на эти слова.
Каменистая тропа поднималась круто вверх. И если бы не поддержка Эола, наврядли бы мы преодолели этот путь так быстро. Он фактически затягивал меня на гору. Пейзаж по обе стороны от тропы, которая вообще-то была условной, поскольку не была хорошо протоптана, был унылым и однообразным. Коричнево-серые горы с редко встречающимися пожухлыми кустиками и лиловыми лишайниками на камнях. Даже мелкой живности не наблюдалось. Словно здесь нет никого живого. Только моё шумное дыхание да шорох камней под ногами. Наш проводник скрылся за большим валуном и в следующий момент, когда мы его увидели, то оказались на краю пропасти. Тропа прервалась. Дороги дальше не было.
— Куда нам дальше? — шепнула Эолу и прижалась к его боку. Такой высоты я боюсь. Страх сорваться удушливой волной стал подниматься внутри.
— Храм там, — монах поднял палец вверх и ткнул куда-то в небо.
Я вспомнила наставления дяди. Часть пути я должна преодолеть на руках у Эола. Неужели сейчас? Полёт над бездной. Дыхание перехватило, и в растерянности заглянула в глаза мужа.
— Ты мне доверяешь? — спросил он. Я робко кивнула и ткнулась носом в плечо, судорожно сглатывая вязкую слюну. На спину легла горячая ладонь, успокаивающе меня поглаживая.
Хлопок от раскрывшихся крыльев и шелест сбоку от нас привели меня в чувство, и я с любопытством посмотрела, как Младший, расправив крылья, взлетел вверх. Эол перехватил моё лицо за подбородок и, повернув к себе, поцеловал. На его губах появилась улыбка, в глазах задорный блеск.
— У тебя глаза сейчас как звёзды горят.
— Хм, скорее стремятся сбежать со своих орбит, — пошутила, чтобы разбавить свой страх.
Эол снова притянул меня ближе к себе и поцеловал более настойчиво, проникая языком и втягивая в игру. Крепкие руки обняли меня и подхватили, а наш поцелуй всё не прекращался, пока я не ощутила, как напрягаются мышцы на плечах Эола, за которые я держалась всё это время. Сердце бешено колотилось и вовсе не от страха, а от возбуждения, которое разлилось по телу после головокружительного поцелуя. Это оказался очень действенный способ меня успокоить, потому как, оглянувшись, поняла, что мы уже в воздухе и летим в Храм, всё выше и выше поднимаясь над пропастью. По ощущениям, это чистый адреналин. Аттракцион «Американские горки» нервно курит в сторонке, в сравнении с полётом на руках у элленийца. Чтобы не погрязнуть в страхе, повернулась к мужу и, положив голову ему на грудь, снизу вверх рассматривала его из-под опущенных ресниц. Чуть припухшие после нашего поцелуя губы так и манили повторить. Чёткие черты лица, сейчас без бронированных чешуек, к которому так и хотелось прикоснуться, погладить, ощутить мягкость кожи.
Запоздало подумала, что я ведь не пушинка. Ему сейчас тяжело нести мою тушку вверх. Но сомнений в том, что он донесёт меня в целости и сохранности, не возникло. Да, я ему доверяю! Счастливо улыбнулась и поцеловала грудь, на которой покоилась моя голова.
— Прилетели, — с этим словом Эол мягко опустился в широкий проём входа в Верхний Храм Предназначения и поставил меня на пол.
Глава 35 Ритуал в храме Предназначения
Такое громкое название — Храм Предназначения или Признания. На самом же деле, он совсем не выглядел впечатляюще, разве что вид из широкого проема входа потрясал. Облака клубились чуть ниже уровня входа в естественную пещеру. Внутри же — стены были увиты кроваво-красными жилами породы на фоне светло-серого с золотыми вкраплениями, отполированного ветрами, мрамора. Под сводом пещеры копошились мелкие насекомые — светлячки, которые, флюоресцируя, давали теплый свет. Посреди единого пространства, прямо из цельного куска породы, был вырублен плоский алтарь. Плоскость была неровной, изрытой канавками и символами. По обе стороны алтаря стояли монахи, Младший Крылатый и Бескрылый, которые ожидали нас, держа в руках нефритовые кубки. Над сосудами клубился золотистый мерцающий дымок, срываемый порывами ветра, задуваемого в Храм.
Эол взял меня за руку и уверенно подвел к алтарю. Оба монаха одновременно подали нам кубки, и Бескрылый монах заговорил мягким, практически женским, голосом:
— Эол из рода Аноноркхад, ты привел эту женщину, чтобы открыть и закрепить вашу связь. Да свершится таинство! На исходе этого дня вы получите ответы на свои вопросы: стали вы едины друг с другом? Нашел ли ты свою Танату? Силы Храма рассудят вас. Амброзия в этих кубках очистит ваше сознание от посторонних мыслей и тревог, которые остались за порогом этого Храма, — он сделал приглашающий жест, чтобы мы осушили сосуды.
В каменном кубке плескалась жидкость, переливаясь перламутровым цветом, словно расплавленный жемчуг. Мятно-цитрусовый вкус отдавал едва уловимыми нотками полыни, а запах приятно щекотал рецепторы. Под пристальным взглядом монахов мы опрокинули сосуды, выпив до дна. Жидкость горячей дорожкой пробежала по горлу и, осев в желудке, стала распространяться жаркими волнами по всему телу, согревая и распаляя.
Монахи проскользнули за нашими спинами и Младший Крылатый, заключив со спины Бескрылого в объятия, буквально выпал спиной вперед с порога Храма.
Но для нас двоих это уже не имело никакого значения, потому что мы ринулись в объятия друг друга, суматошно срывая свободные одежды с тела партнера. Такое долгое, томительное ожидание близости с тем, кого давно желал, сейчас будет награждено. Никто и что не стоит на пути между двумя влюбленными, даже не так, между двумя любящими, и без всяких церемоний принадлежащих друг другу.
Казалось, что все мое тело превратилось в сплошной оголенный нерв, чутко отвечающий на прикосновения любимого. Даримые мною ласки принимались с ответным восторгом во взгляде, в каждом жесте, в легкой дрожи, в сбитом дыхании.
Мы не занимались любовью. То, что сейчас происходило, более походило на безумие, на первобытную животную страсть. Хотелось буквально влезть под кожу такого родного и любимого, того кто был напротив, слиться с ним воедино. Чтобы не осталось этого «напротив», а стало одним целым, неделимым.
Сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Шум в ушах заглушал страстные стоны, которые разносились под сводом пещеры, дробясь и множась. Поцелуи перемежались с укусами. Острые ногти — когти оставляли царапины на белоснежной коже. Стерлась грань между человеческим и животным началом. И только в момент единения, когда Эол овладел моим телом, слепая страсть уступила место разуму и жажде другого типа, в момент которой доставить удовольствие партнеру — это самое главное и естественное.
Стон облегчения сорвался с уст обоих. Неимоверная нежность затопила меня и понесла на волнах чувственных ощущений. Отдать всю себя — разум, душу, тело ему — своему избраннику. Эта острая потребность возникла в глубине души, и появилась твердая уверенность, что в ответ получу то же самое.
