— Всё хорошо. — был ответ.
Я положила свою ладонь ему на грудь, спросила, нужно ли ему что-нибудь, он сказал, нет. Его кожа цветом напоминала серую бумагу, губы тоже были обескровлены. Это пугало и напоминало, насколько велик риск инфаркта при возникновении стрессовой ситуации.
Спустя несколько минут после моего появления он потихоньку начал приходить в себя, сел на постели, сказал, что готов, можем ехать.
Мать, Лидия Николаевна, начала причитать, что я сведу его в могилу, он неожиданно резко повысил на неё голос и велел не вмешиваться. Вероятно, Дилану стало плохо после неприятного разговора с ней обо мне.
Мы ушли сначала к нему, мне нужно было убедиться, что его самочувствие стабилизировалось. Дилан сказал, что хочет пройтись по улице.
Когда уже стемнело, мы приехали в парк на окраине города, расстелили на газоне покрывало и легли наблюдать за звёздами. Дилан теперь был в хорошем расположении духа, мы следили за мерцающими огоньками на небе, фантазировали, рассуждали о параллельных мирах. Я поделилась мыслями о том, что, кроме Верхнего Волчка, существуют другие «карманные» миры. Однако эзотерические темы были быстро исчерпаны, Дилан понимал, что обречён вести жизнь обычного человека, и мы стали просто дурачиться, как дети. Время пролетело незаметно.
Ночью в круглосуточном магазине мы набрали еды и всяких мелочей. На кассе Дилан с очень серьёзным лицом взял пачку презервативов, я вопросительно уставилась на него:
— Зачем?
— Чтоб были.
— Пожалуйста, положи обратно. — попросила я.
— Лучше возьмите. — вмешалась кассирша. — Не помешает.
Я усмехнулась, мы сложили продукты в пакеты и вышли. Уже садясь в машину, я вспомнила, что забыла взять себе «Снежок» на работу, побежала обратно в магазин. На кассе та же женщина заговорила со мной:
— А родители ваши знают о том, что вы общаетесь с мужчиной намного старше вас?
— Ну… — воздержалась от подробностей я.
— Такая юная ещё, красивая, вон, сколько молодых парней вокруг…
— Да вы не переживайте, всё под контролем. — с улыбкой сказала я и подмигнула ей.
— Восемнадцать-то хоть исполнилось?
— Да.
Очень любопытная женщина, мне хотелось рассказать, что за этого человека меня выдали замуж 9 с лишним лет назад, чтобы увидеть изумление на её лице, но я не стала распространяться. Пока шла до машины, горько смеялась в голос. Именно горько, потому что не мои косички были причиной того, что наша пара так бросилась в глаза кассирше, а болезненный вид Дилана, выглядевшего далеко не на свои 36 лет.
Дилан поинтересовался, что меня так развеселило, я ответила, что меня приняли за малолетку и спросили, знают ли мои родители, что я общаюсь с ним.
— Это всё твоя причёска. — грустно сыронизировал он.
— Максим любит мне заплетать их. Ты знаешь, мне приятно выглядеть моложе своих лет.
— Чтобы меня принимали за твоего отца?
— Какая разница, кто что подумает?
— Я знаю, что сильно постарел. Я выгляжу старше твоей матери. — грустно сказал он.
— Это поправимо. Я вижу, что ты уже чувствуешь себя гораздо лучше.
— Сейчас я счастлив каждому дню, поведённому с тобой, и рад, что нам представился шанс побыть вместе… — он выдержал паузу. — Но мы оба знаем, что с таким сердцем мне осталось недолго.
— Я врач, Дилан, и твои болячки вполне излечимы, так что не драматизируй. Тем более, когда ты со мной, тебе не о чем волноваться.
Он поцеловал мою ладонь и уткнулся в неё лицом:
— Господи, Диана, ты — всё для меня. Когда ты уходишь, я чувствую себя никому не нужным… Я готов стать твоей тенью, кем угодно, только бы дожить эту жизнь с тобой.
— Пожалуйста, гони от себя дурные мысли. Что за меланхолия, Дилан?
— Прости.
— Сейчас мне кажется, что передо мной уже кто-то третий.
— Я так невыносим, да?
— Думаю, последние события просто выбили тебя из колеи. Со временем мы приведём тебя в порядок, не переживай.
Мы добрались до дома уже за полночь, приняли душ и легли спать. Сквозь наваливающийся сон я почувствовала, как руки Дилана скользят по моему телу.
— Я очень устала. Давай спать. — сказала я.
— Иди ко мне…
— Дилан, ну хватит…
— Хочу тебя.
— Тебе пока нельзя, ты сегодня чуть не умер, если не забыл.
— Я помню. Я осторожно. Не смогу уснуть, пока ты меня так манишь… — и он продолжил настойчиво приставать и стягивать с меня трусы. — Хочешь, надену презерватив?
— Да. — наконец, сдалась я, проклиная свою собственную похоть.
Он весь дрожал от возбуждения, словно занимался любовью в первый раз, его руки крепко сжимали меня. Я чувствовала, как надрывно стучит в груди его сердце, и боялась, как бы ему снова не стало плохо. К счастью, всё обошлось, он кончил с громким стоном и долго лежал, восстанавливая дыхание.
— Ты в порядке? — спросила я его.
— О, да… — он придвинулся ко мне и поцеловал.
После мы оба практически мгновенно уснули.
С понедельника снова началась новая рабочая неделя, я встала с утра с чугунной головой и больным животом, кое-как заставила себя выпить стакан молока с творожным сырком.
Дилан крепко спал, я не стала даже пытаться будить его, собралась и отправилась на работу.
День тянулся ужасно медленно, на обеде я уснула прямо за столом. Вечером пришлось задержаться на пару часов, разгребать горы документов. Когда стало совсем невмоготу, я, уже в полудрёме, вернулась домой.
Больше всего на свете хотелось лечь и уснуть. Дилан смотрел на моём ноутбуке какой-то фильм.
— Как прошёл твой день? — спросил он.
Я махнула рукой, показывая, что лучше бы не спрашивал, разделась, сходила в душ и упала на диван.
— Устала?
— Хочу спать, не могу… Как твои дела?
— Скучно. Диана, я решил вернуться к работе.
— Нет. Даже не думай об этом. Ещё рано. — сказала я, засыпая.
То, что Дилан выглядел вполне бодрым, подействовало на меня успокаивающе. В этот вечер я не нашла сил даже на то, чтобы позвонить маме и поболтать с Максимом, отложила это на завтра. Сон сморил меня.
В следующие дни я сумела сосредоточиться и взять себя в руки, но и работа никак не хотела отпускать меня вовремя: где-то на трассе под Краснодаром разбился автобус с пассажирами, пострадавших привезли в нашу больницу, многим требовалась срочная операция. Мне впервые довелось собирать человеческую кость по осколкам, ставить штатив.
Всю неделю я работала на пределе сил, чувствовала себя вымотанной, разбитой, как будто начинаю заболевать. Дилан же, напротив, больше не жаловался на самочувствие и даже поговорил со своим отцом о возвращении к работе. Это произошло в пятницу: Дилан встретил меня с работы, мы решили вместе ехать на выходные в Нижний Волчок, а перед этим завернуть к его родителям. Я с самого начала знала, зачем Дилану понадобилось именно перед поездкой в деревню пообщаться с отцом, но ждала, пока он сам поднимет эту тему. Однако Дилан, чтобы не нарываться на очередной спор со мной, молчал до самого приезда к родителям, а я посмеивалась про себя его таким незамысловатым приёмам и выжидала, когда придёт моя очередь высказаться.
Как и ожидалось, Дилан обратился к Седому:
— Отец, я намерен вернуться к работе с понедельника.
— Я тебя уволил. Или ты забыл? — прогремел Владимир Александрович.
— Теперь я в порядке и полностью отвечаю за свои действия.
— Да ты себя в зеркале видел? Еле стоишь на ногах! Даже у меня, старика, здоровье лучше твоего! И больше не подходи ко мне с такими вопросами.
— О своём здоровье я знаю получше тебя. Мне нужна работа. Ты дашь мне её или нет? — упорствовал Дилан.
И тут произошло то, чего я никак не могла ожидать: Седой вопросительно посмотрел на меня. Я уверенно покачала головой: нет, ему нельзя возвращаться к работе.
— Нет. — безапелляционно заключил старик.
Дилан ударил кулаком по столу, гневно посмотрел сначала на меня, потом на отца, встал и вышел из кабинета, затем я услышала, как хлопнула за ним парадная дверь.
