— Почему нас тогда поженили?
— Когда я родилась, твои родители уже знали, что я предназначена тебе. В клане есть шаман, ему откуда-то наперёд известно, кто для кого рождён. Не знаю, как это работает, но влечение в паре может быть только друг к другу. Правда, в 17 лет ни о какой любви мне думать не хотелось.
— А что было потом?
— Потом снова появился ты, и я вынуждена была переехать к тебе, очень не хотела. Мы вроде как начали ладить, но потом… Ты всё время был в командировках, а мне хотелось гулять, развлекаться, быть самостоятельной. И я пошла работать в клуб, никого не спросив, танцевать «гоу-гоу». Когда я возвращалась домой после первой рабочей ночи, ко мне пристали пятеро пьяных гопников, ударили в живот, затащили в кусты, начали раздевать… Дальше я превратилась, всё произошло само собой. Что и как там было, не помню, я очнулась уже дома, вся в крови. Пришёл твой отец, избил меня. Приехала мама, устроила мне скандал. Ну и ты тоже…
— И что я сделал?
— Вы с мамой решили обколоть меня транквилизаторами, чтобы я больше не могла превращаться. Когда вы сделали это, я сбежала. Так получилось, что я попала в деревню охотников на волков, меня приютил молодой парень, Захар. Я возненавидела вас с мамой, но вернулась в город, забрала вещи, вернулась в общежитие, подала на развод и продолжила учёбу.
— Это правда?
— Да, правда.
— Наверное, хорошо, что я ничего этого не помню…
— О да! Тебе досталось то ещё несчастье! Помимо холодной войны с моим несносным характером, вы с мамой боялись, что клан избавится от меня. Я до сих пор на первом месте во всех чёрных списках. Ты ещё разрывался между работой и мной. Дальше я, как и хотела, избавилась от действия транквилизатора, всё это время я училась и работала официанткой в том же ночном клубе.
— И я вот так просто терпел твои выходки?
— Нет. Во-первых, в порыве гнева ты разодрал мне спину (шрамы ты видел); во-вторых, долгое время ты чувствовал себя виноватым за то, что надолго оставлял меня без внимания и допустил то, что всё это случилось. Пока я жила в общежитии, ты наблюдал за мной со стороны, отслеживал все мои перемещения. Потом я превратилась во сне, мои соседки узнали, кто я, испугались, стали избегать меня. В конце концов, ты забрал меня обратно, мы помирились. 1 июля мы решили отпраздновать нашу первую годовщину, устроив настоящую свадьбу. Это предложил ты, сказал, что наша первая свадьба была не совсем похожа на праздник. Ты организовал прекрасный вечер, это был один из моих самых счастливых дней в жизни. Где-то остались фото, сейчас принесу, покажу.
Мы сидели и разглядывали фотографии, я комментировала. Я решила больше не нагружать Дилана историями из прошлого и поговорить о чём-то позитивном.
Ему нравились мои прикосновения, он закрывал глаза, когда я проводила рукой по его волосам, плечам и спине.
— Меня так необъяснимо тянет к тебе… — прошептал он, целуя мою ладонь. — От тебя приятно пахнет. Неужели ты на самом деле рядом?
— Конечно, рядом. — мягко ответила я, но у самой язык не поворачивался говорить ласковые слова.
Время подходило к вечеру, мы пообедали и поужинали заодно, пора было собираться.
— Хочешь, мы зайдём сейчас к твоим родителям? Скажем, что поедем ко мне?
— Можно. Только давай через полчаса, что-то у меня глаза закрываются…
— Ладно.
Он прилёг на 15 минут, а проспал дотемна. Я сама сходила к его родителям и сказала, что на несколько дней увезу его к себе. Никто ничего не имел против, мне даже показалось, что старикам были неинтересны мои отчёты об их сыне.
Вот только разбудить Дилана по возвращении было не так-то просто: спал он очень крепко.
— Открой глаза. Дилан? — тормошила я его. — Проснись-проснись-проснись!
— Мне снилась ты. — ещё в полудрёме сказал он.
— Это хорошо. А теперь вставай, нам пора ехать.
— Который сейчас час?
— Десять. Ты проспал весь вечер.
— Извини, не знаю, что на меня нашло.
— Сейчас измерю твоё давление и пульс, посиди здесь. — аппарат снова выдал стабильно низкие показатели. — Есть хочешь?
— Нет.
— Всё равно немного перекусим и поедем. Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Голова немного ватная, но это пройдёт.
— Поедем на твоей машине или возьмём такси?
— Я сам поведу.
— Хорошо. Завернём в гипермаркет, у меня дома — шаром покати, а завтра ещё на работу, первый день после отпуска. Я положила в пакет некоторые твои вещи. Ты готов?
Он серьёзно посмотрел мне в глаза и спросил:
— Диана, ты, правда, решила остаться со мной?
— Правда. — сказала я, в первую очередь убеждая в этом саму себя, а потом подошла и поцеловала его.
— Может быть, мы снова поженимся? — предложил он.
Я хотела ответить резкое нет, но в лице Дилана было столько надежды, что пришлось обойтись деликатным:
— Давай поговорим об этом потом. Сначала нужно, чтобы Максимка перестал бояться тебя.
— А ты сама не хочешь?
— Я не знаю. Думаю, это ничего не изменит, и вообще не время сейчас об этом говорить. Вдруг ты снова перестанешь быть собой? Не обижайся. — он заметно расстроился. — Дилан?
— Я хочу, чтобы ты была моей. — признался он, по-видимому, его снова потянуло на откровения.
— Всему своё время. А сейчас давай собираться, завтра мне очень и очень рано вставать.
Дилан честно торопился, но у него всё равно не получалось двигаться в нормальном темпе, от этого он нервничал и становился ещё более рассеянным. Я не подавала вида, но меня всерьёз беспокоила его преждевременно начавшаяся старость. Нет, я не брезговала прикасаться к нему, но, глядя на него, сомневалась, ожидает ли нас хоть сколько-нибудь счастливое будущее.
Весь мой первый рабочий день прошёл, как на иголках, в перерывах я звонила Дилану, справлялась о его самочувствии. По уму, нужно было повторно обследовать его, чтобы отследить состояние в динамике.
Целую неделю Дилан провёл у меня дома, из-за жары он чувствовал себя не очень хорошо, не выходил на улицу, по большей части лежал в постели. Только в пятницу я рискнула взять его с собой на работу, провела по врачам. Улучшения были налицо: печень уменьшилась, межпозвоночные хрящи начали восстанавливаться, и только сердце серьёзно пугало меня.
После обеда я отправила Дилана домой на такси, попросила его написать мне сообщение, когда доберётся. Меня сильно утомляло то, что приходилось держать в голове кучу мелочей, но я сама взвалила на себя этот груз.
Вечерами звонила мама, а вместе с ней и Максим, клянчил, чтобы я приехала на выходные, — пришлось пообещать ему.
Света с Сашей уехали в путешествие по городам России, после чего собирались купить в Краснодаре квартиру и перебраться туда. Получалось, что маме впервые в жизни предстояло остаться одной.
Максимка, пока бабушка на работе, был предоставлен сам себе, целыми днями рассекал на велосипедах с ребятами из соседских домов. Я понимала, что он ребёнок, и пускать его воспитание на самотёк было бы грубой ошибкой, поэтому моё решение приехать было твёрдым.
В пятницу вечером мы с Диланом ходили гулять. Жара уже спала, солнце скрылось за горизонтом, дул приятный ветерок. Я сказала ему, что завтра с утра уеду в деревню, без него. Конечно, мне было страшно оставлять его одного, но он отреагировал вполне спокойно, с пониманием.
Дилан быстро устал ходить пешком, пришлось вернуться. Я предложила ему до воскресенья уехать в его квартиру, поближе к родителям, он согласился, сказал, что завтра отвезёт меня на вокзал, а потом поедет к себе.
За всю неделю я ни разу не танцевала в клубе, тело просило движения, мышцы рефлекторно начинали подёргиваться, когда до моего слуха доносились звуки музыки. Однако нельзя было выдать себя, некоторых вещей Дилан не должен был знать.
Легли мы поздно. Перед сном я сделала ему массаж. Мои прикосновения возбудили его, однако мы оба понимали, что Дилан не в том состоянии, чтобы заниматься любовью.
