либо у Сердца Зулианы выросли ножки, и оно само куда-то утопало, – съязвил атан, и не думая признавать за собой вину. – Никто из нас к пропаже кристалла не имеет никакого отношения. Готов дать на отсечение голову.
Да кому она нужна? Пустая-то… И это существо я прочила на роль «калёного железа»? Фу!
– Покажите мне шкатулку, в которой хранился кристалл.
Резной сундучок был выстлан изнутри синим бархатом и ещё хранил на себе отпечаток камня. Я сжала руку в кулак и повернулась к Кострику.
– Что? – от неожиданности тот немного попятился, но я успела заметить, как в его глазах промелькнуло что-то жаркое и совершенно неуместное.
– Ищем что-то вот такого вот размера, – распорядилась, отгоняя неправильные мысли и к чертям посылая сомнения. – Может, немного больше. Заодно уберём в этом бардаке… И надо камеры проверить. Кто входил, кто выходил…
– Так первым делом! – откликнулся Шимон. – Как только господин Шшан к стойке администрации с претензией явился, так сразу и проверили. Посторонних у них не было, да и сами они в коридорах замка не появлялись. Кстати, я насчитал четверых подозреваемых… – Айк-ли возмущённо вскинулся, но я взглядом велела ему заткнуть фонтан. – А заселилось их шестеро.
– Ну, и где остальные… жертвы «Яблочного успеха»? – мрачно осведомилась я.
– «Восторга», – полным обиды голосом исправил меня Айк-ли и кивнул в сторону уборной. – Они там. Отдыхают. И это… можете не тратить напрасно время. Сердца нигде нет. Мы искали.
Искали они.
Где справедливость? Вот у этих вот существ, которые умудряются отравиться палёными чернилами… Чернилами! Даже не водкой, страшно подумать… Вот у этих существ магия есть, а людям ничего не досталось… Как страшно жить!
До конца дня мы искали Сердце Зулианы, попутно убирая покои атанов. Разобрали завалы бутылок, отправили в прачечную полотенца, постельное, один подозрительно пахнущий гамак и кое-что из личной одежды наших гостей (в основном, трусы и носки, если честно). Мы спустили бассейн, чтобы найти две пивных пробки и банку с шампунем. Проверили в смывных бачках. Перетрясли содержимое сундуков. Шима даже зачем-то перерыл землю в кадках с пальмами, но кристалла нигде не было. Ближе к полуночи мы все, и даже атаны, которые уже почти уверовали в то, что кражи не было, и Сердце просто куда-то закатилось, впали в уныние.
– Мне конец, – Айк-ли сидел на краю очищенного бассейна, обхватив голову руками и ни на кого не смотрел. Один из его товарищей осторожно похлопал своего предводителя по плечу, но тот оставил без должного внимания этот в чём-то трогательный жест поддержки.
Совместный труд примирил меня с неудачливыми пьяницами, и я уже даже не очень-то злилась на них за враньё и попытку навесить свои косяки на отель. В конце концов, всю основную и самую грязную работу атаны сделали сами. Поэтому сейчас я искренне сочувствовала Айку-ли. Бедняга, представляю, какие кошки воют у него на душе. Шутка ли, стать виновником гибели своего мира… Конечно, у нас в запасе было ещё девять дней. Девять дней мир может жить «в разлуке с сердцем», как поэтично выразился один из атанов, и только потом начнутся извержения вулканов, наводнения, землетрясения и прочие катастрофы (причем, если верить Кострику, начнутся не только на Зулиане, но и во всех остальных магических Отражениях, только не в таком масштабе).
– Может, его и в самом деле украли? – упаднически предположил дракон, и я глянула на него зверем.
– Кто? – спросила, воинственно сощурившись. – Чип и Дейл? Гарантийные человечки? Фиксики прокрались в ночи, чтобы унести всё самое ценное?
Вопросы были риторические, поэтому ответа я, естественно, не ждала.
– Про человека-невидимку забыла, – заметил Шима и удостоился такого же взгляда, что и Кострик до него.
Человек-невидимка. Ага. Если б мы были не на Земле, а в любом из магических миров, я бы к решению проблемы подошла совсем с другой стороны, но использовать магию здесь, в нашем «бессердечном» мире (а что, кристалла-сердца же у землян нет) так, чтобы это осталось незамеченным? Точно не в «Мерцающем Замке».
Само собой, я не раз в течение того безумного дня подумала о том, что, быть может, кристалл и в самом деле спёрли из Замка, но простая логика и природное упрямство не позволяли мне взять эту версию произошедшего за основную.
– Ребят, ну какое «украли»? – произнесла уже другим, так сказать, примирительным тоном. – Мы же на камерах чётко видели, что никто не входил и не выходил. Значит, кристалл всё ещё где-то здесь.
– Где? – Айк-ли выразительно развёл руки в стороны. – Мы же везде искали, всё перетрясли…
И вдруг вскочил на ноги, заорав дурным голосом:
– А что, если мы его… случайно в унитаз спустили?
И повторил трагическим шёпотом:
– Сердце Зулианы – в унитаз… Мне точно конец. Мы его никогда не найдём!
Мне его даже снова жалко стало, таким несчастным он выглядел.
– В унитаз – это идея.
Все атаны посмотрели на меня, как на врага народа.
– В том плане, что если кристалл попал в канализацию, мы его вернём назад, и очень быстро.
– Будем ломать стены? – засуетились гости. – Нам нужна дрель и отбойный молоток.
Шима возмущённо ахнул, а Кострик заинтересованно шевельнул бровью. Мол, что вы на это скажете, госпожа управляющая? Позволите постояльцам крушить стены? Ну, щаз!
Я покачала головой и заверила:
– Не нужна. Я распоряжусь, если камень в канализации, к утру Замок его вернёт.
Атаны переглянулись, после чего один из них одобрительно крякнул.
– Химера-замок? И она тебя слушается.
Я пожала плечами. Во-первых, не она, а он. Я как-то привыкла к Замку обращаться как к мужчине. Во-вторых, что значит «слушается»? Замок просто живой и просто, как и все работники отеля, хорошо делает свою работу.
Поэтому я ответила коротко:
– Типа того.
И сразу же предложила:
– Слушайте, народ, поздно уже. Давайте спать, а? Я уже соображаю с трудом. Может, мы вообще зря напрягаемся, и к утру всё само собой рассосётся…
На том и порешили.
Я чуть живая добрела до кровати, мечтая лишь об одном: выспаться, наконец-то. Сбросила с себя юбку с блузкой, зашвырнула подальше лифчик и прямо в чулках заползла под одеяло, дав себе слово, что встану пораньше, чтобы принять душ.
Спала я в этот раз без снов, а проснулась уже привычно у Кострика в спальне. В четыре утра, обвившись лианой вокруг него, горячего и пахнущего резковатым мужским мылом.
Свинство! Свинство! Свинство!
Неужели я лунатик и хожу во сне? Трындец, а не новость! Только этого мне сейчас не хватало…
– Варежка моя… – сонно пробормотал Кострин,
