в голову. Чистое совпадение, что Петуньей звали четвертую жену отца. Она все равно уже бывшая.
– Знаете, какое чудо она попросила, когда пошла в услужение? – со злостью выплюнул Том. – Чтобы в нашем роду появился магический дар. Но Хэдлеи были слишком слабыми, и чудо не вышло. Я едва-едва могу читать заклятия.
– Но стену ты сделал, – заметила я.
– Амулет, поглощающий магию. От любого заклятия он становится мощнее. Отличная штука. Уже не раз испытывал. Когда вы дрались в огороде, он столько магии поглотил!
– Мы что же, поменялись из-за этой его дурацкой штуки? – охнула я, даже несколько оскорбившись, что в обмене не было божественного предзнаменования. Просто какой-то, прости господи, внук темной прислужницы, не особо удачно выбравшей хозяйку-ведьму, подсунул нам невнятный чернокнижный амулет.
– Драконы подчиняются только сильным магам, – проговорил он. – И я стану демонски сильным, когда он родится. Жертва светлой магии, жертва темной магии, человеческая жертва, новорожденный дракон. Темное к темному, светлое к светлому. А мне достанется все!
– Я поняла, ты просто сумасшедший, – сухо заключила я. – Только злодейского смеха не хватает.
Тут-то он вытащил из сумки оба наших родовых гримуара, а Танита зашевелилась, начиная приходить в себя. По-моему, ситуация выходила из-под контроля. Не то чтобы до этого мы ее хоть как-то контролировали.
– Он сейчас сожжет наши колдовские книги, – запричитала я, толкнув замершего ведьмака локтем. – Давай целоваться, пока не все потеряно.
– Нам надо, чтобы книги сгорели, и все закончится, – убежденно проговорил Фентон, неотрывно следя за парнем.
– Конечно, закончится. Он лишит нас памяти предков. Я сегодня как бы из семьи ушла, – бубнила я, – не хотелось бы еще остаться без бабкиного подарка.
– Сначала светлый гримуар! – торжественно объявил злодей.
– Нет! – страшным голосом рявкнула я, прислонив руку к невидимой перегородке.
– А? – изумленно повернулся он.
– Давай сначала черный гримуар верховного! Ему наплевать, а мой очень жалко.
– Как скажешь, чародейка, – странно улыбнулся Том и, не сводя с меня насмешливого взгляда, как будто случайно выронил бабкину книгу в огонь. – Ой, упала!
В разные стороны брызнул сноп искр, столб огня практически достал до потолка.
– Кретин, – пробормотала я на выдохе.
Следующей в костер полетела черная книга, но ведьмак даже бровью не повел.
Огонь совершенно сошел с ума, по полу прыгали горящие головешки. От дыма слезились глаза. И, в общем-то, совсем скоро костер обещался перерасти в большой пожар, а старый дом грозил обернуться огромным горящим факелом. Не хотелось бы в нем поджариться.
– И человеческая жертва, – торжественно воскликнул кровожадный архивариус, вытаскивая из сумки мой родненький ритуальный кинжал.
– Верховный, самое время что-то делать, – теперь действительно встревожилась я, – пока твою прислужницу не прикончили.
– Фея, – не глядя, позвал он.
– Да что?!
– Я влюблен в тебя.
На мгновение возникла странная пауза. Учитывая, что у нас тут собирались принести в жертву Таниту, признание, мягко говоря, было несвоевременным.
– Сработало? – тихо спросил он и щелкнул пальцами. – Нет, не помогло.
– Может, потому что не время глупости говорить?
– А я серьезно. – Фентон бросил на меня пронизывающий взгляд, как-то странно пробравший до самого нутра. И стало ясно, что он по-настоящему серьезен.
Секундой позже невидимая стена разлетелась под действием мощного темного заклятия, созданного верховным колдуном. Сумасшедшего архивариуса-злодея впечатало в стену. Я ошарашенно смотрела на свои светящиеся пальцы. Секундой позже они потухли…
Вокруг нас исчезла вся магия. Дракон родился.
Время словно замедлило бег. В странном оцепенении я следила, как Том пытается всадить в ведьмака кинжал, но получает мощный удар в челюсть.
Из огня брызнули искры, столбом ударил в потолок черный дым. Магия, словно поприветствовав нового дракона, вернулась в мир.
В костре расправило перепончатые крохотные крылья пузатое существо на коротких лапках и с мягкими шипами на спинке, меньше всего напоминающее огнедышащую тварь. Неожиданно оно шагнуло и сорвалось с поленьев. Свернувшись шариком-дыней, дракон проскакал по полу к моим ногам.
И пусть магия расцвела, но рядом с зеленоватым комком, испачканным в саже, я не чувствовала ни одного отголоска дара. Скорее рефлекторно, нежели из большого желания, подхватила детеныша на руки. Он был легким, горячим и вертким. А еще цапнул меня за палец.
– Вот же зараза! – охнула я.
Дракон вспыхнул. Вертикальные зрачки превратились в круглые монетки, но снова сузились в щелочки.
– Фентон, что с ним происходит? Слышишь, ведьмак? Он засветился! – позвала я ведьмака, одним щелчком пальцев скрутившего горе-похитителя.
– Ты что, дала имя моему дракону? – Верховный даже забыл, что хотел вытащить кляп изо рта мычащей Таниты, окончательно вернувшей сознание. – Взяла в руки и дала имя?
– Не называла я его! – принялась отпираться и тут как-то разом догадалась, что единственного рожденного дракона (может, не в мире, но точно в семи окрестных королевствах) зовут Зараза. Надеюсь, что без «вот же».
– Какое? – потребовал Фентон.
– Верховный, ты знаешь… – Я помахала рукой: – Лучше потуши огонь, пока пожар не начался.
Заразу… Новорожденного дракона оставили в старом доме. Над ним ворковала Танита. Древнее существо она воспринимала как котенка, еще не открывшего глазенки. Я сидела одна в разгромленной кухне и рассматривала посудный шкаф.
Вспоминались следы от чужих сапог, принадлежащие внуку Петуньи. Он частенько бродил по моему дому, следил за приездом ведьмака, наблюдал за нашими распрями. Видел, как сорвался ритуал, а тайник оказался пустым.
Том, приехавший в городок только ради чужого наследия, всегда был рядом, а мы его не замечали.
Своровал лекарское снадобье, когда его укусило умертвие. Пробрался в дом, чтобы перерыть дневники. Уехал в архив, где мы и столкнулись, чтобы найти карты и отыскать вожделенное наследие Хэдлеев, способное превратить даже слабого чародея в верховного колдуна.
Он украл в ту ночь Дюка, но справиться с ним не смог. Должно быть, умертвию оказалась не по нраву свежая могилка, вырытая на старом погосте. Возможно, не вмешайся толпа хмельных мужиков, Том догнал бы последнего Хэдлея и сам открыл бы подземный тайник, но они схватили вилы и пошли охотиться на умертвие.
И он дождался, когда мы найдем яйцо. Заявился в дом, где осталась одна слабая девочка, неспособная противостоять магии. Петунья его впустила. Она подсказала, что время есть. Странная чародейка, поселившаяся в ее доме, скоро не вернется…
– Петунья, я могу простить все, кроме предательства, – проговорила я, поднялась и приложила ладонь к стеклянной дверце.
Витраж под рукой задрожал. Призрачная тетушка попыталась отрыть нижние створки, чтобы ударить меня по ногам.
– Не буду желать покоиться с миром, – проговорила я. – Но крепкого вечного сна тебе, Петунья.
Из-под пальцев брызнула голубоватая вспышка. Шкаф омертвел. Давным-давно сломанный замок не держал дверцы, и стоило убрать руку, как они
