class="p">Я улыбаюсь, нелюбезно фыркая.
— Типичный самец, всегда жестче.
Он толкает меня в плечо, отчего я отшатываюсь назад, и я спотыкаюсь о себя, чуть не падая на задницу.
— Эй.
— Тебе нужна твердая позиция. Выпрямись. Заметное нетерпение в его голосе заставляет меня нахмуриться, когда я снова подхожу к нему.
— Согни ноги и поставь одну ступню немного впереди другой.
Снова следуя его команде, я принимаю описанную им стойку и поднимаю кулаки вверх, как он мне показал.
Еще один сильный толчок отбрасывает меня назад, и на этот раз земля ударяет меня по задней части задницы.
— Твоя позиция слаба. Я даже не слишком настаиваю.
Свирепо глядя на него, я снова поднимаюсь на ноги, ставлю одну ногу перед другой и низко наклоняюсь, подняв кулаки.
— Если ты так сильно хотел, чтобы я повалился на спину, прошлой ночью у тебя была прекрасная возможность.
Третий, сильный толчок отбрасывает меня обратно на задницу, и, если я не ошибаюсь, на этот раз он зарычал.
— Что за черт? Боль пульсирует в моем копчике, который, вероятно, сейчас покрыт синяками.
— Ты думала, я буду с тобой помягче? Ты думаешь, Рейтеры будут помягче с тобой, потому что ты женщина? Или Ремус?
Стиснув зубы, я снова вскакиваю на ноги, занимаю позицию и удваиваю свое сопротивление, напрягая мышцы.
Его толчок отбрасывает меня назад в четвертый раз.
— Что, черт возьми, с тобой не так?
— Ты.
— Я? Что я сделала? Кроме того, что четыре раза упала на задницу?
— Ты не создана для борьбы. Ты недостаточно сильна. Горький укус его слов больно бьет.
— Это была глупая идея.
— Вчера ты не торопился. Я промахивалась по этой отметке по меньшей мере четыре дюжины раз, а ты был терпелив. Сегодня? Ты ведешь себя как… мудак!
— Ты слаба!
— Я не слабачка! Я снова поднимаюсь на ноги и сильно толкаю его в живот, но не могу сдвинуть с места.
— Почему ты так себя ведешь?
— Потому что ты сводишь меня с ума! Твои сиськи у меня перед носом, а твой тошнотворно сладкий запах проникает так глубоко в мой нос, что у меня сводит с ума!
— Подожди. Я качаю головой, пытаясь осмыслить то, что он говорит.
— Ты злишься, потому что я тебя привлекаю ?
— Да! Нет!
— Это «нет» или «да?»
— Да. Меня влечет. Я жажду. И я изо всех сил пытаюсь держать свои руки подальше от тебя, но ты делаешь это дерьмо невозможным.
— Я не та, кто говорит тебе держать свои руки подальше от меня. На самом деле, я почти что расстелила приветственный коврик.
— И я бы не взял, даже если бы ты умоляла.
Приподняв бровь, я пристально смотрю на него.
— Это так? Я отвожу плечи назад, движение, от которого моя грудь еще больше выпячивается к его лицу, пока он, без сомнения, не может видеть торчащие твердые пики моих сосков. Его челюсть подергивается. Когда он по-прежнему не делает ни движения, я пожимаю плечом ровно настолько, чтобы бретелька упала с моей руки, тонкая хлопковая вуаль спереди держалась изо всех сил. Хватая флягу, я делаю слишком большой глоток, позволяя жидкости стекать по моей груди, пропитывая ткань.
Его шея напряжена, плечи сведены, я практически вижу, что его сдержанность на грани срыва.
— Прекрати это. Я предупреждаю тебя.
— Предупреждаешь меня о чем? Сегодня теплый день. Я просто пытаюсь остыть.
— Почему ты пытаешься соблазнить меня?
— Потому что я тоже жажду. Я скучаю по прикосновениям. Быть желанной.
Глаза сузились, он усмехается.
— О, точно. Ты уже несколько дней не была желанной дочерью-девственницей .Тебе не хватает такого внимания.
Не говоря ни слова, я подхожу к нему и сильно ударяю кулаками по его твердой груди, что не приводит его в движение.
— Пошел ты, Титус, — рычу я, и когда разворачиваюсь, чтобы уйти, он хватает меня за запястье.
С рычанием я вырываю руку, чтобы освободиться, но он притягивает меня крепче.
— Ты хочешь, чтобы тебя трахнул Альфа? Потому что мы не нежные любовники, Талия. Мы трахаемся, как дикие животные, для которых нас воспитали.
— Это не ты. Ты не настолько жесток.
— Не жестокий? Ты забыла, что я убил твоего друга?
— Потому что ты должен был. У тебя не было выбора.
— Разве нет? Почему я не свернул шею Агате вместо этого?
Вопрос, который, по общему признанию, несколько раз крутился у меня в голове. Я отбросила его, потому что, похоже, на него нет ответа. Даже сейчас.
— Ты скажи мне.
Его глаз дергается, ноздри раздуваются, губы сжаты в жесткую линию. Сейчас он на сто процентов зол.
— Я хотел тебя для себя. Я жаждал тебя тогда и хочу до сих пор. Каждую ночь я мечтал трахнуть тебя. О том, чтобы часами прятаться с тобой.
Я позволяю его словам кипеть у меня в голове.
— Что ты хочешь сказать? Ты убил Уилла из ревности?
— Я устранил препятствие на пути к тебе.
Это не тот Титус, которого я узнала за последнюю неделю. Тот, кто заботился обо мне. Кто спас меня от Рейтеров. Это злодей. Безжалостный, безмозглый альфа-зверь, о котором меня предупреждали.
Слезы искажают его лицо, когда я смотрю на него в ответ, жалея, что у меня не хватает наглости ударить его по лицу. Сильно.
— Ты гребаное чудовище! Я замахиваюсь кулаком, но он ловит мое запястье на середине замаха, прижимая меня к своему телу.
— Отпусти меня! Как кошка, попавшая в капкан, я брыкаюсь и кричу, извиваясь, чтобы вырваться на свободу.
— Я ненавижу тебя! Я тебя чертовски ненавижу!
Он поднимает мои руки, удерживая их вместе в едином захвате, который обхватывает мое запястье, как кандалы. Без особых усилий ему удается повалить меня на землю, уязвимость моего лежачего состояния только усиливает мою ярость. Щека прижата к грязи, а его грудь у меня за спиной, я извиваюсь под ним, поднимая клубы пыли, которые вдыхаю и откашливаю. Его пальцы переплетаются с моими. Горячее дыхание обдает веером мою обнаженную шею сзади.
— Это неправильно — хотеть тебя так сильно, — рычит он, в то время как впечатляющая эрекция натягивает его джинсы и сильно давит между моими бедрами.
Неподвижно лежа под ним, все мое тело дрожит от ярости.
— Это подходит тебе, не так ли? Кажется более естественным брать с боем?
— В том, что я чувствую к тебе, нет ничего естественного. Он кладет ладони мне на бедра, переворачивает меня на спину так легко, как если бы я была тряпичной куклой, и снова прижимает к земле.
— Сражайся или нет, я все равно не стал бы отбирать у тебя.
Я поднимаю колено, чтобы ударить его в пах, но из-за движения его бедер промахиваюсь мимо цели. Еще больше слез разочарования застилают мне глаза.
— Я должна была позволить тебе умереть в тот день у воды. Гнев внутри меня рвется к голосу, и слова, которые срываются с моих губ, бессмысленны и неправдивы,
