Однако, как вскоре выяснилось, у нечисти тоже был приготовлен свой собственный план. Она стремительно соскочила со стула и швырнула в Дагорда сначала костью, которую он ловко отбил в сторону, а потом чем-то блестящим. Змей резко ударил по летевшему в него предмету ребром левой ладони, раздался еле слышный хруст и едва расслышав его, Эста успела метнуться к графу и ухватить его за пояс.
В следующий миг они исчезли, а жуткое существо, сорвавшее чепчик, бросилось к распахнутому окну и с ловкостью белки проскользнуло наружу между прутьями решетки, расположенными так тесно, что не пробрался бы и трехлетний ребенок.
Кто-то из охранников, топавших сзади и остановившихся в дверях, потрясенно охнул, отчаянно скрипнул зубами герцог, и только монахиня, деловито пробравшись вперед, внимательно осматривала следы зубов на кости и слой пыли на столешнице.
— Вы видели, как оно выскочило в окно? — строго спросила она побледневшего до синевы капитана гвардейцев, прощавшегося в этот момент с должностью, званием, а возможно и свободой.
— Видел, госпожа.
— Значит, придется подтвердить это письменно, — она вернулась к онемевшему Олтерну, подхватила его под руку и повела прочь из комнаты, на ходу бросив гвардейцу, — прикажите дознавателю все обыскать и составить акт. А потом приходите в кабинет его светлости.
— Вы так спокойны… матушка Тмирна, — пробормотал герцог, спускаясь рядом с ней по лестнице, — а судьба вашей воспитанницы вас не волнует?
— Меня даже судьба Змея волнует, — загадочно заявила она, — и герцога Адерского, но это не повод падать в обморок или впадать в истерику. Хотя некоторые слабые духом мужчины зачастую хватаются в таких случаях за кубок с крепким вином.
— Некоторые женщины тоже, — едко ухмыльнулся Олтерн, начиная понемногу приходить в себя.
— В монастыре святой Тишины настрого запрещены крепкие вина, — невозмутимо сообщила монахиня, — но сейчас меня интересуют два вопроса. Дадут ли нам обед, и желаете ли вы стать вдовцом?
— На оба вопроса ответ — "да", — твердо объявил герцог, — а как это вам удастся?
— Очень просто, сейчас мы напишем акт о смерти вашей жены от зубов проникшей через решетку нечисти. Все же видели, как она грызла кость?
— Но это была телячья кость, — попытался восстановить справедливость герцог.
— Ну да, — невозмутимо подтвердила Тмирна, — эта, разумеется, была говяжья. Но вы же видели, какая там пыль?! С весны копилась, не менее. А ваша жена всегда убирала. Значит, хитрая бестия сожрала ее еще весной, и даже косточки сгрызла. А может в окно выбросила. А одежду носила, чтоб стража не признала. Хотя, насколько я знаю, обычно такая нечисть водится стаями, и возможно, тварей было несколько.
— Но… — задумался Олтерн, отчетливо видевший в этом объяснении кучу нестыковок, и вдруг заметил, с каким насмешливым интересом поглядывают на него карие глаза настоятельницы, — ты что, проверяла меня?
В этот момент они добрались до комнаты, которую герцог в последние годы использовал как кабинет и столовую во время своих кратковременных приездов, и прошли в распахнутую слугой дверь. Здесь уже разгорались в камине дрова, и на столе стояли графины с напитками и пять бокалов, напоминавших его светлости об исчезнувших спутниках.
— Да, — проходя к столу и садясь на стул, легко призналась Тмирна, — интересно было обнаружить хранящуюся в душе железного Олтерна кучу моральных принципов. Вот только сейчас не тот случай, когда нужно про них вспоминать. Вам объявили войну и сделали первый шаг, потом второй, а теперь и третий. Пора отвечать так сурово, чтоб зашатались все планы заговорщиков.
— Тмирна, — в комнату с непривычной поспешностью вошел эльв, — куда они делись?
— Змей случайно сломал портальную капсулу, брошенную болотницей, — мягко сообщила монахиня.
— Известно куда портал?
— Нет. Но, по-моему, он был одиночный.
— А пирамидка у нее есть?
— Сегодня она с собой не взяла, — ровно сказала матушка, и герцог снова встревожился, только теперь полностью осознав то, что сразу сообразила монахиня.
Дагорд с тихоней где-то в неизвестном, скорее всего диком месте, и у них нет ни еды, ни возможности отправить послание.
— Я ухожу, — развернулся к двери Алн, но монахиня живо вскочила и бросилась к нему.
— Погоди, одну минутку! Может, сначала поешь?! И возьми денег и пенальчиков, а если не хватит, зайди в любом месте в гномий банк, я дам распоряжение.
— Возьми еще, — опомнился герцог, срывая с пояса свой кошель, однако Алн его отстранил.
Как и пенальчики. Взял только кошель монахини.
— Хватит. А письмо я пришлю.
— Тмирна, возьми, — проследив взглядом за легко скользнувшим за дверь полукровкой, Олтерн всучил монахине тугой кошель, и взялся за шнурок.
Пока он отдавал указания насчет обеда и свободного прохода полуэльва, настоятельница достала магическое перо и бумагу и принялась что-то строчить. Сначала отправила несколько пенальчиков, потом взялась за составление документа.
— Позже его подпишут Эста и Змей, — сказала так уверенно, словно они сидели в соседней комнате, — а пока хватит наших подписей, гвардейцев и дознавателя. Ты когда весной приезжал, разговаривал с ней?
— Разговаривал, — хмуро вздохнул Олтерн, — правда, она ответила всего несколько слов, что кормят хорошо и готовят то, что скажет. А видел близко, как тебя сейчас. Даже руку подал, когда она с кресла вставала. Когтей точно не заметил. И в комнатах было чисто, и одета как обычно, во все свежее.
— Значит, ушла позднее, — согласно кивнула монахиня, и подписала документ, — вот теперь понимаешь, кому так хотелось получить за тебя наследство? Помнит, что это ее деньги. Подписывай.
— У нее оставалось достаточно в гномьем банке, записанных на чье-то имя, — мрачно признался герцог, — мне было противно их отнимать.
— А зря. Она на эти деньги в стране смуту посеяла. Хотя теперь поздно об этом, как Алн сказал.
В дверь постучали и появились слуги с подносами, потом вызванный герцогом капитан охранников. Он беспрекословно подписал документ и почти на цыпочках покинул комнату, еще не веря, что все обошлось и его не ждет кайло в каменоломне.
— Наконец-то обед, — искренне обрадовалась Тмирна и ловко спрятала бумаги и перья, — надеюсь, суп тут готовят?
Готовили тут, как очень скоро выяснилось, всё. К тому же много и вкусно, но монахиню это ничуть не удивило. Несмотря на допущенную когда-то ошибку, Эфройский умный и умелый господин и отлично знает, если хочешь чтоб стражники служили старательно и дорожили местом, нужно платить больше, чем другие и кормить лучше. Скупцы в конце концов обычно больше теряют, чем экономят на куске мяса.
