Худенькая фигурка служанки была едва прикрыта простыней, на которой кое-где виднелись заплатки и швы. Словно это Мила прилежно штопала свое постельное белье и из нескольких рваных простыней и буквально собирала в одну целую. На девушке была длинная кое-где подшитая ночная сорочка, видимо служившая служанке и нижней рубашкой. Мила трогательно обхватила обеими руками тощую подушку и сладко спала. Я еще некоторое время прислушивалась к мерному дыханию девушки, затем на цыпочках подошла к платьям и осторожно сняла одно из них вместе с чепцом. Тихо вернувшись со своей добычей в свою гардеробную, я торопливо натянула на себя поверх нижней рубахи грубое холщовое застиранное не один раз платье светло-голубого цвета. Пригладив кое-как волосы, мне оставалось лишь только нахлобучить на голову белый чепец с оборками. Он оказался мне велик и его пышные поля полностью скрывали мой лоб и бросали густую тень на мое лицо. При скудном свете, льющемся через окно, я с огромным трудом рассмотрела свое отражение в серебристой глади зеркала. Без корсета платье сидело нелепо и немного обвисало на груди, а в уродливом чепце я сильно смахивала на служанку. Наряд дополнили порядком стоптанные туфли без задников с тупыми носами и на низком широком каблуке.
Восток пламенел яркими розовыми красками, когда я торопливо выскользнула из черного хода. В предвкушении восходящего солнца, птицы подняли гам в соседней кипарисовой роще. На траве и ветвях кустарников набухли огромные капли росы, радужно переливаясь в лучах зарождающегося рассвета. Я миг замерла, восхищенно любуясь красотой раннего утра, затем, не колеблясь, ступила на утоптанную, не одной сотней ног, тропинку и быстрым деловитым шагом пересекла задний двор. Прохладные капли обильной росы мгновенно промочили старые туфли, неприятно холодя мои ноги, но пришлось скрепя сердце пересечь большую поляну и углубиться в лес. Шла я полагаясь на внутреннее чутье, словно меня вела неведомая сила, и вскоре безошибочно вышла на неприметную тропку, ведущую в горы. Сначала мне пришлось пройти над обрывом, нависающим кряжем над заливом и восхитительным галечным пляжем. Я даже заприметила удобную тропинку, спускающуюся по самому пологому склону вниз. Солнце уже встало, а море беззаботно искрилось в его низких розовых лучах, маня выкупаться в его синих волнах. Я даже дала себе зарок, что непременно выкупаюсь по дороге назад. Но сейчас надо было торопиться, и мне пришлось тихо вздохнуть, подобрать юбки повыше и зашагать прочь, углубляясь в горы.
Мила была права — дорога вела вверх и была очень каменистой. Мне частенько приходилось останавливаться, чтобы вытряхнуть мелкие камешки, забившиеся в туфли. Я шла, руководствуясь указаниями ведьмы из моего сна, и вскоре тропа повернула так, что восходящее солнце било мне прямо в глаза, заставляя меня щуриться. Затем я едва не прошла мимо развилки со старым дубом, и по ошибке едва не повернула налево, но в последний момент, все-таки выбрала правильное направление. После развилки дорога взяла круто вверх, и скорее мне пришлось буквально карабкаться наверх, хватаясь за уступы и камни и попутно вспоминая науку скалолазания. В этот момент мне даже вспомнилась Машка, когда мы в первый раз полезли в горы. Помнится, как она ныла над своим шикарным маникюром, когда выяснилось, что нам придутся лезть вверх. Хорошо, что Ромка принял свою участь стоически и как подобает мужчине, спокойно выдержал испытание, а точнее мое дикое желание пожить парочку дней на горном плато. Я мрачно улыбнулась, вспоминая недовольные лица моих друзей с утра, когда выяснилось, что за водой придется лезть вниз. С тех пор лишь только Ромка разрабатывал наш маршрут, а мы с подругой целиком и полностью ему доверяли.
Но теперь, когда на мне не было удобных спортивных кроссовок и костюма со страховкой, а на руках кожаных перчаток, лазить по горам было значительно труднее, а желание наплевать на все и вернуться в апартаменты настоящей Габриэль росло с каждой минутой. Лишь только огромное желание вернуться домой заставляло двигаться дальше, ломая ногти и царапая ладони об острые края камней. Несколько камней сорвалось из-под моей ноги и упало вниз, сразу послышался глухой стук. Сердце замерло в груди от страха. Прикусив губу, я в последний раз подтянулась на руках и тяжело дыша, вылезла на плато, поросшее низкой травой. Под горой, стояла низкая хата, словно прилепленное к скале гнездо ласточки. Стены были обмазаны желтоватой глиной, а крыша покрыта свежескошенной травой, а из низенькой трубы вился сероватый дымок. Два маленьких окна, застекленных мелкими мутными стеклышками окаймляли по периметру причудливые узоры синих и красных цветов. На пороге низких дверей стояла уже знакомая фигурка старушки. Мария приветливо улыбалась мне, суетливо оправляя юбку и вокруг головы повязывая платок на украинский манер. В этот момент, мне здорово напоминая Солоху из известного всем произведения Гоголя. Я даже невольно заулыбалась этому сравнению.
— Здорова будь, дивчина, — поздоровалась ведьма, когда я остановилась перед хозяйкой странного домика.
— И вы будьте здорови, хозяйко, — отозвалась я, подражая ее речи.
Ведьма пытливо разглядывала меня, словно ожидая увидеть у меня как минимум хвост и гриву, но вместо ожидаемых чудес, я была похожа на обычную двадцатилетнюю девчонку в поношенном платье, которая с трудом переводила дух от усталости. Правой рукой я стерла пот со лба, а сухим языком облизала пересохшие губы.
— Заходь в дом, дивчина. Воды дам и побалакаем, — ворчливо отозвалась Мария после минутного молчания и игры в гляделки.
В этот момент я вдруг осознала, что до смерти хочу попасть в дом настоящей ведьмы и осмотреть ее жилище, предвкушая очередные невиданные чудеса и зрелища. Да, и было мне весьма любопытно, что же хочет сказать мне старушка. Ведьма жестом пригласила меня войти в дом, а следом вошла и сама, плотно притворяя за собой двери. После яркого солнечного света в ее доме было ужасно темно, и мои глаза с огромным трудом привыкли к полумраку, едва освещаемого открытым очагом.
— Шо стоиш, як засватана, заходь и сидай до столу, снидаты будьмо, — пробубнила ведьма, порхая между низким столом и открытым очагом.
Мои ноги едва передвигались от усталости и напряжения, когда я карабкалась последние сто метров по скалам. Мария меж тем ловко всунула мне в руки большую глинянную кружку, наполненную до краев студеной колодезной водой. Я даже на миг задумалась над тем, откуда у ведьмы колодец, если в ее странном дворе я такого не приметила. Увидев мои колебания ведьма пробурчала:
