— Нет. Ты можешь спать. Держи свой телефон при себе. — Он переминался с ноги на ногу, перенося вес тела с одной ноги на другую. — Я не могу обещать, что они не будут проверять тебя, пока ты спишь.
Мои пальцы нервно стучали по основанию шеи. Это было сюрреалистично, но, возможно, поскольку они уже спали в одной комнате со мной, некоторые даже в одной постели, это не казалось навязчивым. Это было так, как будто я спала одна.
Может быть, я предпочитаю, чтобы они были со мной?
— Ты ведь не бесишься, правда? — спросил Виктор, подходя ближе ко мне.
Я бросила на него быстрый взгляд.
— Бешусь?
— Я знаю, как это… агрессивно. Я чувствовал то же самое, когда это случилось со мной.
Его интонация поразила меня.
— Ваш дом тоже так устроен?
— Да. У нас у всех есть камеры.
Мои брови взлетели вверх, а глаза расширились.
— И тебя тоже проверяют?
Он пожал плечами.
— Только если никто не сможет связаться со мной по телефону. Это просто мера предосторожности. Сейчас мы не так сильно рискуем из-за наших семей, поэтому нам не нужно регистрироваться. Твоя ситуация немного уникальна для нас.
Ему не нужно было этого говорить. Его тон сказал это за него. Мои родители были очень опасны. А их — нет.
Но как я могу злиться на то, что они уже пережили? Возможно, я ошибалась. Если бы они все прошли через это, возможно, камеры были бы чем-то, что они в конечном итоге сделали бы. Может быть, я была не права, не будучи их частью, потому что они не включили меня в утреннюю тренировку или некоторые другие вещи, которые они должны были сделать. Может быть, они уже приступили к этому, работая медленно, как им казалось.
— Я не сержусь — сказала я так честно, как только могла. — Это… неожиданно. Но я все понимаю. Ты же не можешь спать здесь все время.
— Я бы не возражал — сказал он, снова сверкнув глазами. — Но да, мы не можем делать это каждый вечер.
Я улыбнулась ему, уловив его намерение, но не зная, как ответить. Я тоже наслаждалась этим, даже если это было безумно и экстремально. Я все еще не была уверена, что полностью переварю мысль о том, что они будут спать со мной в одной постели, и некоторые из них уже сделали это.
— Ты тоже можешь проверять камеры, — сказал он. — У тебя есть сотовый телефон?
Я помолчала, пытаясь вспомнить, куда положила его. Покраснев, я сунула руку под рубашку и вытащила телефон из чашечки лифчика.
Виктор ухмыльнулся, забирая у меня телефон.
— Секретные карманы, — сказал он. Он открыл телефон и нажал кнопку. Он поднёс поближе ко мне, чтобы показать светящийся экран.
— Это здесь, — сказал он, указывая на приложение с иконкой розового сердца. Он нажал на него. Приложение запустилась, показывая карту дома. Стали видны две комнаты наверху, ванна, обе лестницы, парочка коридоров, спальня родителей внизу, кухня, зал и гараж.
— Ты можешь нажать на любую из них, — сказал он и нажал на спальню, которая была окрашена розовым, — и…
Когда он остановился, загружалась картинка. Экран изменился, показывая Виктора и меня, стоящих вместе в спальне в данный момент со стороны камеры. Я интуитивно посмотрела на вентиляцию и обратно в телефон, как если бы я старалась поймать себя.
— Теперь будет и тебе легче, — сказал он. — Ты можешь проверять свою мать и Мэри без боязни быть пойманной при слежке.
Это намного лучше. Я имела доступ к собственным камерам. Это теперь средство больше для меня, чем для них.
— У тебя есть это приложение на телефоне?
Он улыбнулся вытащив телефон из заднего кармана, и нажав на кнопку, показывая мне розовое сердце, с мертвым центром впереди. — Ты всегда со мной.
Я закатила глаза, неспособная стереть улыбку.
— Не дашь мне своё приложение?
Он отодвинулся, пока говорил.
— Может быть позже.
Они не доверяли мне? Или была другая причина?
— Сейчас это невозможно, — лучезарно улыбнулся он, засунув телефон обратно в карман, пересекая комнату по направлению к чердаку.
— Это ещё одна вещь.
— Люк отрезал бревно? — спросила я, зная, что Габриэль просил его. Я выключила телефон, увидев удивительный взгляд Виктора.
— Не только это, — сказал Виктор. Он опустился на колени, ухватился пальцами за дверную ручку и открыл ее. — Ползи внутрь.
Я всматривалась в темноту чердака, но далеко ничего не видела. Я повернула телефон, чтобы использовать его как свет, но его рука сомкнулась вокруг моей, останавливая меня.
— Доверься мне, — сказал он. — Просто пройди несколько футов внутрь. — Огонь вспыхнул в его глазах.
По моим губам скользнула улыбка. Они могли бы придраться к Габриэлю из-за его стиля презентации, но у Виктора тоже было чутье на это.
Я пролезла в открытую дверь. Не пройдя и фута внутрь, как я ожидала, почувствовав шероховатость сырого дерева, я была удивлена мягкостью. Мои пальцы растопырились, разглаживая волокна мягкого ковра.
Следующей частью, которую я заметила, был воздух. Это был не теплый и плотный воздух, а такой же прохладный, как и все остальное в доме. Было еще темно, и я поползла вперед, предвкушая другие сюрпризы.
Примерно на полпути к платформе я остановилась, присела на корточки и оглянулась на Виктора.
Он завис в дверном проеме, словно тень на фоне света, просачивающегося из спальни. Он вполз внутрь, закрыл за собой дверь и погрузил нас в полную темноту.
— Виктор, — прошептала я ему.
— Доверься мне, — сказал он.
Я ждала.
Щелчок.
Пространство вокруг нас осветилось. Сбоку была установлена дорожка освещения.
Канделябры были сделаны в форме роз.
Свет следовал за ним до самого конца. Плюшевый ковер подо мной был темно-синим, почти черным. Стены были покрыты темным материалом. Я провела пальцами по стене, чувствуя мягкую обивку.
— Это звукоизоляция, — сказал Виктор, подползая ко мне. Он остановился в двух футах и указал на боковую стену. — Здесь тоже.
Я снова опустилась на колени и подползла к нему по ковру. У стены стоял миниатюрный платяной шкаф размером с большой дорожный сундук. Он был выкрашен в такой же темно-синий цвет, как и ковер.
Виктор открыл переднюю дверь, показывая крошечную коллекцию одежды, которую он купил для меня вчера. Юбки, шорты и блузки были развешаны по правой стороне. Несколько пар нижнего белья и пара бюстгальтеров были аккуратно сложены на полке слева.
— Мне очень жаль, что так получилось с цветами, — сказал он. — Нам пришлось держать его в темноте. Выключатель света скрыт, но если бы они когда-нибудь заглянули внутрь самостоятельно, то розовый или светлый цвет они, вероятно, увидели бы и…
Моя рука метнулась вперед, и мои пальцы упали на его губы. Его глаза расширились, но ему не нужно было продолжать говорить, что он сожалеет. Ему никогда не приходилось извиняться. У них были свои причины, и я их понимала.
Как будто мне нужен был розовый ковер.
— Это потрясающе, — сказала я.
Его губы изогнулись в улыбке, когда он коснулся моих пальцев. — Это еще не все — пробормотал он. Он подтолкнул меня к платформе.
Я начала ползти. Теперь, когда появился свет, я могла сказать, что балка была вынута. К отверстию были пристроены покрытые ковром ступени.
Когда я подошла ближе, то наполовину встала. Еще одно двухместное кресло-мешок, вроде тех, что были у Коты, заполнило все пространство. Этот, правда, был в основном черным, но верхняя его часть была розовой.
Я слегка повернулась и посмотрела на Виктора, который следовал за мной.
— Давай, — сказал он, ткнув меня в ногу.
Я поднялась по ступенькам, которые позволяли мне легче подняться и сесть в кресло-мешок. Я заползла внутрь на коленях, намереваясь отойти в сторону, чтобы Виктор мог присоединиться ко мне.
Я резко остановилась. Дыхание застряло у меня в горле.
Освещение продолжалось вокруг моей головы, розовые канделябры образовывали круг надо мной. На стенах была такая же темная обивка.
К стенам была прикреплена коллекция фотографий.
