водрузил артефакт на бархатную подушечку. – Смотри, Ви! Я ведь не пожалею о своем подарке?
– Точно нет! – Вот теперь я говорила искренне.
Брат расцеловал меня, еще раз поздравил с совершеннолетием и напомнил, что будет ждать в гостиной, когда я захочу поговорить.
Едва за Патриком закрылась дверь, я бросилась к полке, не сомневаясь ни мгновения, застегнула браслет на запястье. Набрала воздуха в легкие.
– Появись!..
Передо мной возник джинн. Пряди смоляных волос опускались ниже плеч, падали на узкое лицо. Взгляд черных глаз обжигал, радужка была окаймлена ярко-оранжевым цветом. Широкие плечи обтягивала черная ткань с серебряной и золотой вышивкой. У шеи ткань расходилась, приоткрывая голый торс.
Как же джинн испугал меня своим видом в свое первое появление! Мой Яр.
Он злобно уставился на меня: для нынешнего Яра я была незнакомкой, капризной аристократочкой, заполучившей артефакт.
Как же стерпеть и сразу не накинуться на тебя с поцелуями? Наверное, надо сначала поговорить, да?
– Что молчишь, хозяюшка, или поджала хвост от страха? – грозно произнес Яр.
Но мне показалось, что его голос прозвучал капельку неуверенно. Джинн-то ожидал увидеть ужас на моем лице, а вовсе не глупую счастливую улыбку.
Он надвинулся на меня, заставляя отступать. Я подыграла, вспомнив нашу первую встречу. До сих пор по коже бежали жаркие мурашки, когда вспоминала, как пальцы Яра скользили в воздухе в сантиметрах от моей разгоряченной кожи.
Я прижалась к стене, зажмурилась. Яр наклонился, едва не касаясь носом ямочки под ключицей. Меня окутал аромат горьких трав и пряностей.
– М-м-м, сладкая невинная зайчишка. Ландыш и яблоки… – плотоядно выдохнул мой джинн.
«Ой, боюсь, боюсь!» – хотела ответить я, еле удержалась.
Распахнула глаза и уставилась в черные омуты с огненной каймой вокруг радужки. В них тлела ненависть. Но там, в глубине, пряталась боль. А еще глубже, под слоем пепла, жила любовь, смелость, искренность и самоотверженность.
– Сладенький джинн, – хищно улыбнулась зайчишка.
И обвила его шею руками. Клянусь всеми богами, Яр чуть было не начал вырываться. Огонь в глазах погас, а на лице проступило удивление. Потом он вспомнил, что это он меня пугает, и вернул себе суровый и надменный вид.
– Хочешь попробовать горяченького? – криво усмехнулся Яр. – А не боишься обжечься? Думаешь, заполучила игрушку для забав? Я не буду с тобой ласков. Пожалей свой нежный цветок.
Я подалась вперед и коснулась уголка рта поцелуем, невесомым, точно ветерок.
– Я не боюсь.
Еще один поцелуй, но теперь я уже ощутила мягкость теплых губ. Колени задрожали, и внизу живота налилась привычная тягучая тяжесть.
– И ты будешь нежен.
Я провела кончиком языка по губам Яра, проникла внутрь, дразня и приглашая. Он с рычанием сгреб меня, рывком притянул к себе, вжимаясь в меня, сминая с неистовой страстью. Хотел испугать? Нет, я чувствовала, что Яром тоже овладело желание.
Я подтянулась и обхватила ногами его бедра, а он прижал меня к стене, навалился, придерживая снизу, чтобы я не сползла, и целовал, целовал…
Полы моего халата распахнулись, только на талии соединялись тоненьким пояском. Сорочка задралась, обнажая ноги. Я запустила пальцы в смолянисто-темные пряди. Его чудесные гладкие волосы.
Мельком я уловила в высоком зеркале наши отражения – переплетенные тела. Я не могла отвести глаз от смуглокожего красавца Яра. Узоры на его черном халате переливались золотом и серебром. Он так прекрасен и грозен, будто кинжал из серебреной стали. Яр вжимал меня в стену, стоя между моими бесстыдно разведенными ногами. От этого неприличного зрелища меня охватило настолько сильное вожделение, что я, едва не задохнувшись, протолкнула сквозь припухшие от поцелуев губы:
– Возьми меня. Возьми меня сейчас.
Надеюсь, Яр, когда к нему вернется память, не разозлится на меня за самоуправство. Будь у меня чуть больше времени, я бы подождала, пока Яр вспомнит обо мне и о нашей любви, но время утекало сквозь пальцы.
– Взять тебя? – Мой джинн сверкнул глазами. – Я смотрю, невинность теперь не слишком в цене у высокородных девиц? Они все так бесстыдны?
Он решил, что я использую его, как герцог Алдон – Латифу.
Ох, Яр, ты, верно, хотел задеть меня этими злыми словами, но не получится: устыдишься, когда память к тебе вернется!
– Смотри, зайчишка, как бы тебе не пожалеть! Будешь молить о пощаде!
Я облизнула губы и хрипло рассмеялась.
– Заставь меня умолять!
О, эта новая Вивиана меня саму пугала до дрожи, но эту Ви было не остановить: она ждала слишком долго!
Мы упали на кровать, Яр навалился сверху, прижав меня к перине, распластав по ней, поднял над головой мои руки, удерживая за запястья. Я извивалась под ним, с губ срывались короткие стоны, в которых смешались нетерпение и страсть. Но Яр не торопился. Его язык провел по мочке уха, по ложбинке шеи, спускаясь все ниже, исследуя, изучая каждый изгиб моего тела. Яр разорвал сорочку на две половинки, лоскуты сорвал и бросил на пол вслед за измятым халатиком. Освободил меня от белья.
Я прыснула, когда кончик языка защекотал пупочную впадинку, и почти сразу вскрикнула, когда Яр, раздвинув мои колени, припал к пульсирующей, чувствительной точке в самом потайном местечке моего тела.
– Ах! Нет…
– Мне прекратить? – Он приподнял голову.
– Нет!
– Умоляй!
– Умоляю… – выдохнула я. – Не прекращ… Ах…
Я забыла, что умею дышать и думать.
– Я сейчас… умру… – выдавила я через некоторое время.
– Не умрешь! – расхохотался Яр. – Хотя… Кто-то называет это маленькой сладкой смертью.
– Иди ко мне!
Любимый джинн накрыл мое тело, покрытое капельками пота, своим горячим телом. Он тоже был обнажен.
– Откуда ты свалилась на мою голову, такая жаркая, такая вкусная девочка? – прошептал он между поцелуями. – Что за наваждение? Я хотел, чтобы ты кричала от боли, а ты кричишь от удовольствия…
А вот мне придется сделать тебе немножко больно, Яр, ты уж потерпи и прости меня. Ты все поймешь позже.
Я взяла его лицо в ладони и заставила смотреть на себя. И пусть в моих словах звучала лишь нежность и любовь, он все равно дернулся, как от удара кнута.
– А теперь слушай меня, Арслан Вакар Дари Пламя Сердца. Слушай и не смей нарушить мой приказ.
Яр втянул воздух сквозь сомкнутые зубы, точно я прижгла его каленым железом. Отпрянул бы, но сила его настоящего имени держала крепче любых оков. Прости, прости меня…
– Кто тебе сказал мое имя? – выплюнул он. – Кто эта продажная тварь?!
– Ты узнаешь… Позже…
На моих ресницах против воли набухли слезы: слишком обидно
